Появление Натальи Прокофьевой в его жизни он тогда посчитал знаковым событием. Бобров понимал, что при всех, даже совершенно фантастических знаний, без толчка, без протекции ему не на что было рассчитывать. Кто-то должен был приоткрыть ему дверь в этот новый для него мир. Все тёплые места уже давно были распределены и поделены между сыночками и племянничками на много лет вперёд. Бобров был ни тем, ни другим. Но может быть именно это и способствовало его невероятному упорству. Он знал себе цену, чувствовал, что природа на нём не отдыхала. Ещё студентом он сразу принял сторону нового времени, сторону реформ. Перемены в стране давали таким, как Бобров, шанс. Он понимал это и решил не упускать его. В то время как многие вокруг с сожалением или с остервенением разбирали прошлое по косточкам, мысли Боброва, да и он весь сам были далеко в будущем. Всё, что не было связано с его карьерой, его уже не интересовало. Его не волновали развал Союза, война на Кавказе, война в Югославии, все эти дефолты, инфляции, громкие политические скандалы, на всё это ему было совершенно наплевать. Он просто чувствовал, что в этой суматохе можно было не просто выжить, но и получить кое-что большее. К власти уже пришли совсем новые, совершенно другие люди и этим новым людям нужны были свежие силы, не связанные с прошлым. Вчерашние выпускники вузов становились министрами, губернаторами, рядовые клерки – банкирами, буровые мастера на промыслах – нефтемагнатами. Одна-единственная удача, просто её дуновение могла сделать человека богатым сразу. И не надо было ждать годами, не надо было бояться, прятаться, собирая в кубышку золотые червонцы на сытую старость. Богатым можно было стать сразу. Богатым и молодым! И пусть это немного пахло авантюрой, и пусть это было не всегда безопасным, даже просто сомнительным. Главное – чтобы был результат!
Сева Бобров не мог забыть, как поздними вечерами мама, сидя в крошечной кухоньке, всё выгадывала, какую же брешь заткнуть. Захочешь одеться – останешься голодным, захочешь поесть – не на что будет одеться. О таких призрачных понятиях, как лечение или путешествия, можно было даже не думать. Мама могла работать и двадцать четыре часа в сутки, но им всё равно не хватало. О какой справедливости можно было говорить. Бобров не хотел такой справедливости для себя и своих близких, он не был революционером. Он не хотел менять строй, свергать правительство, он не хотел справедливости для всех. Он хотел справедливости только для себя, он боролся только со своими личными обстоятельствами и победил их. Всеволод Бобров просто решил стать богатым. И решил это сделать не в отдалённой перспективе вместе с уходом на заслуженный отдых, а сейчас, вернее, очень скоро. Познакомившись с Натальей Прокофьевой, он не мог не понимать, что она может сделать для него. Ведь одно слово, даже один жест её всемогущего отца мог перевернуть целую жизнь, как, в сущности, оно и произошло позже. Выбор встал перед ним уже на пятом курсе. К этому времени его взаимоотношения с Натальей были многообещающими. Встречались они не часто, но оба прекрасно понимали друг друга. Конечно, и Наталья знала себе цену. Она была умна, красива и, представить её исходящей тоской по кому – бы то ни было, – это было невероятно. Она тоже стремилась сделать достойную карьеру, ей, как и Боброву нравилось это время, возможности неожиданных перемен. Не могла она не знать и о всесилии своего выдающегося отца. Прокофьев чрезвычайно дорожил своей репутацией. Смутно она что-то слышала о своей покойной матери. О том, что она нанесла в своё время непоправимый удар по его карьере и старалась не огорчать отца своим поведением. У неё были знакомые парни до Боброва, с некоторыми из них отношения были достаточно близкими, но она скрывала это от отца как могла и, конечно, никогда не рассказывала об этом и Севе. Его появление в её жизни вызвало столько положительных эмоций у папы, что она сразу же для себя решила, что так и быть – она станет женой Боброва. Ей даже нравилась его фамилия, да и всё остальное тоже. Все разговоры с отцом о её будущей работе за рубежом уже тогда предполагали её замужество. Но пока об этом вслух не говорили, но имя жениха уже было известно. И сам Бобров уже тогда знал, что его отношения с Натальей не секрет для Прокофьева. Сам же считал вначале, что они просто никакие, эти отношения. Ничего серьёзного их отношения не предполагали, Наталья была достаточно взбалмошной девчонкой, хотя и умна, и красива. Но он уже тогда начинал обманывать Марию. Сначала он выкручивался, как мог, пока перед ним не встал выбор. И если бы тогда, во Франции он не сделал бы предложения Наталье, его бы просто вернули в Россию. А в Россию возвращаться он не хотел, да и здесь его деятельность в системе внешней экономики оказалась бы под большим вопросом. Он не мог не понимать, что отношение окружающих к Севе Боброву и к Всеволоду Константиновичу – зятю Прокофьева – это совсем разные вещи. Всего лишь каких-то полгода жизни в благополучной Европе полностью изменили его взгляды на ценности. Он знал, что уже не сможет жить другой жизнью, он просто не хотел уже жить по-другому. Единственное, что продолжало его волновать – это судьба Марии. Судьба не в смысле обычной реальной жизни, нет, конечно. Мария жила в достаточно обеспеченной семье, окружённая любовью и заботой родителей. Но как она отреагирует? Не натворит ли глупостей? Он даже подумывал о том что, не съездить ли на пару дней, может быть удастся как-то объяснить. И ей, и матери. А может не рассказывать им, пока. Про себя он придумывал невероятные объяснения, оправдания, мол, пройдёт немного времени, он разбогатеет, окрепнет и тогда разведётся с Натальей. Его даже по-своему обрадовало известие о беременности Натальи. Оправдательным мыслям пришло новое подкрепление, что же делать? Теперь у него точно дороги назад не было. Он уже боялся писать матери, вернее, он писал ей, отправлял достаточное содержание, но после той фотографии она перестала ему отвечать. Он ещё ничего не знал наверняка, но догадался, что в Покровке узнали о произошедшем торжестве. Потом умерла мать, телеграмму отправили намеренно позже и он не смог приехать на похороны. Оправданий больше не было, он окончательно понял, что концы обрублены. Назад дороги уже не было. Когда Мария узнала, что Бобров женился, ей казалось, что она этого не переживёт. Чувство досады, обиды и унижения не покидали её ещё очень долго. Ведь за то время, которое прошло после окончания учёбы в Москве, их свадьба назначалась и откладывалась два раза. Два раза были отпечатаны пригласительные билеты, два раза заказывали места в самом престижном ресторане городка и почти полгорода при встрече с Боголюбовыми улыбались и искренне поздравляли.
Александра Боголюбова к тому времени уже давно смирилась с выбором дочери. И этому, в немалой степени, способствовали и успехи самого Севы. Ей уже давно казалось, что матери её зятя и будущей свекрови её дочери не пристало мыть полы в больнице, и она собиралась поговорить об этом с Алиной Михайловной. Она думала предложить ей должность старшей сестры-хозяйки в другой городской больнице. Тамошний главный врач – большой друг семьи Боголюбовых сам любезно предложил это. Даже отношения с Леонидом Аркадьевичем Сафоновым, несколько натянутые после того памятного школьного собрания стали постепенно улучшаться. Время лечит.
В жизни Марии Боголюбовой после той фотографии начался новый этап. Ей предстояло научиться жить без Севы Боброва. Конечно, это было невероятно трудно, особенно на первых порах. Но по-другому уже быть не могло. Все десять лет, последние десять лет их юной жизни она мечтала, она верила в то, что они будут вместе навсегда. Она всегда ждала этого часа. Слишком много места в её жизни занимал Сева Бобров. Но это уже было в прошлом.
Скрыть эту неприятную новость в маленьком городке не удалось и уже через три или четыре дня после той истории со злополучной фотографией, эта тема стала наиболее обсуждаема среди обывателей. Основная масса друзей и знакомых сочувственно отнеслись к неожиданному и неприятному повороту в судьбе дочери уважаемых врачей, но не обошлось и без злопыхателей. Как же без этого.
