На пороге стояла Мария. Именно такой и думал увидеть её Бобров, именно такой он всегда вспоминал её. Она не любила носить драгоценности и чёрное платье с небольшим разрезом на груди, великолепно оттеняло почти молочный цвет её кожи. Сноп света, разливающийся за ней из дома, делал фигуру в дверном проёме похожей на изваяние святой. Он шёл ей навстречу и не понимал, как он мог остаться без неё. Это была его любимая женщина, вся его жизнь была связана только с ней. Он должен был забрать её отсюда, во что бы то ни стало. Время было бессильно перед её красотой и его чувством.

– Здравствуй, Мария. Вот я и приехал.

– Здравствуй, Сева.

Частыми и беспорядочными каплями летний дождь наигрывал незатейливую мелодию, глупо барабаня по старым жестяным крышам. Мария ещё раз посмотрела на огромный циферблат часов здания института и глубоко вздохнула. Она ждала уже больше получаса. Двери института постоянно распахивались, то впуская, то выпуская оживлённо беседующих на ходу студентов. Но её Боброва не было, и она продолжала терпеливо ждать. Шло заседание распределительной комиссии. Практически решалась его дальнейшая судьба. Сама же Мария уже получила свободное распределение, и твердо решила вернуться домой, к родителям. Но вот Бобров? Как его вернуть в провинцию? Сейчас, после пяти лет жизни в столице это ей казалось почти невозможным. Все годы учёбы в Москве они осторожно обходили эту тему. Она боялась говорить об этом. В его чувствах она никогда не сомневалась. И она любила его и после стольких лет дружбы свадьба их предполагалась, как само собой разумеющееся. Другой вариант они и не рассматривали.

Мария хорошо знала характер Боброва. Конечно, он был сильной и целеустремлённой личностью, иногда она сама поражалась, как легко он шёл на жертвы ради достижения своих целей. В школе он большими способностями к учёбе в младших классах не обладал, но когда начал осознавать, что хорошая учёба может дать ему шанс в жизни, то он в кратчайшие сроки выбился в группу лидеров школы. Он был дружелюбен к окружающим, находчив, щедр, остроумен и умел расположить к себе любого. Бобров был лёгок, спортивен, приятной наружности и нравился не только ей. Мария знала, конечно, что отбоя от поклонниц у него не было все годы учёбы в Москве, и ревность иногда буквально разъедала её. Всеми силами она старалась не выдавать себя, всеми силами хотела затушить ревность, но чаще всего ей это не удавалось. Всё время она боялась, что он оставит её. Ей казалось, что это будет концом света, в такие минуты её охватывал тяжёлый душевный кризис и протекал он исключительно тяжело. Она становилась подавленной и угрюмой, но появлялся её Бобров, и всё снова становилось на свои места.

В первые дни учёбы в Москве они иногда вместе ходили на вечеринки к новым друзьям, но он сразу почувствовал, что внимание, которое ему уделяют, раздражает Марию и постепенно они отдали предпочтение прогулкам вдвоём.

Мария жила у тёти – родной сестры своего отца, которая давно переехала в Москву и была рада приютить свою единственную племянницу. Сева Бобров же жил в общежитии института и, познакомившись с родственниками Марии, так расположил их к себе, что они сразу же приняли его как близкого человека. Тем более, что об отношениях между Севой и Марией их уже известила провинциальная родня.

О будущем, а если быть точнее, о свадьбе они не говорили, старались не говорить. Лидером в их отношениях был Сева и обычно он задавал тон. Ещё в самом начале учёбы в институте он сказал ей, что они всё решат, как только получат дипломы. Естественно, предполагалось, что решать будут не в смысле жениться или не жениться, а так…организационные вопросы – время, место, гости и тому подобная мелочь. В этом их поддержали и родители.

Теперь дипломы были у них на руках, и она с тревогой и нетерпением ждала, когда же он, наконец, сделает ей официальное предложение. Как положено, ведь в её сердце не было места для другого мужчины. Только Бобров! Её Бобров! Это был её друг, они вместе с детских лет, они любят друг друга. Но всё равно что-то постоянно беспокоило её, проклятое предчувствие измучило её. Жизнь с её непростыми и постоянно меняющимися реальностями бесцеремонно вторгалась в их судьбы и несла с собой много неожиданностей. Будущее казалось таким непонятным и загадочным, а иногда даже страшным. И эти мысли не давали ей покоя, ведь всего одно его слово могло полностью изменить её судьбу, успокоить её. Она стеснялась говорить ему об этом, но он упорно не замечал её беспокойства.

Больше всего на свете Мария Боголюбова хотела стать женой Севы Боброва. Она знала все его привычки, она и себя приучила просыпаться рано утром, научилась жарить картошку крупными кусками – это было его любимое блюдо. Она уже знала, что он не носит маек, а надевает рубашку на голое тело, любит бельё чёрного цвета, а в одежде отдаёт предпочтение спортивному стилю. Втайне от него Мария готовилась стать его женой. Она уже знала, что говорить с ним о чём бы то ни было, если он голоден бесполезно и в силу своих возможностей старалась, чтобы он был сыт, иногда раздражая его своими пирожками и ватрушками. Внешне он сопротивлялся такой заботе. Но она всё же чувствовала, что ему это нравится. Ему это приятно и что он в этом нуждается. И она была счастлива, чувствуя себя необходимой.

Как-то раз, когда они ещё только учились на первом курсе, он пришёл к ней. Было ещё не очень поздно, тётушки и её мужа дома ещё не было. Бобров никогда не оставался у них ночевать, хоть тётя несколько раз и предлагала ему, когда он задерживался допоздна. Обычно, после занятий он провожал её, они немного гуляли и он возвращался в своё общежитие.

В тот день у него в институте проходила спортивная встреча по волейболу, Сева был в команде лидером и пришёл заметно уставший, но довольный победой. Он почти плюхнулся в кресло и незаметно для себя задремал в тёплой и приятной обстановке.

– Бобров, Бобров…– сначала она хотела разбудить его, чтобы покормить.

– Что, Мария…– почти сквозь сон, лениво протянул он – Я сейчас, я немного посплю, хорошо…ноги гудят, устал…

– Спи, – она передумала будить его и укрыла клетчатым тётушкиным пледом.

Потом, немного подумав, прошла в ванную комнату, набрала тазик тёплой водой и вернулась в комнату. Села у его ног и стала медленно расшнуровывать его кроссовки.

– Эй, ты что делаешь? – дёрнулся вмиг проснувшийся Сева, уставившись на неё удивлёнными глазами.

– Положи ноги в тёплую воду, так всё пройдёт очень быстро. Усталость как рукой снимет, вот увидишь. Мама всегда так делала.

– Да я не об этом. Оставь, Мария, тебе, что делать больше нечего,– было видно, что её действия его стесняют. – Я же весь день на ногах, оставь…сейчас я немного отдохну и сам помою ноги.

– Ничего, Боб, сиди и не суетись. Мне же это не трудно.

И он ей сдался. Она сняла с его ног кроссовки, потом влажные от пота носки, закатала ему брюки и пододвинула таз с водой прямо под ноги. От наслажденья он почти замурлыкал, а она осторожными и мягкими движениями стала массировать ему ноги.

– Ты прямо, как мама, – неожиданно отозвался он.

Она остановилась и очень тихо, почти шёпотом сказала ему

– А я не хочу быть как твоя мама, Сева. Я хочу быть твоей женой.

– Разве может быть по-другому, глупышка, – сонно отозвался он и заснул окончательно. Она положила голову ему на колени и так расслабилась, что и сама потихоньку заснула.

– Маша, Машенька, – сквозь сон услышала она мягкий и добрый голос своей тётушки и с неохотой приоткрыла глаза. Так не хотелось просыпаться.

– А…это ты, тётушка…– сказала она, потом вдруг, словно что-то вспомнив, вскочила и посмотрела по сторонам.– А где Бобров?

– Сева? – тётушке не нравилось, что она часто называет его по фамилии. – Не знаю. Я пришла, а его уже не было. Открывай глаза, соня, кто спать будет ночью вместо тебя. Просыпайся, просыпайся.

Мария ещё раз огляделась по сторонам, посмотрела на часы и чуть не вскрикнула. Надо же, она проспала почти три часа. И вот так всегда, Бобров действовал на неё, как снотворное, усыпляющее. Она стала поправлять волосы и улыбнулась. Он ушёл и спрятал её заколку.