Через некоторое время в приёмной больницы уже толкались милицейские чины и Бобров не смог остаться незамеченным. Медсестра провела его в туалетную комнату и помогла привести себя в относительный порядок. Только он вышел оттуда, как к нему подошёл человек и, представившись сотрудником прокуратуры, попросил рассказать о случившемся. Немного смущаясь от того, что невозможно было скрыть слегка хмельное состояние, Бобров всё же рассказал в двух словах о том, что произошло. Тот его внимательно выслушал, потом тяжело вздохнул и очень серьёзно, почти шёпотом сказал:

– Он ещё не приходил в себя, но врачи делают всё возможное и если нужно будет, то мы отправим полковника Северцева в центр. – Он многозначительно посмотрел на Боброва и добавил, – Вы ведь понимаете, что всё может случиться, мы уже сообщили его семье. Вы друзья с полковником? Я вас раньше не видел.

– Да, как вам сказать, – замялся Бобров, – знакомые, в какой-то степени. Мы вместе решили просто поужинать. А тут такое…

– А где вы живёте? – не отставал сотрудник прокуратуры, внешний вид Боброва настораживал его. Он чувствовал значимость неизвестной ему персоны, и это сдерживало его от привычного повышенного тона.

– Я живу в Авиньоне, если вам это о чём-то говорит – спокойно ответил Бобров.

– А где это?

– Недалеко от Марселя, во Франции.

– Так вы что – иностранец?! – с уже почти нескрываемым интересом спросил сотрудник прокуратуры. – В смысле, приехали из-за границы?

– Так выходит. Остановился я в гостинице, не помню её названия, но я там зарегистрировался, если вас это интересует. И прошу вас, отложите допрос хотя бы до утра, я неважно себя чувствую. Вы же чувствуете, что я немного пьян.

– А это не допрос,– досадно ответил ему сотрудник прокуратуры, – но если возможно, подождите здесь ещё пару минут, я только запишу ваш адрес…

Открывшаяся дверь реанимационного отделения спасла Боброва от дальнейших вопросов, но он, конечно, понимал, что если с Северцевым что-то случится, то он влип. Просто так не отделаться, как минимум, он потеряет время. Бобров тоже подошёл поближе.

Врач тяжело вздохнул, снял очки и стал их медленно и тщательно протирать.

– Случай очень тяжёлый, но мне кажется…– доктор остановился, бросил протирать очки, надел их, важно обвёл взглядом всех присутствующих и продолжил, – что вашего полковника надо было вести не в больницу, а в вытрезвитель. Он просто пьян и спит непробудным сном, я бы сказал, богатырским. Скорее всего, во время нападения полковник поскользнулся и, ударившись головой о машину, потерял сознание. Наверное, нападавшие подумали, что он убит или их кто-то спугнул, но это уже ваша епархия. Травма головы незначительная, мы сделали перевязку, можете его забрать. Но лучше дать ему выспаться, пусть проснётся сам, заберёте утром.

Мужчины сдержанно улыбались, напряжение спало, потихоньку стали расходиться. Но тут распахнулась дверь и в полутёмную приёмную быстро вошла Мария. К ней навстречу сразу же вышел сотрудник прокуратуры. Чувствовалось, что они хорошо знают друг друга. Он даже не дал ей что-то сказать и опередил её:

– Всё нормально, Мария Александровна. Сергей абсолютно невредим, но до утра врачи рекомендуют оставаться здесь.

– Но если он абсолютно невредим, то почему нельзя сейчас забрать его домой? – резонно спросила она.

– Нельзя, Мария Александровна, – повторил врач, – потому что небольшая травма головы. Мы сделали всё необходимое и сейчас он спит. Мы дали ему немного наркоза.

– Вот видите, – обрадовался солидной поддержке сотрудник прокуратуры, особенно по части наркоза, – он был с другом, они вместе ужинали, так что нам не составит большого труда раскрыть истинную картину происшедшего. Когда на них напали…

– С каким другом? – перебила его Мария, оглядываясь по сторонам.

Сотрудник прокуратуры посмотрел в глубину приёмной, где в уютном кресле старался остаться незамеченным Бобров. Следом развернулась и Мария, она сразу узнала его и, не скрывая своего удивления, спросила:

– Сева? Это ты?

Он встал с кресла, переминаясь с ноги на ногу, как незадачливый, провинившийся школьник.

– Как видишь, Мария. Добрый вечер.

– С тобой всё нормально?– взволнованно спросила она.– На вас напали?

– Вообще-то, напали на него, я уже отъехал, но ты не волнуйся, с Сергеем тоже всё нормально. Думаю, что всё обойдётся. Я потом тебе всё объясню.

Она ещё хотела что-то спросить, но замолчала, оглядевшись по сторонам. Ей было неудобно говорить, а присутствующие и не думали скрывать своего любопытства. Боброва они видели, естественно, впервые и он вызывал у них профессиональный интерес.

– Значит, утром? – Мария повернулась к врачу.– Я смогу заехать за ним?

– Да, конечно. Впрочем, утром он и сам сможет приехать.

– Спасибо, доктор. Это, действительно, не опасно? Я могу побыть рядом с ним.

– Этого не стоит делать. Он в безопасности проспит всю ночь, уверяю вас. Поезжайте домой, уверяю вас, что всё будет хорошо.

– Хорошо. Тогда я поеду. Спасибо, доктор.

– Мария Александровна, – услужливо вырвался из группы сотрудник Северцева, – пожалуйте в автомобиль, вас отвезут.

– Нет, спасибо.– Она повернулась к Боброву. – Ты на машине, Бобров? Отвезёшь меня?

– Мария, Мария…я очень плохо слышу тебя. Ты должна меня понять, я просто не мог отказаться от этого предложения. Меня взяли в штат, на постоянную работу. Ты можешь себе это представить!? Ну не молчи, Мария. А хочешь, я сам позвоню твоему отцу, матери или хочешь, я им напишу и всё обстоятельно объясню. Хочешь? Я понимаю твоё состояние, поэтому я и хотел, чтобы ты оставалась в Москве, у тётки. Устроилась бы на работу в какую-нибудь школу, разве в Москве школ не хватает. А в Покровке тебя достанут с распроссами …

– Причём тут школы в Москве, причём тут вопросы в Покровке, – чуть не плача перебила она его, – ты говоришь о чём угодно, только не о том, что я хочу услышать от тебя. Я ненавижу твои телефонные звонки, Бобров, ненавижу! Два месяца назад ты позвонил мне от тёти, сообщил о срочном отъезде, мы отложили свадьбу. Теперь ты снова сообщаешь мне, что надо подождать. Что случилось, Бобров? Ты меня бросил? Скажи.

– Я так и знал, Мария. Я так и знал, что ты именно так и будешь говорить. Я тебя не бросил, я люблю тебя, и я не могу без тебя жить…

– Ты уже живёшь без меня, Бобров! Живёшь довольно – таки долго и вполне благополучно! У тебя другая девушка? Скажи мне честно! Не обманывай меня!

Она старалась вслушаться в его дыхание, она уже сомневалась в нём, его молчание показалось ей вечностью. Затаив дыхание, она ждала ответа.

– Это глупо, Мария. У меня нет никого, кроме тебя. Но мне трудно объяснить тебе всё это по телефону, но приехать сейчас я никак не могу. У меня нет выбора, понимаешь?

– Нет выбора?! А я? А я, Бобров?! Разве я не выбор?! Мы же обо всём договорились, я же жду тебя. Вспомни, как ты стремился ко мне всегда, Сева, что случилось с тобой? Тебя ждёт твоя мама, Алина Михайловна переживает за меня, за нас…она чувствует что-то нехорошее, она больна…и она ждёт тебя. Ты присылаешь ей деньги, но уверяю тебя, они ей не нужны. Конечно, мы все очень рады за тебя, но ведь у нас …свадьба, Боб, свадьба…ты должен приехать, мы договаривались. Ты меня понимаешь или нет? Ведь мы все готовились, и я даже не могу понять, неужели нельзя выпросить неделю отпуска. Неужели вся наша внешняя экономика рухнет, если ты приедешь на недельку, Сева? Мама договорилась в ЗАГСе, и я себя очень неуютно чувствую. Все спрашивают, будет свадьба или нет, а твои успехи сыграли со мной злую шутку.

– Я всё понимаю, Мария и мне больно говорить об этом, но я никак не смогу приехать сейчас. Свадьбу придётся отложить ещё раз. Я напишу маме, твоему отцу…

– Господи, Сева, да как же они раньше обходились без тебя в этой Франции?! И не надо ничего писать моему отцу. Хватит того, что ты всё объяснил мне.