– Мистер Людвиг? – вопросительно припал на стол седовласый, елейно улыбаясь белоснежными зубами.

– Благодарю, – отрицательно качнул головой Людвиг.

– Мадам? – метнулся в противоположную сторону седовласый.

Мадам хищно оскалилась:

– Тристан, прекратите извиваться!

– Что вы, мадам! Я исключительно в соответствии с правилами. Все готовы к игре, ваша светлость, – довольно констатировал Тристан, отвесив поклон в сторону Свидетеля. – Приступим-с?

– С готовностью, – кивнул Свидетель. – Итак, – он извлек из-под стола увесистую колоду и аккуратно, без лишних звуков, вскрыл упаковку. – Прошу, ваши фонды, господа.

Рядом с Игроками тут же объявились секунданты с кейсами: доктор Менгеле, могучий кавказец рядом с Тристаном и невысокий лысый человечек с нервным лицом возле Матильды.

Свидетель сделал едва заметный жест – и кейсы легли на стол.

– Можем начинать, – провозгласил Свидетель. – И пусть судьба будет справедлива к вам, господа, – Свидетель закрыл глаза и принялся раздавать карты.

Делал он это медленно и очень основательно: большим пальцем правой руки сдвигал карту от себя, подхватывал остальными, плавно опускал ее к самой поверхности стола, после чего виртуозно отправлял ее в сторону игрока, причем за все время ни одна карта не перевернулась. Наконец, Свидетель бросил последнюю карту – Людвигу, – положил несколько оставшихся на стол и тихо проронил:

– Козырь – кубки.

В тот же момент свет в помещении погас.

Дмитрий дернулся, но доктор жестко сжал ему руку чуть выше локтя:

– Спокойно.

Дмитрий зачем-то кивнул.

Раздалось мерное шуршание: игроки раскладывали в руках карты.

– Мадам! – голос Тристана. – Ваше слово.

– Я знаю, – отозвалась Матильда. – Допустим, guarde.

– Достойное начало, – комментирует Людвиг. – Однако, я позволю себе guarde sans.

Тристан неприятно смеется:

– Я пас, господа, мне нет смысла тягаться с такими серьезными заявлениями. Впрочем, позволю себе заметить, что это называется с «места в карьер».

– Не вам судить, – довольно злобно цедит сквозь зубы Матильда.

– Ход!

На столе затрепетали карты. Дмитрий растерянно замотал головой, пытаясь понять, что происходит.

– Тише ты там, – противно взвизгнул Тристан. – Людвиг, дорогой мой, что за отвратительная манера приводить новичков? Мы же с вами серьезные люди, а вы устраиваете балаган. Это архи некрасиво и невежливо! По меньшей мере, по отношению даме! Матильда, душа моя!

– Тристан, как это мило: вы вступились за меня как настоящий рыцарь! – мягко проворковала Матильда. – Но прошу вас, закройте рот, из него пахнет.

– Дура! – мелко проблеял Тристан с наглым смешком. – Изо рта даже у ангелов пахнет, а они дерьмо, как раз, не жрут.

– Никогда бы не подумала.

– Ваш ход, – холодный голос Людвига.

– Я знаю! – шипение Матильды. – Кстати, Людвиг, это правда, что вы совсем не пьете молоко?

– Правда.

– А почему?

Секундная пауза: шуршат карты.

– Я не люблю, когда белое не имеет формы, – ответ Людвига. – Скажем, ваша грудь…

– Что?! – голос Матильды звенит, как лопнувшая тетива.

– Ваша грудь, – интонации Людвига не меняются, – напротив, являет пример, достойный моего интереса. Я подозреваю, что задающий профиль, по меньшей мере, дважды дифференцируем в любой точке и имеет не более пяти пунктов в представлении Безье.

– Четыре, – скромно роняет Матильда.

– Тем более. Кроме того, ваша мраморная кожа, мадам, дарит ощущение скрытых подтекстов, которых начисто лишен беспросветно однообразный и отвратительно однородный белый цвет молока.

– Вы умеете польстить женщине…

– Господа! – у Тристана почти истерика. – Мне ваши рассуждения категорически неприятны!

– Вполне объяснимо, – в словах Матильды ни капли снисхождения: – Сто лет воздержания…

Скрежет зубов.

– А если вот так, месье благородный сеньор?

Секундная пауза, потом спокойный голос Людвига:

– Меняю карту.

Воцаряется оглушительная тишина.

– Свет! – срывается на вопль Тристан.

Дмитрий на секунду зажмурился от хлынувшего сверху ослепительного света.

– Так всегда, – едва слышно выдохнул ему в ухо доктор.

Мизансцена осталась почти без изменения, только Свидетель переместился несколько вглубь комнаты.

Взлохмаченный и бледный Тристан, припав грудью на стол, пожирал глазами Людвига и нервно подергивал скулами. В уголках губ у него пенилось.

– Ага! – кровожадно проскрипел он. – Попался-таки кобель на мякине!

Свидетель встал, подошел к столу и бросил взгляд на две лежащие в центре карты.

– Четыре против восемнадцати, – констатировал он. – Принимается. Ваше предложение?

Доктор тенью переместился к столу, приоткрыл кейс, осторожно извлек цилиндрический футляр и положил его поверх карт. Тристан шумно сглотнул.

– Мааальчик! – не отрывая взгляда от футляра, кастрировано воззвал он.

Над столом возник долговязый лысый юноша с прыщавым лицом и редкой порослью на подбородке.

– Что там? – с замиранием спросил Тристан.

Долговязый склонился над футляром и прислушался, поводя ушами с весьма приличной амплитудой. Минуту спустя он выпрямился и, отрицательно покачав головой, неприятно осклабился.

– Не пойдет! – истерично взвизгнул Тристан. – Фуфло подсовываешь?

– Я возьму, – спокойно произнесла Матильда и положила на стол одну из своих карт рубашкой вверх.

– На зло, да? – взвился Тристан. – Мне на зло, старая ведьма? Хорошо! Давай, ты еще ляг под него, шлюха недовыделанная! А я все равно ему сейчас устрою! Я ему разыграю битву при Грюнвальде, посмотрим, как ты запоешь после этого!

Людвиг перевернул лежащую перед ним карту: Суд.

– Круг закрыт, – констатировал Свидетель, сгребая карты со стола. – Guarde san, герр Людвиг.

– Благодарю, – улыбнулся Людвиг Матильде.

– Не стоит, – Матильда пошевелила пальчиками. – Надеюсь, содержимое этого футляра не обманет мои ожидания?

– Давай, надейся! – желчно прошипел красный от злости Тристан. – Представляю, какую муть он тебе впихнул.

– Вы готовы продолжить? – осведомился Свидетель. – Прекрасно, – он принялся раздавать. – Козырь – кубки.

– Опять, – недовольно проворчал Тристан. – Ненавижу повторения.

– Вы это говорили и в прошлый раз, – заметила Матильда. – Повторяетесь, милый Тристан.

– Стерва! – брызнул слюной Тристан. – Давайте, начали!

Свет снова гаснет.

– Ну, – мерзкий голос Тристана. – Слово!

– Я пас.

– Prise.

– Отлично! – Тристан доволен. – На этот раз я – guarde!

Шуршание карт.

– Кстати, мадам, – Людвиг возобновляет светскую беседу, – вы по-прежнему не спите в полнолуние?

– Увы, – усталый вздох Матильды. – Это доставляет мне невыносимые мучения.

– Простите, я совсем не хотел вас… – смущается Людвиг.

– Что вы! – перебивает Матильда. – Мне приятно, что вы помните о такой незначительной мелочи! Тем более, что я уже нашла хоть какое-то лекарство: научилась занимать себя разными головоломками. Вроде вычисления картины неба в тот же день, но, скажем, лет так триста назад. Семьдесят семь часов захватывающих расчетов – и головной боли даже ни намека!

– Вы не перестаете меня удивлять, мадам, – Людвиг сдержанно восторгается. – Ну а вы, Тристан, чем развлекаетесь в полнолуние?

– Читаю Протоколы известных вам мудрецов, – плюется желчью Тристан. – Очень, знаете ли, бодрит.

– Не сомневаюсь! – веселый смех Людвига. – Сам люблю!

– Ой, и что вы говорите? – отвратительно квакает Тристан. – Рад, что вам нравится наше народное творчество! Я вот тоже читал про эту самую «вашу борьбу», и таки должен сказать, что смертельно скучал. Тот же Ульянов в социистике и сочнее, и глубже. Кстати, что вы на это скажете?

Опять ватная тишина. Затем слабый голос Матильды:

– Карту.

– Раньше думать было нужно! – радостный вопль Тристана. – Лично я – не располагаю! И не имею желания!