Дмитрий очнулся от запаха нашатыря, ударившего в нос.

– С возвращением, – доктор Менгеле скомкал в пальцах вату и положил ее себе в карман. – Я должен был предупредить вас, Дмитрий: нужно контролировать окружающую реальность, иначе вас могут запросто превратить в кретина. В каком-то смысле, это не худший вариант, но если жизнь вам интересна как источник интеллектуальных удовольствий, постарайтесь научиться не раскрываться. Кстати, вы теперь в неоплатном долгу перед Лизой – она буквально выдернула вас с того света.

Дмитрий попытался привстать.

– Лежите, – доктор жестко оборвал его порыв. – Нужно прийти в себя. Да, вот еще: должен извиниться за вчерашнее, я ошибся насчет приемлемой для вас дозы. Допускаю, что сегодняшний инцидент – следствие моей непростительной ошибки. Еще раз мои извинения.

Дмитрий качнул головой.

– Что со мной приключилось? – шершавым голосом спросил он.

– Кто-то попытался подключиться к вашему сознанию, – ответил доктор. – К сожалению, это расхожая практика. Ваше появление уже замечено среди игроков, поэтому вы теперь объект пристального внимания.

– Замечательно, – проскрипел Дмитрий, скривившись.

– Не волнуйтесь, все ваши неприятности закончатся буквально завтра.

– Завтра? – напрягся Дмитрий. – Почему?

– По правилам, – раздался жизнерадостный голос Людвига. – Спасибо, доктор, что привели нашего героя в чувство.

Людвиг подошел ближе, придвинул стул к кровати и сел.

– Завтра мы выведем вас в свет, – сказал он, – после чего ваш статус будет автоматически определен, и на вас распространится действие Устава.

– И что? – подался вперед Дмитрий. – Я стану бессмертным?

– Мне нравится, как быстро вы приходите в себя, – рассмеялся Людвиг. – Конечно же, нет! Бессмертным вы сможете стать только в исключительных обстоятельствах, но вот неприкосновенным – это я могу гарантировать. Вам следует знать, Дмитрий, что отвратительная манера вторгаться в чужое сознание очень жестко преследуется по Уставу, и за последние пару сотен лет подобных эксцессов в отношении членов клуба не случалось ни разу. Для этого есть весьма внушительные механизмы сдерживания, так что отныне можете не беспокоится, – Людвиг ободряюще улыбнулся. – Так вот, по поводу завтра. Очень кстати, именно завтра – очередная партия.

Дмитрий приподнялся, сбив подушку себе под плечи:

– И что я должен буду делать? – спросил он.

– По большому счету, ничего особенного, – сказал Людвиг. – Ваша главная задача – появится в качестве моего ассистента. Тем не менее, есть вероятность, что доктор разрешит вам вслушаться.

– Разрешит что? – не понял Дмитрий.

– Вслушаться, то есть, определить достоинство картины, – пояснил Людвиг. – Безусловно, в первый раз вы вряд ли сможете быть действительно полезны, но, по меньшей мере, получите представление о некоторых нюансах происходящего. Поэтому я, если позволите, дам вам некоторые разъяснения, – он достал из кармана пиджака повязку и аккуратно надел ее, прикрыв левый глаз. – Сначала несколько общих слов. Первое: в игре есть своя иерархия – Хранители, Игроки и Присутствующие. Преподобный Крис, как вы, наверное, догадываетесь, – наш Хранитель, я – Игрок, а вы, Дмитрий, отныне – один из Присутствующих. Второе: партия расписывается всегда на трех игроков, причем, все игроки должны выступать от имении разных Хранителей. Третье: игрок никогда не принимает решения без совета одного из присутствующих. Впрочем, как я уже сказал, завтра лично вас это может и не коснуться: в соответствии с решением Йоркширского Клуба, от каждой стороны может быть выставлено до трех Присутствующих. Соответственно, кроме вас, завтра за моей спиной будет доктор, – Людвиг сдержано кивнул в сторону Менгеле, стоящего рядом, – и девочка по имени Сара. Вам все ясно?

– Я бы так не сказал, – с сомнением пробормотал Дмитрий.

– Это очень хорошо. Ясность только препятствует правильности действий, – Людвиг поднял палец. – И запомните: игра непредсказуема. На кону всегда может оказаться оригинал или одна из самых первых копий. За выбор картин для игры отвечает Хранитель, чью логику не в силах понять никто, поэтому мы не знаем, что ставим на кон сами, и что ставят наши партнеры. Но если вы почувствуете даже малейшее дуновение ветра с той стороны мира, вы должны об этом сказать. К сожалению, кейсы, в которых выставляются для обмена картины, сделаны так, чтобы максимально исказить вибрации, идущие от изображений, но лучшие из присутствующих ошибаются редко. Я склонен полагать, что вы можете оказаться одним из лучших, – Людвиг поднялся. – На этом все. Встретимся завтра возле театра – доктор за вами заедет.

– Возле театра? – переспросил Дмитрий.

– А почему нет? – пожал плечами Людвиг. – Это ведь игра! Театр для нее – самое подходящее место. Впрочем, все будет происходить не на публике. Расслабьтесь, Дмитрий. Поменьше задумываетесь о причинах и следствиях. Лучше, побольше спите. И постарайтесь во сне увидеть воду – это будет хорошим знаком. Да, вот еще что: захватите с собой шоколадку – для Сары. Она оценит.

6.

Девочке Саре на вид было около тринадцати, вряд ли больше.

Дмитрий тут же вручил ей шоколадку, Сара радостно улыбнулась, сунула шоколадку подмышку и, протянув красивую тонкую ладошку, представилась. Дмитрий ладошку пожал и тоже назвал свое имя.

– Первый раз, да? – сверкая глазами, констатировала Сара. – Это видно! – она звонко рассмеялась. – А я уже… – Сара стала быстро загибать пальчики: – да: семь раз!

– Не может быть! – изобразил Дмитрий почти искреннее удивление.

– Может, – отозвался за Сару Людвиг. – У нее очень развитое чутье, отличный нюх и цветовое восприятие. Кроме того, она просто молодец.

– Это – да, – солидно подтвердила Сара, – я молодец! Лучше меня в стране никого нет, поэтому у нас все чики-поки!

Людвиг по-отечески потрепал ее по волосам.

– Дядя Людвиг, а кто сегодня играет? – спросила Сара, состроив серьезное личико.

– Тристан.

– И Изольда? – обрадовалась Сара.

– И Матильда, – поморщился Людвиг. – Между прочим, редкостная стерва, – доверительно сообщил он шепотом Дмитрию. – Наверняка начнет стрелять в вас глазами и сотрясать формами. Мой совет: не обращайте внимание. И вообще, ни на что не обращайте внимания. Все произойдет само собой и будет именно так, как и должно быть.

– А как должно быть? – счел нужным поинтересоваться Дмитрий.

– Увидите, – ответил Людвиг. – Нам сюда.

Они поднялись по ступенькам и вошли в здание театра. Тут же рядом материализовался человек в черном, напоминающий распорядителя на похоронах, сделал быстрый приглашающий жест и устремился вперед торопливыми семенящими шажками, без остановки двигаясь через коридоры и залы.

Помещение, в котором они, в конце концов, оказались, находилось где-то в подвальных уровнях, имело круглую форму и довольно высокие потолки. В самом центре стоял огромный стол, за которым уже сидело три человека. Дмитрий удивленно взглянул на Людвига.

– Свидетель, – почти беззвучно пояснил тот.

Свидетель был высоким мужчиной с явно выраженной скандинавской внешностью. Белый костюм, темно-лиловая шелковая рубашка и широкий белый галстук. Спокойный взгляд сквозь полупрозрачные ресницы.

Слева от Свидетеля ерзал немолодой седовласый семит с суетливыми смеющимися глазами. Шерстяная тройка мышиного цвета, сверкающие золотые запонки и булавка для галстука с грубо обработанным бриллиантом. Встретившись взглядом с Дмитрием, он слащаво дернул дряблыми щечками и приветственно кивнул.

Справа царственно восседала роскошная брюнетка средних лет с дрожащей полуулыбкой Джоконды. Темное платье, глубокое декольте, шаль, никаких признаков косметики и украшений. Дмитрия она словно не заметила.

Людвиг прошел на свободное место за столом и сел.

– Господа, – гулко произнес Свидетель с заметным тевтонским акцентом, – рад приветствовать вас за этим столом. Если кто-то имеет причины отказаться от сегодняшней игры, соответствующие выплаты составят триста шестьдесят пять тысяч и два. Есть желающие?