А возвратившись в номер – уже далеко заполночь - они ещё долго сидели на подоконнике и, смеясь, вспоминали служебные курьёзы.

У обоих отлегло от сердца.

За несколько коротких дней они стали куда ближе и дороже друг другу, чем за все годы совместной работы…

========== Когда я должна идти?.. ==========

Круглова разбудил резкий телефонный звонок. Он всверлился в мозг, вырывая из неглубокого и беспокойного предутреннего сна. Интуиция подсказывала, что хорошего от этого звонка ждать не стоит.

Круглов оглянулся на Галю – нет, не проснулась. Он быстро схватил телефон и, выйдя из спальни, с недобрым предчувствием взглянул на дисплей. Майский.

- Алло… - мрачновато поздоровался майор, протирая глаза.

- Здорово, Петрович. Чего такой смурной? – не слишком бодро поинтересовался Майский.

- Ты в курсе, сколько сейчас времени в Вене?

- А, чёрт, не подумал… Извини. Ну да всё равно это срочно… Петрович, помнишь…

- Что-то насчёт Гали? – встревоженно перебил Круглов.

- Да, насчёт Гали… - тяжело вздохнул Серёга. – Насчёт Гали… Коль, мы собрали все доказательства. Дело беспроигрышное, против неё никаких улик. Кровь на ноже по резусу не совпадает, труп этого Кариотова раскопали, выяснили точную причину смерти – он умер от потери крови. Ну и время смерти не совпадает с тем, что в протоколе… В общем, мы подали апелляцию в суд. Естественно, там открещивались как могли. И нашли-таки лазейку. Заседание назначено на послезавтра, я уверен, все обвинения будут сняты. Но…

- Но?.. – замирая, переспросил майор.

- Но Галя должна присутствовать на суде.

Круглов закрыл глаза. Что ж, рано или поздно всё должно было этим кончиться…

- Нужно возвращаться?

- Да. Но есть проблема. Петрович, мы так и не смогли восстановить её российский паспорт. Ты же знаешь, без него из Австрии не выехать…

Уже догадываясь, каким будет ответ, Круглов почти безнадёжно спросил:

- И какой выход?

Майский помолчал. Слышно было, как на том конце провода, в Москве, что-то пробормотал Тихонов…

- Эх, Петрович… Сам ведь понимаешь, один только выход. Идти в российское посольство. По закону в течение суток должен быть совершён процесс экстрадиции… А там… там уже ФЭС вступит в игру.

- Что ж это такое, а, Серёга? – яростно прошептал майор. – А если…

- Никаких если, Петрович. У нас получится. Сейчас всё зависит только от Гали. Согласится или нет…

- Как я ей об этом скажу? – с болью в голосе спросил Круглов, и тут же, не слушая, что говорит Майский, бессильно опустил руку с телефоном. На пороге, прислонившись к дверному косяку, стояла Рогозина.

- Не нужно мне ничего говорить, Коля. Когда я должна идти в посольство?

========== И я люблю тебя. ==========

Резная ограда российского консульства тянулась далеко вглубь Койнинштрассе. Круглов и Рогозина не торопясь шли к темнеющей впереди калитке, болтая о разной чепухе. Не было сил говорить о том, что предстояло сделать.

Чем ближе становилась калитка, тем сильнее оба замедляли шаг. Они понимали, что усыпанная гравием дорожка отсчитывает их последние минуты вдвоём. Последние минуты из этих неожиданных, необыкновенных венских дней. Кто знает, что будет дальше? Хочется верить в лучшее, но даже если всё обернётся хорошо…Что потом?

Снова ФЭС? Снова майор Круглов и полковник Рогозина, связанные сугубо служебными отношениями. Снова одинокие вечера в пустых квартирах на разных концах Москвы…

У калитки оба остановились. Помолчали. Да и что тут скажешь…

- Не на век прощаемся, Коля, - наконец выговорила Рогозина, стараясь улыбаться.

Круглов кивнул, пристально рассматривая чёрную ветку над её головой. Краем глаза он заметил, как чья-то фигура отделилась от дверей консульства и направилась к ним. Рогозина тоже оглянулась.

- Иди, Коль. Или ты хочешь, чтобы тебя обвинили в пособничестве и укрывательстве?

- Не шути так, Галя… - поморщился Круглов и, внезапно до дрожи пугаясь за неё, почти крикнул: - Я останусь с тобой!

- Не валяй дурака, - резко сказала Рогозина. А потом тихо добавила, положив руку на его плечо: - Послезавтра встретимся… До свидания.

Круглов не выдержал и притянул её к себе. Бесконечно долгое мгновение Галя чувствовала тепло его рук, горьковатый запах одеколона… А секунду спустя уже шла, не оглядываясь, навстречу служащему в форме.

Круглов оцепенело стоял на каменном пятачке у входа. А когда Рогозина уже почти скрылась за ветвями рододендрона, словно очнувшись, рванулся внутрь и закричал, срывая голос:

- Я люблю тебя!

Может быть, ему показалось. А может быть, она действительно остановилась. Но только на секунду…

***

В голове кружился бурый туман, горло раздирал мокрый, удушливый кашель. Пиная листья, Круглов шёл в аэропорт. Вот и всё.

Документы, билеты, жесткое кресло в зале ожидания. Место рядом с иллюминатором, резкий взлёт и бесконечные, глухие облака внизу.

Галя. Галя. Галя.

Посадка. Стеклянные двери. Ступени, ступени… Серое московское небо вокруг.Откуда-то появляется Майский. Да, да, Серёга, конечно, я рад тебя видеть. Да, я знаю, у нас всё получится. Да…

Галя. Галя…

Салон служебной машины. Тяжёлая дрёма. Как во сне - знакомое здание ФЭС. Лица, лица, лица… Миллион вопросов. Как она? Да как она может быть, сами подумайте! Уйдите все… Тёмный кабинет. Господи, голова раскалывается… Где таблетки? Из кармана вместе в пачкой анальгина выпадает узкий кожаный футляр. Точно, она ушла без очков… Бесцельный щелчок – крышка отходит в сторону. Но внутри пусто. Хотя… На дне белеет крошечный бумажный квадратик. Непослушные пальцы судорожно разворачивают сложенный вдвое листок… Всего несколько слов.

«И я люблю тебя.

Галя».

========== Встать, суд идёт! ==========

Ночью накануне суда в ФЭС не спали. Майский нервно ходил по совещательной, то и дело хватаясь за телефон. Лисицын с Котовым, пытаясь отвлечься, стучали костяшками домино. Валя в тысячный раз перечитывала результаты экспертизы, подтверждающей, что Кариотов умер в результате потери крови…

- Серёга, не маячь, хорош уже! – поднимая голову, раздражённо бросил Котов. – И без тебя тошно!

- А? – Майский, очнувшись от своих мыслей, посмотрел на ребят. – Чего сказал, Костя?..

- Не маячь, говорю!.. Сколько можно?

- Погоди… Я вот тут подумал… Может, нам всё-таки надо было Султанова из отпуска вызвать? Или хотя бы в курс дела поставить?

- Надо было, - тяжело вздохнув, отозвалась Валя. - Но когда б мы успели? Он в любом случае не сможет так быстро вернуться с Карибов…

- И вовсе он не на Карибах! Он в Болгарии, на Золотых Песках, - вынырнул откуда-то из-под стола Тихонов.

- Ты-то откуда знаешь? – удивился Майский.

- А я ему отправил письмецо туда. Курьерским поездом, - бесстрастно ответил Иван. – Написал про Галину Николаевну, про Ишимова этого, про Вену… Вам же всё некогда было.

- Ванька!.. И что он? – Антонова вскочила, и бумажки из папки с отчётом разлетелись по всей совещательной. Тихонов не торопясь поднял пару листков, подал их Валентине и только потом, лукаво улыбаясь, произнёс:

- А что он? Сказал, вылетает. Вернее, уже вылетел – я ему на девять вечера бронировал билет из Варны.

- Молодец, Иван! Ай, молодец! Теперь уж мы Ишимова с его шайкой точно прищучим!

***

А около восьми утра фэсовская машина, сияя мигалками, во весь опор мчалась по утренней Москве.

- Ну и что, где наш хвалёный Султанов? Застрял в Песках?

- Да фиг с ним, Серёга, без него управимся! Главное, чтоб эти судебные крысы больше ничего не выдумали!

- Ну-ну! Как там со временем? Успеваем?

- Без пятнадцати. Костя, ходу! – рявкнул Майский, глядя на часы.

Буквально полчаса назад в ФЭС пришёл неожиданный и довольно неприятный факс. В нём сообщалось, что заседание по делу Рогозиной Галины Николаевны переносится на восемь утра, и состоится оно у чёрта на куличках – в Новогиреево. В это самое Новогиреево они сейчас и торопились…