«Придётся бежать», – повторил про себя, пытаясь уговорить, смириться. Чему Галина Николаевна его и научила, так это тому, что под чужую дудку плясать – ни в жизнь. Своим примером, разумеется, научила. А сейчас… Ну… ей пришлось. Она правда не смогла его защитить. Это было не в её власти, правда...

Тихонов даже видел ту запись с камер, где она разговаривала с кандидатом на его место. Валентин… Или Владимир. И такое отчество… витиеватое… Витольдович. Точно.

- Товарищ полковник, – он вдруг впервые обратился к ней именно так. – А что скажете в ФЭС?.. Обо мне?..

- Ты имеешь в виду, как я оправдаю твоё исчезновение?

Рогозина хмыкнула, неловко дёрнув плечом. Видимо, говорить об этом было неприятно. Она не ответила – он и не стал настаивать.

Вопросы кончились, казалось бы. Но был ещё один. Маленькое утешение для него и щелчок по самолюбию для неё.

- Галина Николаевна. ФЭС… Вы вернулись сами, или вас заставили?

- А как ты думаешь? Конечно же, вернулась сама.

«Ну зачем же вы на прощанье портите свой образ ложью. Галина Николаевна… Как бы мне хотелось запомнить вас другой – до всего этого. Как бы мне хотелось не знать вас вовсе».

Время менялось, изменился дом. В прошлом году здесь было стыло и тревожно. Здесь пахло сыростью и неизвестным. Но Иван был уверен: она рядом. И что бы ни произошло – Галина Николаевна всегда держит ситуацию под контролем. Рядом.

Пусть она странная. Пусть иногда… упивается. Пусть он ей никто. Пусть она использует незаконные методы. Пусть у неё есть своя мораль, какая-то извращённая временами. Пусть.

И всё-таки… всё-таки… Всё-таки.

Наверное, поэтому дом изменился.