– О, это интересно, но, увы, сейчас у меня очень важная стратегическая работа, и я не имею возможности ее поменять.

– Ясно. Тогда доброго дня вам и благодарим за внимание к нашей работе. Если вдруг решите поменять работу, то можем обсудить!

– До свидания.

Гузалия за время телефонного разговора приготовила завтрак. Они сели кушать кашу.

– Кто звонил? – Подруга поставила перед Гузель тарелку.

– Вот это я понимаю, чудесный геркулес! – одобрила та. – Из «Кыстыбыя» гендир. Работу предлагал.

– Кем?

– Маркетологом, ему понравилась моя жалоба.

– Да ладно! И ты согласилась, конечно!

– Нет. У меня же есть работа.

– Это разве работа? Полы мыть!

– Да. У меня миссия – спасти Татарстан. Важная, стратегическая.

– От кого?

– От китайцев!

– И как ты это сделаешь? Ты просто горничная!

– Я им отомщу! За все унижения и мысли, которые они так беспардонно высказывают среди своих! Стразы на певичках, деревня! Вот я и покажу им деревню! На злых и мстительных татарах держится Татарстан. О монголо-татарах, небось, слышали…

Гузель ругалась и поедала кашу, а Гузалия глубокомысленно вздыхала.

– А как там Рашид? Почему про него ничего не рассказываешь? – спросила она, дождавшись, пока подруга выговорится.

– Как, как? Прекрасен, как юный хан, черт бы его побрал! И так всю ночь не спала. Мозг проигрывал кинопленку нашего с ним романа. Пленка заела, и не знаю, как ее теперь остановить. Перематывается и заново играет, зараза!

Гузель отложила ложку, откромсала большой кусок лимонника, откусила и стала запивать чаем.

Гузалия по размеру куска поняла, что у подруги и правда глубокие страдания.

Тренькнул телефон, и Гузель взяла трубку:

– Слушаю.

– Привет, черноокая.

Гузель быстро проглотила все, что было во рту:

– Кто это?

– Рашид. Неужели не узнала?

В трубке глухо рассмеялись.

– Здравствуйте, – пролепетала Гузель.

– Ну, со мной уж не на вы, ладно? – попросил Рашид.

– Надо привыкнуть… – Гузель взяла ложечку и стала крошить оставшийся кусочек лимонника.

– Как дела?

– Прекрасно. – Крошки на блюдце становились все меньше.

– Ты занята завтра? Выпьем кофе?

– Боюсь.

– Чего?

– Ваша жена, наверное, рядом снайпером сидит.

– Не сидит, я ее в разведку отправлю.

– Все равно не могу. У меня очень насыщенное расписание работы.

Гузель посмотрела на раскрошенный пирог и отодвинула блюдце.

Рашид хмыкнул.

– Что за работа, чай подавать?

– У меня переговоры со шваброй на втором, третьем и четвертом этажах. – На том конце провода послышался смех. – Но я могу внести вас в свой ежедневник, если хотите?

– Хочу.

– Послезавтра с шестнадцати до восемнадцати у меня есть окно.

– А другое время – никак? – судя по голосу Рашида, задержка ему не понравилась.

– Никак. Учеба, путешествия, личная жизнь.

– Ли-ичная жизнь… – протянул он разочарованно. – Ну, понятно. Тогда не буду вас больше отвлекать. Всего доброго.

– И вам. – Она положила трубку.

– Ну? – так и подскочила Гузалия.

– Рашид.

– И что хотел?

– Кофе выпить, – грустно сказала Гузель и всхлипнула.

– Ты же сама его отшила! – рассердилась Гузалия. – А теперь будешь тут сопли распускать?!

– Ты же знаешь мои принципы!

Гузель высморкалась и пошла мыть лицо, но слезы все выпрыгивали и выпрыгивали.

Гузалия укоризненно посмотрела ей вслед:

– Я знаю, что у тебя женатые – табу. Но это же просто кофе! – Она вздохнула и начала мыть посуду, разговаривая сама с собой. – Ладно. Может, ты и права. Лучше сразу на корню. Все с кофе начинается, а у него такая жена, что не дай Бог, что может сделать с тобой и с ним. Это тебе не комбайнер…

Снова раздался звонок, на этот раз по скайпу.

Гузель промокнула глаза полотенцем и села к экрану ноутбука.

– Ну, сегодня у меня и правда день приема! – невесело похвасталась она. – Мой китайский огурчик!

– Нихау мнхэбэтэм4! – Китаец улыбался во весь рот. – Ялтам сине. Минь килямь Касанга5!

– Щастье ты мое, поднебесное! Ну приезжай!

Гузель обреченно вздохнула, захлопнула ноутбук и стала собираться на прогулку.

– Ты, наверное, чувствуешь себя сейчас, как в китайской оккупации, да? – Гузалия нежно обняла мрачную и пунцовую от слез Гузель.

– Ага. Теперь я могу считать себя настоящей татарской шпионкой. И моя миссия: выжить и не сдать Татарстан Китаю!

Гузель сидела в номере, обняв швабру, и тренировалась пускать слезы, когда вошла Римма Кирилловна.

– Что случилось с матурымкой6? – она присела рядом. – Кто тебя обидел?

– Ой, даже не знаю, как вам все это рассказать! Так стыдно! – Гузель вытерла слезинку.

– Ну, говори! Я уже волноваться начинаю. Что-то с китайцами случилось? – Глаза начальницы бегали.

– Да. Вы знаете, они, оказывается… геи! – Гузель наклонилась к уху Риммы Кирилловны, у которой брови уже полезли на лоб, и шепотом продолжила. – Вы же знаете, постояльцы обычно просят горничную о разных услугах. Вот и они вчера попросили сходить в аптеку за презервативами. Не за обычными. Сказали, что им очень понравился наш лимонник и сметанник. Извращенцы! И попросили купить что-то с похожим вкусом! – Девушка покраснела и замялась. – Я нашла им с ванилью и лимоном. Вон, лежат. – Она указала на ведро, которое было заполнено десятками разорванных презервативов.

– Они все это за одну ночь использовали? – начальница округлила глаза и с отвращением отвернулась от ведра.

– Конечно, их же десять человек! Всю ночь шумели! – невозмутимо ответила девушка.

– О, Аллах! Бесстыжие! – Римма Кирилловна закатила глаза.

– Но это еще мелочи! Есть вещи похуже! – Гузель прикрыла ладонью рот, делая вид, что просто не может рассказывать дальше.

– Не томи, что еще? – не стерпела паузы Римма Кирилловна

– Вы же знаете, что я учу китайский. Они-то не знают, что я их понимаю, и пока я убирала их туалет, я подслушивала и узнала об их планах и проектах. Ой, что-то сердце закололо, всю ночь не спала. Болела за Татарию… – Гузель схватилась за грудь.

– Что за планы? – Римма Кирилловна прямо-таки впилась глазами в девушку.

– Они хотят на землях, что здесь покупают, открыть завод, который будет выпускать презервативы со вкусом чак-чака! – Римма Кирилловна громко ахнула, а Гузель залилась слезами и обняла начальницу. – Представляете, какой позор для нас всех? Пощечина всему татарскому народу! Наш главный кулинарный символ хотят унизить и использовать в таких низких целях!

– Невероятно! – пробормотала Римма Ририлловна. – Ты уверена? А мы-то для них тут стараемся, а они – вон оно, что задумали!

– Вот, смотрите! – Гузель показала журнал, где на первой полосе была статья о том, что китайцы приехали в Башкирию по бизнесу. – Они скрывают свою поездку в Башкирию, но я-то знаю, для чего они туда поехали!

– Для чего же? – Римма Кирилловна насторожилась.

– Они хотят сравнить башкирский чак-чак и Мари-Эловский. А потом будут решать, какой вкус внедрять на производстве.

– То есть наши, казанские заводы, их не устроили? Уехали к конкурентам? – начальница скривилась.

– Но самое худшее, что они уже просчитали, в какие страны будут поставлять продукцию. Татары во всем мире живут, а любителей чак-чака еще больше. Казань станет поставщиком товара для… Я как представлю, что в супермаркетах на кассе у Кул-Шарифа, у Театра Тукая, у Чаши… скоро можно будет купить резинку со вкусом чак-чака… – Гузель вытерла слезы.

– И эти распутники живут в моем отеле? О, мама, прости меня! – Еще чуть-чуть и Римма Кирилловна могла бы заплакать, но сдержалась. – А если откроется правда, меня же уволят! Решат, что я потворствовала их тайным делишкам! Сегодня ведь как? Чуток подольше покрутишься вокруг гостя – тут же стучат!