— Такая фаворитка недостойна господина Дауда, — неожиданно заявила Зайна.

Алекса умылась в холодной воде и села у противоположной стенки бассейна, наслаждаясь свежестью, подаренной этим прекрасным местом. Не будь тут фаворитки Зайны, все было бы намного лучше. Однако соперница сидела напротив и никуда не собиралась.

— Позволь напомнить, наложница, — спокойно сказала Алекса, — это я родила господину Дауду наследницу. Где была твоя решимость, воспитание, порядочность наложницы, когда я воспитывала девочку? Дай угадаю. Ты сидела в доме наложниц, потому что господин не желал тебя видеть. Он тебя не хотел, Зайна. А знаешь почему? Потому что ты стала обычным предметом торга. Будешь и дальше прозябать в полном одиночестве, пока я в доме Грёз фаворитка.

— Это скоро измениться, — ухмыльнулась Зайна. — Недолго тебе властвовать в доме господина. Вот увидишь, господин Дауд пожелает сделать из наследницы будущую наложницу и начнет её обучение. Вот тогда-то тебе придется покинуть дом и вернуться к обычным наложницам. Мне остается дождаться этого момента. И да, чуть не забыла. Локмания поведала, что ты больше не можешь иметь детей. А это значит, что я легко займу твоё место.

— Можешь забирать своего господина, — вздохнула Алекса, облокотившись. — Я скоро покину дом Грёз. Меня ничего не волнует, кроме моей девочки. Так что можешь удавиться званием фаворитки и рожать до тех пор, пока не разорвет.

— Куда ты денешься? — прыснула Зайна. — Все живешь своими глупыми мечтами, бедная иноземка. Забудь про побег, глупая женщина. Тебе никогда не сбежать!

— Тебя забыли спросить… — с безразличием промолвила Алекса, закрыв глаза, чтобы насладиться покоем, тишиной, долгожданным одиночеством.

***

Материнский инстинкт — сильное чувство. Настолько, что мать, услышав крик и плач ребенка, готова выскочить из теплой кровати и не разбирая дороги, сбить в коридоре слугу, чтобы добраться до спальни напуганной дочери.

Алекса залетела в темную комнату дочери и увидела Орлана, сидящего рядом с постелью. Он отмахнулся рукой, показывая племяннице, чтобы она осталась в дверях и не мешала его работе, а сам, пересев на край постели, робко коснулся трехлетней девочки.

Офелия ничуть не напугалась волосатой руки у себя на плече. Она подняла глаза, вытерла их рукавом платья и шмыгнула, пытаясь увидеть в темноте лицо человека, сидящего рядом.

— Ты меня узнаешь? — улыбнувшись, ласково, тихо и спокойно спросил он.

— Дедушка Орлан? — вытирая глаза, узнала Офелия. — А что ты… вы тут делаете?

— Оберегаю твой сон, дорогая, — признался он. — Тебе снова приснился страшный сон?

— Угу… — шмыгнула Офелия. — Где матушка? Я хочу к ней.

— Мама отдыхает в соседней комнате, дорогая, — все так же спокойно отвечал Орлан. — Она очень устала. Позволь мне за тобой приглядеть этой ночью, хорошо?

Офелия покрутила головой, посмотрела по сторонам и снова легла на подушку, после чего заботливый дедушка поправил одеяло, укрывая её со всей заботой и любовью.

— Мне тоже сняться плохие сны, — признался он.

— Правда? — шмыгая, спросила Офелия.

— Все чего-то бояться.

— А чего боитесь вы, дедушка Орлан?

— Рыбок, — улыбнулся он. — Особенно золотых.

Офелия захихикала, порой похрюкивая из-за насморка.

— Это глупо! — сказала она. — Рыбки ведь не пугают.

— А я их боюсь, — засмеялся Орлан. — Может быть, расскажешь, что тебе сниться? Чего ты боишься, дорогая?

— Огонь… — нехотя призналась Офелия.

— Ты думаешь огонь страшный?

— Очень страшный, дедушка Орлан.

Врач склонился над кроватью, открыл свой врачебный футляр, из которого вытащил масляную свечку и коробок спичек. Он знал, что может напугать внучку, поэтому встал с кровати и поставил свечу на стол, замечая, что Алекса все ещё стоит на пороге.

— Я тебе кое-что покажу, дорогая, — промолвил он заботливым голосом. — Эта маленькая свечка. Она настолько маленькая, что сама тебя испугается. А сейчас мы добавим в спальню немного света, ладно?

— Угу… — отозвалась Офелия, вглядываясь в свечу.

Орлан чиркнул спичку и спокойно зажег свечу, которая была напитанной ароматизирующим маслом, тонизирующим пациентов во время операции, что бы те, чувствуя приятный запах и глядя на необычно яркую свечу, перестали бояться. Офелия тоже заметила необычный оттенок пламени, из-за чего даже слезла с кровати и подошла к столу.

— Видишь этот маленький язычок пламени? — присев на корточки, спросил Орлан. — Разве этот огонь может напугать такую смелую девочку как ты?

— Как вкусно пахнет, — заметила Офелия.

Комната стала озаряться светом тусклой свечи и наполняться тонизирующим ароматом дыма и женских духов. От этого Офелия совсем была зачарована небольшим пламенем, пронзающим мрак ночи.

— Огонь не такой уж и страшный, ведь так? — спросил Орлан.

— Этот огонь совсем нестрашный, — призналась Офелия, наблюдая за свечой. — Мне нравится.

Орлан оставил свечу догорать, а сам, подняв внучку на руки, уложил её на кровать и снова укрыл теплым одеялом, после чего сел на край постели и улыбнулся, позволяя девочке смотреть на тусклый огонь и слушать его голос.

— Не каждый огонь может причинить вред, дорогая, — сказал он. — Свечи помогают людям разогнать темноту. С помощью огня в печи люди могут приготовить еду, которую ты кушаешь каждый день. А есть огонь, помогающий согреться холодными ночами. Тебе не стоит бояться огня, ведь он не только пугает, но и помогает нам выжить. Ты ведь это понимаешь?

— Угу, — кивнула Офелия, — тогда я ещё немного посплю.

Орлан поцеловал внучку в лоб и улыбнулся.

***

Когда Офелия уснула, на это потребовалось всего пару минут, Орлан встал с кровати, затушил свечу и прошел к двери, где все ещё терпеливо ждала Алекса, приятно удивленная подходу великого доктора.

— Неожиданно, — прошептала она. — Думаешь, это поможет?

— Пока не знаю, — признался Орлан. — Страхи нужно побеждать, а не избегать, Алекса. Если твоей дочке перестанет сниться огонь, мой метод подействовал. Я точно не могу сказать, что все закончилось, однако природа кошмаров мне стала ясна. Подождем до утра. Тебе тоже следует вернуться в кровать.

— Спасибо, Орлан.

— Рано благодарить, — вздохнул он, вернувшись в спальню. — Боюсь, я сильно заблуждаюсь.

***

И Орлан де Месс оказался прав…

Не прошло и часа, как Офелия вскочила снова. На этот раз Алекса пришла в спальню не спеша и тоже заметила, что Орлан сидит на кровати, разговаривая с девочкой. В этот раз она не слышала, о чем они беседовали. Но разговор был коротким. Выслушав дедушку, Офелия снова легла и через несколько минут крепко уснула.

Тяжело вздохнув, Орлан посмотрел в сторону двери, поднялся с постели и подошел к племяннице, стоящей, как на иголках. Он и сам терялся в догадках, пытаясь понять, о чем может думать трехлетняя девочка.

— Не знаю, кто нанял на работу кретина, рассказывающего страшные сказки ребенку, однако я бы пристрелил этого идиота, — сказал он.

— Что она сказала? — спросила Алекса.

— Понятие не имею, где Офелия услышала слово четвертование, но ей сняться пытки. Огонь, четвертование… все сходиться.

— Убью этого Малика! — зарычала Алекса.

— Охотно помогу, — вздохнул Орлан де Месс. — Девочка боится пыток и наказаний. Я уж постарался ей объяснить, что императоры не наказывают маленьких девочек, посмотрим, что будет дальше. Тебе следует написать господину Дауду в Сад Дракона. Пусть заканчивает свои дела, возвращается домой и решает участь идиота Малика. В одном я точно уверен, этого кретина нельзя подпускать к детям. Раз уж он глава дома Грёз, пусть главенствует над наложницей, а своими сказками кормит путешественников в трактирах.

— Я сама с ним поговорю утром, — опустила голову Алекса.

— Эй! — улыбнулся Орлан, — сдаваться запрещается! Ну-ка подними голову и улыбнись. Я ведь Орлан де Месс, племянница. Нет такой болезни, с которой я не справлюсь.