– Иваныч, а ты уверен в своем человеке? – спросил Мальцев Одинцова.

– Ну, конечно, не так, как в тебе, но все же доверять ему можно, – ответил Илья. – А что тебя смущает?

– Да мутный он какой-то и малость пришибленный с виду. Живет в ДП[29], вроде как оторванный от мира, а информацией владеет… Ты думаешь, он донесет до Прохора то, что нужно?

– Ты про то, что его Гасан хочет завалить или про то, что мы его скоро «примем»?

– А ты ему и про это рассказал? Илюха, ты чего? Ты вообще с катушек съехал? Да если кто-нибудь узнает…

– Не очкуй, Валер! Дальше положенного информация не уйдет. Я греха на душу брать не стану. Я сроду никого по беспределу не закрывал! Да, Новиков – вор, но он свое отсидел, и если я буду его сажать, то только по закону. Прокошин у Гасана на подсосе, Елизаров, судя по всему, тоже в теме. Они теперь дергают за нитки и хотят нашими руками грязную работу сделать – вот уж дудки! Мы свой спектакль разыграем, с полным аншлагом!

– Ох, не нравится мне все это… Пусть бы лучше стрелок гасановский отработал, и гора с плеч. Нет человека – нет проблемы…

– Да ты представляешь, что тогда начнется! Сюда вся Россия съедется. Ты не забывай, кто такой Беломорский!

– Ты имеешь в виду, кем он был? – язвительно заметил Мальцев.

– Есть, был – какая разница?! Ты понимаешь, что Беломорский – единственный камень преткновения для черноухих, чтобы героин в город пустить? Я думаю, сейчас Гасан любые бабки заплатит и Прокошину, и киллерам своим, чтобы Прохора убрать. Ты знаешь, что такое героин? Я в Питере работал – видел: каждый день по десять грабежей на район, по три передоза, кражи из машин – не сосчитаешь, и вечная война за сферы влияния между барыгами… Про моральную сторону вопроса я вообще молчу.

– Это ты о чем?

– Тебе что-нибудь говорят такие понятия, как здоровье нации и нравственная чистота? У нас же дети! У тебя, вообще, – трое!

– Ой, все, Илюха! Ты своими лекциями любого урку в свою веру обратишь! Хватит, у меня сейчас мозг взорвется! С чего начинаем?

– Как только Рукомойник расскажет…

– Какой «рукомойник»? – перебил Валера.

– А у кого мы только что были? Сенька Рукомойник его зовут. Между прочим, очень известная личность.

– А что за погремуха такая?

– Да старая история. Говорят, в семидесятые он на КГБ работал. По Союзу, в основном в Средней Азии, занимался ликвидацией неугодных цеховиков[30]. Ну ты слышал про «Хлопковое дело» и тому подобное?

– Вроде да, – неуверенно ответил Мальцев.

– Не суть. После каждого «исполнения» он руки мыл. По нескольку раз, с мылом, с горячей водой.

– Зачем это?

– Ну такой пунктик у него был. Может, брезгливость, может, примета. Потом в семьдесят девятом он в Узбекистане «исполнял» какого-то бая, и его «приняли» за покушение. Сенька наплел, что все затеял по мотивам личной неприязни, поэтому пятнашкой отделался. Кураторы боялись засветиться и вытаскивать его не стали. Только в восемьдесят пятом он каким-то образом сбежал из колонии, потом перестройка началась, и всем не до него стало. Он где-то – то ли в Вологде, то ли в Череповце – свою бригаду сколотил и за прежнюю работу взялся, только уже не от государства заказы принимал, а от частных лиц. И вроде бы все шло нормально, пока кто-то кэгэбэшные архивы не слил. За Рукомойником тогда настоящая охота началась – он сначала на островах на Ладоге гасился, а потом добрался до наших мест.

– А ты-то как с ним познакомился?

– Валерыч, не поверишь! Он сам ко мне пришел в начале нулевых. Я тогда опером в райотделе работал, а ты еще в ППС[31] грязь на посту месил. И вот как-то дежурный меня вызывает и говорит: «Тут сумасшедший какой-то, клянется, мол, он сотрудник КГБ и хочет в серии убийств покаяться. Дактилоскопируй его по-быстрому и, если что, мы в дурку позвоним». Я его в кабинет поднял, чаем отпоил, костюм ему свой спортивный отдал, мне маловат был, а ему в самый раз – пришел-το в лохмотьях каких-то. В общем, беседовали мы с ним часа четыре – я все эпизоды в блокнотик записал, узнал в каком подвале он «дохнет», дал мелочи на дорогу и велел приходить ко мне через пару дней.

– И?

– Ну он и пришел.

– А с эпизодами-то что?

– А вот тут самое интересное: абсолютно все факты смертей подтвердились, только ни одной насильственной среди них официально не было. Где отравление угарным газом, где остановка сердца, где суицид…

– Офигеть! И чего дальше? Зачем он сдаться-то хотел?

– В безвыходную ситуацию попал. Рассказал, что за ним из Таджикистана приехали афганцы. Уже на пятки наступают – он когда-то там их старшего к аллаху отправил, и они хотят теперь привести в исполнение приговор шариатского суда. Дальше про это знаешь – ты нам помогал тогда этих бородатых дурачков задерживать. Все удивлялся, почему они без трусов зимой ходят.

– Это где три багажника взрывчатки и гранатометы изъяли? Помню! А операцию, если верить СМИ, якобы сам Елизаров возглавлял.

– Ага, управлял дистанционно, сидя на рыбалке! В общем, оказался Рукомойник бесценным источником информации – еще не раз помогал. Он в воровской среде, как рыба в воде, и память, лучше, чем у меня в двадцать лет была. Я решил его при себе оставить – сажать-то официально не за что. Сначала он на заимке моей заброшенной жил, а потом уж, как совсем занемог по старости лет и хворать начал – я его по «кривому» паспорту в ДП определил.

– А палату такую нарядную ему, стесняюсь спросить, кто оплачивает?

– Поверь, Валера, не только мы с тобой в его советах нуждаемся…

– Иваныч! Не посчитай мой вопрос некорректным – иудушки[32] у нас у каждого свои, но как ты узнал, что Гасан Беломорского хочет завалить, проведя пять минут в женском общежитии по пути сюда?

– Да очень просто все – там полюбовница одного из гасановских нукеров проживает. У нас с ней давнишние отношения.

– Симпатичная? – подмигнул начальнику Мальцев.

– Ничего, если на усы не смотреть… Да баба как баба – приехала из Узбекистана на заработки по приглашению земляков. Думала, швеей будет, а ее танцовщицей в кафешку определили. Мы там рейд проводили: кто-то из нелегалов плитку гашиша ей за пояс засунул – думал, бабу досматривать не будут. Оформить по-честному все равно не получилось бы: эта дурочка, когда к ней подходили, гашиш выронила – ну не пихать же обратно! У нее дома батька безногий и три сестры малолетние. В общем, потолковали, согласилась сотрудничать. Видишь – пригодилась! Решение по Прохору оказывается уже давно принято. Я так понимаю, если мы Беломорского в ближайшее время не закроем – кранты ему.

– Ну ты даешь, Илюха! Не ценит тебя начальство! Так какой план-то в итоге?

– Да план очень простой: я попросил Рукомойника стрелку мне с Прохором забить, а дальше поглядим…

В кармане Одинцова запиликал телефон. Не успел он ответить, как взволнованный голос на другом конце провода начал оправдываться:

– Товарищ майор! Ушли они от нас, через футбольное поле оторвались, там только на джипе проехать можно. Машина по номерам на сельскую жительницу записана… двадцать девятого года рождения. Группа к ней выехала.

– А за рулем кто был?

– Парень лет тридцати. С объектом был сопровождающий, на вид лет сорок пять, спортивного вида, устанавливаем личность.

– Со шрамом?

– Да, над правой бровью… А…

– Будьте на связи!

– Что случилось? – поинтересовался Мальцев.

– Наружка Беломорского упустила. С ним, похоже, Скориков был. Помнишь такого?

– Авторитетный бизнесмен? У ОБЭПа[33] на него вроде что-то есть.