– Ну и как вы в двушке впятером жить собираетесь, когда у вас дитя народится? – недоверчиво поинтересовался Прохор у Светки. Та шмыгнула распухшим от слез носом и ничего не ответила.

Антон деловито поправил очки и вмешался в разговор:

– Прохор Игнатьевич! Ну почему впятером? Мы же вам говорили, что родители почти все время на даче…

– А зимой? Или у них там хоромы белокаменные?

– Нет…

– Ты представляешь, что такое маленький ребенок? Предки-το твои, чай, пенсионеры уже – им покой нужен. Я считаю, что вы со Светланой после похорон должны переехать сюда. Мне кажется, Александра только рада была бы…

– Нет, деда Проша! С тобой мы жить не будем – это точно! – наконец-то подала голос Светка. – Мне бабушка рассказывала, как вы в свое время спали по очереди, чтобы вам квартиру в очередной раз не подожгли, а меня в ясли два охранника водили.

Антон о чем-то задумался, взял жену за руку и увел из кухни. Через пару минут он вернулся и сообщил Прохору кажущуюся ему гениальной идею:

– Меня на работе должны повысить, у отца кое-какие сбережения есть – на первый взнос хватит. Мы квартиру купим. Вот…

В подтверждение реальности сказанного Антон положил перед Прохором газету, в которой кружком было обведено объявление: «…17 кв. м, отделка под ключ, сдача в I квартале, ипотека…»

– Это что же за квартира такая: семнадцать метров с кухней и ванной? Чуть побольше камеры в ШИЗО![26]А про ипотеку эту я слышал – новый вид узаконенного мошенничества: тебе дают мильён, и ты потом пашешь всю жизнь, как папа Карло, чтобы пять вернуть. Нет, детки – это не дело… И вообще, с чего вы взяли, что я тут останусь? Может, у меня дама сердца в городе Сочи со всеми удобствами имеется, или, может, я на Соловки[27] послушником подамся, а? У меня и письмо рекомендательное от батюшки есть…

– Да ты чего, деда Проша! – возмутилась Светка. – Я хоть тебя и не помню совсем, но ты ж моя единственная кровная родня! Неужто, ты думаешь, мы тебе разрешим на старости лет в людях маяться?! Антоша, ну скажи!

– Да-да, Прохор Игнатьевич! Вы не думайте! Мы уже все решили и будем о вас заботиться. Сейчас вот с похоронами только разберемся – я с шефом насчет ссуды беспроцентной договорился, а там потихоньку и вас оденем-обуем и поможем социально адаптироваться…

– Чего?! Это как это адаптироваться?

Антон сдержанно и доходчиво разъяснил старику значение непонятного для него словосочетания. Беломорский облегченно выдохнул:

– Не, не надо меня к социуму адаптировать. Я уж как-нибудь. А насчет кто о ком позаботится – это мы еще поглядим… Пойдем-ка на балкончик перекурим…

– Да я не курю…

– Ну пойдем воздухом подышим. – Беломорский заговорщицки подмигнул парню и достал из кармана портсигар.

Дело шло к белым ночам, поэтому, несмотря на вечер, солнце светило, как днем. Антон, поеживаясь от ветра, вопросительно посмотрел на Прохора. Беломорский достал папиросу и начал:

– Правильный ты пацан, Антоха. Ты супругу береги, не обижай. Александра, царство ей небесное, ее почитай одна вырастила. Меня когда закрыли, Светка еще пешком под стол ходила. Ох, пришлось ей хлебнуть горюшка! Валентина-то, матерь ейная, та еще прошмандовка оказалась…

– Как? Мне баба Шура говорила, она умерла при родах…

Прохор злобно сплюнул:

– Бросила она Светку в роддоме и с типом одним залетным в Мурманск свалила, а оттуда они в Норвегию беженцами подались – унитазы мыть на заправках и картошку гнилую в порту перебирать. Письмо потом прислала: «Прошу меня понять и простить, хочу начать новую жизнь с чистого листа». Вот такие дела, малой… Ты супружнице только не говори ничего. Потом как-нибудь, а то и вовсе – молчок. Пойдем чай пить – я смотрю, у тебя уже зубы от холода стучат.

В квартире перепуганная Светка показала пальцем на входную дверь и зашептала:

– Там мужик какой-то огромный со шрамом и с венком похоронным звонит. Я сначала подумала – это с бабушкиной работы, но он тебя спрашивает, деда Проша…

Беломорский оглядел прихожую и зачем-то стал простукивать стену, граничащую с соседней квартирой. Почти под потолком стук оказался звонче, чем в других местах. Прохор надавил пальцами на обои, и они треснули, открывая небольшую нишу в стене. В нише обнаружился тряпичный сверток, размотав который, Прохор извлек самый настоящий маузер.

Антон восхищенно присвистнул:

– Я такие в кино про Гражданскую войну видел!

– Оттуда и есть. Отцовский – у интервентов подрезал. Идите в комнату я разберусь.

– Прохор Игнатьевич, может, лучше милицию вызвать?

– Малой! Ты чего? Запомни: никогда ничего ни у кого не проси, особенно у тех, кто сильнее тебя. А уж милицию звать мне никак не положено.

Осторожно посмотрев в глазок, Беломорский добавил:

– Морда лица вроде знакомая – может, все не так и плохо…

Засунув пистолет за пояс, Прохор открыл входную дверь.

– О, Скорик! Здорово, бродяга! Ты на хрена этот веник припер – внучку перепугал?

– Прохор! Братва поздравляет тебя с выпиской и соболезнует твоей утрате…

– Заходи!

– Да нет, там внизу машина. Мы тебе квартиру сняли в центре – там поляна уже накрыта. В силу обстоятельств ресторан не стали заказывать, тем более горе у тебя. Извини, что с поезда не встретили. Много о чем поговорить надо.

– Да что за кипяток-то? Дайте вы хоть в себя прийти, сеструху схоронить и это… социально адаптироваться!

– Поехали. Я все обскажу – ты поймешь, тут такие тучи… Очень вовремя ты вернулся. Ты прости, но похоронами пусть лучше родня займется. Да, вот. – Игорь положил на телефонную полку тугой конверт. – Я внизу буду ждать.

Прохор обулся, накинул куртку – двадцать три года в шкафу провисела, а как новая, недаром на Канарах купленная, – и позвал молодежь из комнаты.

– Антош, ты сколько там на работе занимать хотел?

– Пятьдесят, а что?

Прохор на глаз разделил пополам банковскую упаковку «хабаровских», обнаруженную в принесенном Игорем конверте, одну половину положил в карман, а вторую передал Антону.

– Держи, глава семьи! Я, как телефоном обзаведусь, позвоню вам. На похоронах увидимся.

– Деда Проша! Куда же ты?

– Прости, Светочка! Надо идти. Держитесь!

Не успел Юрец тронуться с места, как Скориков заметил в глубине двора «пятнашку», которая с выключенными фарами плавно покатилась в их сторону:

– Смотри-ка, эскорт!

– Это гасановские, думаешь? – спросил водитель.

– Нет. Цветные[28] по ходу… Оторвемся на проспекте.

Оторваться не удалось. На проспекте «пятнашку» обогнал новенький «шевроле» и внаглую пристроился за «прадиком».

– Пацаны! Вы, может, растолкуете, чего к чему? – поинтересовался Прохор.

– Заказ на тебя поступил, Беломорский, – ответил Игорь.

– Блатные?

– И не только… Птичка на хвосте принесла: закрыть тебя хотят по беспределу. Кому-то из государевых людей ты дорогу перешел своим преждевременным освобождением…

– Парни, пристегнитесь! – перебил Игоря Юрец и резко свернул к зданию заброшенной стройки.

– О! Это же школа, которую на наши со Сварщиком бабки мэр обещал построить! – оживился Беломорский.

– Да вот не сдержал… – процедил сквозь зубы Скориков.

Юрец, взмывая в небо фонтаны болотной воды, перемешанной с глиной, рванул через заросшее бурьяном футбольное поле. «Прадик» неуклюже заерзал по скользкой поверхности, и пришлось сбавить скорость.

– Все! Расслабься – оторвались, – победно прокомментировал Игорь.

Оглянувшись в заднее стекло, Прохор увидел «шевроле», наглухо застрявшую посреди поля. Легковушка уперлась порогами в свежевспаханную колею и тщетно пыталась сдвинуться с места.