Отлежав свои худые бока, встал с кровати и выглянул в окно – ещё не темно и на улице чудесная погода. Решение пойти и просто пройтись у меня возникло совершенно неожиданно, да и подходящий повод быстро нашёлся – захотел выгулять свой новый костюм и немного разносить туфли, чтобы не жали ступни. Конечно, этот надуманный повод был совсем не самым главным – мне очень хотелось пройтись, погулять по красивому вечернему городу, ведь никто уже никуда не улетает и свободного времени стало навалом. Выхожу из дома и направляюсь по улице к самой Неве, дальше иду по гранитным плитам набережной вправо, в сторону Марсова поля и вскоре выхожу к памятнику Суворову, где полководец представлен в образе бога Марса, только сейчас памятник закрыт мешками с песком и видна только его голова в шлеме. Марсово поле поразило тем, что всё изрыто позициями зенитных орудий ПВО большого и среднего калибров. Орудийные стволы грозно задраны в вечернее небо города, рядом установлены прожекторные установки, а в вырытых глубоких щелях дежурят бойцы, готовые по сигналу тревоги мгновенно занять свои места и сбивать вражеские самолёты. Из истории города и рассказов своего отца я знаю, что при царском режиме на этом поле регулярно проводились гимнастические соревнования и строевые смотры частей гарнизона тогдашнего Санкт-Петербурга, на которых почти всегда присутствовал Российский Император. Прямо через поле проход закрыт – военный объект. Мне пришлось идти в обход, мимо большого и красивого здания "Электротока" с занавешенными и оклеенными окнами и далее к заброшенной громадине собора "Спаса на Крови". Затем мой путь лежит мимо Михайловского сквера, на земле которого ленинградцы разбили овощные грядки. Оставляю за спиной Замок Императора Павла, во дворе которого в апреле месяце рванула немецкая "фугаска", пробив брусчатку и оставив после себя, огромную воронку. Выхожу к проспекту 26-го Октября. Небрежно положив свои локти на чугунные перила, минут тридцать простоял, глядя на тёмную воду Фонтанки. Увидел, что река заставлена большими дровяными баржами. На легендарный городской проспект вышел у аптеки Урицкого с табличкой 66, висящей на доме. Это место находится почти у самого Аничкова моста, на котором сейчас уныло и сиротливо стоят пустые постаменты без Клодтовских коней. Захотел перейти через мост и по проспекту дошагать до Октябрьского ж/д вокзала, но, дойдя лишь до разбитого дома номер 68, передумал и пошёл обратно. Я увидел, что в дом попал немецкий снаряд и своим мощным взрывом снёс четыре жилых этажа фасадной стены дома, пощадив чердак и крышу. Прохожие люди мне сказали, что всё случилось ещё в ноябре – кирпичи, балки и штукатурка тогда огромной кучей упали на проспект и надолго остановили всё движение. Образовавшийся пролом обнажил межэтажные перекрытия и уцелевшие балки так, что с улицы была видна домашняя обстановка из вещей и мебели, а ветерок играл уцелевшими на карнизах шторами и занавесками. При полёте в самолёте соседи по салону транспортника, следующие в Ленинград уже не в первый раз, просветили меня, что немецкая дальнобойная артиллерия своими снарядами может обстреливать практически любой район города. Ориентирами для пристрелки орудий служат высокие здания, трубы заводов и фабрик, а в ясную погоду особенно хорошо видны купол Исакия и Шпиль Петропавловки. На стенах улиц и проспектов видны предупреждающие надписи, гласящие по какой стороне безопаснее идти по своим делам… Сегодня на проспекте чистота и порядок, местами видны даже урны. Страшный своей пустотой пролом, огорожен забором из грубых досок, на котором ушлые горожане развесили свои объявления о купле-продаже или обмене продуктов или вещей. Жизнь есть жизнь! Взгляд выхватил лист бумаги, на котором написано корявым почерком – "Продаются гробы", далее адрес и фамилия Петухов. Я ненадолго задержался у забора и решил почитать объявления – на другом листке увидел предложение о покупке за наличный расчёт, обмене на продукты или папиросы разной одежды, нескольких пар не ношенной обуви, постельного белья и даже большого бильярда с шарами. Какой-то Свиридов меняет только на продукты лабораторный микроскоп, фотоаппарат "ФЭД", фотоувеличитель, электродрель, гитару, корыто, кастрюли и даже венские стулья. Все эти вещи до войны стоили очень дорого, и не каждый человек мог позволить себе их купить. Совершенно не могу себе представить, что сегодня можно выручить за такое богатство, думаю, что ничтожно мало! С любопытством поглазев на другие объявления, разворачиваюсь и направляюсь в сторону закрытого кораблика Адмиралтейства. Первые этажи магазинов заложены кирпичом, закрыты мешками с песком или заколочены досками. На досках установлены информационные щиты и стенды, призывающие уничтожать врага и отомстить – их много и возле них всегда полно народу. Люди внимательно читают, иногда громко вслух, листы газет "Правда", "Известий" и любимой горожанами "Ленинградской правды". Огромные "Окна ТАСС и Последние известия" на заколоченных окнах здания Центрального Гастронома N1, бывшего магазина Елисеева, сообщают последние сводки о делах на фронте, которые люди шумно обсуждают. Над стендами краснеет красноречивый плакат – "Смерть врагам! Отстоим наш любимый город Ленина!", а чуть выше – портреты Ленина и Сталина в рамках. На стене дома увидел огромную, размером в несколько этажей, рекламу "Сберегательных касс" – броская надпись гласит, что "Трудовая копейка – РУБЛЬ сбережёт в Сберегательной кассе!", в середине нарисованы две обложки сберкнижек. Наша реклама нашла себе место даже в блокадном городе! Почему-то вспомнил панскую Польшу лета 39-года – страну, в которой даже в самом паршивом городишке все стены фасадов и зданий домов на улицах сплошь завешаны щитами и плакатами, призывающими совершить выгодную покупку, сытно перекусить или не скучно провести время. А ещё вспомнились красочные афиши театров, кабаре и синема того времени. Сегодня ленинградские киноафиши приглашают зрителя сходить на сеансы кино, где демонстрируют "Боевые киносборники", фильмы "Свинарка и пастух", "Мы из Кронштадта" и "В тылу врага". В последнем играют всеми любимые актёры Николай Крючков и Павел Шпрингфельд. У меня была возможность посмотреть этот фильм в июне прошлого года. Тогда, в тёплый субботний вечер, за несколько часов до начала войны, идти на тот показ я не захотел…
Машин на проспекте мало, автобусов и троллейбусов на остановках не видел, зато работают трамвайные маршруты, правда, вагоны старые и их приходится долго ждать. Подхожу к Садовой улице, на углу которой вижу, как за небольшим столиком сидит высохшая женщина в одетом на голову шерстяном платке, плохо скрывающем седину волос, и продаёт билеты в Большой Зал Филармонии. Обращаюсь к женщине и узнаю, что в городе идут концерты симфонического оркестра под руководством К.И.Элиасберга. О том, что в Ленинграде люди ходят на концерты и это совсем не обман – красноречиво говорит большая афиша, висящая на стене, рядом с продавщицей билетов. Большие буквы сообщают, что в Ленинградской Государственной ордена Трудового Красного знамени филармонии исполняется Седьмая симфония Шостаковича. Вплотную у столика, пропустив вперёд двух командиров, ждут своей очереди несколько девушек, считая рублёвые купюры и сокрушаясь, что денег на билеты может не хватить. За девушками стоит пожилая семейная пара интеллигентного вида…
Когда лежал в госпитале на Большой земле, раненые бойцы с Ленфронта рассказали, что этой весной по действующим частям был дан приказ разыскать и собрать всех уцелевших музыкантов Симфонического оркестра Ленинградского радио. И ведь собрали – разыскали в умирающем городе, вернули с передовой или отозвали с кораблей Балтфлота. Оркестрантов подкормили, подлечили и поставили на ноги, достали нужные музыкальные инструменты. Оркестр начал репетиции и подготовку к выступлениям. Тогда в госпитале я не поверил в этот рассказ – подумал, что сказки-россказни! Немного прошёл вдоль дома – цепляю взглядом, что на дощатой защитной стенке рядом с плакатом, на котором рабочий с топором в руке призывает всех заготавливать дрова, висит театральная афиша с репертуаром.
