Эту сводку прошу принести ко мне в кабинет, я потом посмотрю… Хотя, если она у вас под рукой, то дайте её мне сейчас.

Николай Николаевич, вот эта сводка, пожалуйста, возьмите, Мария Петровна подала в руки майора несколько отпечатанных типографским шрифтом листков, быстро найдя их в одной из папок, лежащих у неё на столе.

Решив, что ещё немного задержится и чуть позднее покурит на улице, Туров вернулся к себе в кабинет и начал внимательно изучать написанное в сводке. В кабинете майор не стал снимать верхнюю одежду и садиться за свой письменный стол, а подошёл к приставному столику, положил на него свою фуражку и начал читать, иногда не громко зачитывая некоторые предложения вслух:

Так, тут у нас грабёж… В боновые заграждения на Неве, установленные в районе Уткиной заводи, прибило связку из нескольких бревен с якобы разбитой гонки с прикреплённой к ним миной… Интересно этот "подарок" прошляпили посты ВНОС, наблюдающие за фарватером реки в районе Овцыно и на водокачке 5-й ГЭС или отправила чья-то вражья рука уже из черты города?

Какая-то сволочь в Невском районе пускала ночью ракеты. Не поймали. Зачем? После апрельской бойни, когда зенитчики насбивали приличное количество вражеских самолётов, немцы бомбить город временно не летают. Наводили кого-то другого? Дальнобойные орудия? Бред!

Задержали двух дезертиров, "комендачи" сами разберутся.

Нарушение светомаскировки, мелочь.

Появились враждебные листовки, тоже разберёмся.

А вот это уже серьёзно! цепкий взгляд майора выхватил нужные строчки и он стал читать, что этой ночью убили троих бандитов и ещё одного тяжело ранили в голову. У всех при себе были ножи, которыми они не успели воспользоваться. Убили из пистолета – семь выстрелов. По предварительной оценке убийца действовал в одиночку и безнаказанно выпустил полную обойму! Каждый из "потерпевших" напоследок получил по пуле в голову. Наглец! Всё случилось в двадцати минутах ходьбы от здания их Управления! Личности убитых устанавливаются. Раненого доставили в больницу, сделали операцию, но он пока лежит без сознания… Чего они ночью не поделили? Или это был классический "гоп-стоп"? Если выяснится, что убитые из мира криминала, то туда им и дорога – в городе только "чище" будет, громко, с нотками восхищения произносит Туров: – И ведь не побоялся! Один против четверых!

Судя по гильзам калибра 6,35мм, которые удалось подобрать на месте трагедии, могли стрелять из "Байярда", "Браунинга" или из нашего "Коровина", продолжил читать сводку майор.

Кто же это может быть такой "умелый" – уж больно грамотно он их "зачистил"? Может "гость" прибыл с той стороны и здесь случайно нарвался? Эта публика, майор имел в виду бандитов, сейчас забилась по углам и старается по пустякам носа не высовывать – ведь расстрел на месте преступления по законам военного времени никто не отменял! Теперь у начальника милиции будет ещё одна головная боль! размышлял майор Туров, прочитав сводку. Он не стал далеко убирать листок, т.к. собирался позднее ещё раз перечитать, всё тщательно переварить и осмыслить. Уходя из кабинета, Николай Николаевич обратился к секретарю:

Мария Петровна, я уехал. Постараюсь прибыть к 15-00. Вы остаётесь на хозяйстве, за главного!

Я прибыл в Управление к назначенному времени. Ленинградцы, после постройки этого монументального восьмиэтажного дома, стали называть здание, не иначе как "Большой дом". Это негласное название намертво приклеилось – грозное учреждение все только так и именовали. "Потому, что из кабинетов этого дома очень даже запросто можно увидеть Колыму или Кандалакшу!" с долей иронии "шутили" горожане! Первый этаж здания поражал своим фасадом, который был облицован гранитными плитами и обилием больших окон. К входу постоянно подъезжают и отбывают много легковых автомобилей. На стоянке, что находится на прилегающей улочке, стоит тоже много автомобилей самых разных моделей. Фары всех машин забраны брезентовыми чехлами с небольшими прорезями для направленного пучка света, который в темноте способен осветить путь только на расстоянии 10 метров впереди движущегося автомобиля. Водители обязаны соблюдать светомаскировку при поездках в ночное время суток. Взгляд отметил, что по сравнению с весной 1940-го года у здания машин стало заметно меньше.

Открыв тяжёлую входную дверь, попадаю в вестибюль с высоким потолком и шестью колоннами из чёрного мрамора, поднимаюсь по широкой, сделанной из серого плитняка, лестнице с перилами. Лифты временно не работают. Приходится идти по ступеням, на которых закреплена широкая ковровая дорожка красного цвета. На лестничной площадке третьего этажа расположен пост дежурного сотрудника. Эта площадка своим видом напоминает уменьшенную копию главного вестибюля, только чёрных колонн всего две. Впрочем, на всех других этажах лестничные площадки такие же. Дежурный буравит меня с ног до головы своим строгим взглядом, затем просит предъявить документы или повестку. Достаю из внутреннего кармана пиджака своё удостоверение и уверенно его протягиваю дежурному сержанту – тот внимательно рассматривает в моём документе вклеенную фотографию, печать, подпись, затем пристально смотрит мне в лицо. Дежурный сличает изображение на фотографии с оригиналом и, удостоверившись, что всё в полном порядке, кладёт документ на стол, открывает свой журнал, вносит соответствующую запись о посещении и выдаёт мне пропуск. Когда буду возвращаться назад, дежурный в другом журнале сделает отметку о выбытии, заберёт пропуск и только тогда позволит мне покинуть это здание.

Товарищ Горский, вы знаете, куда следует пройти? спрашивает сержант, возвращая пропуск и видя моё лицо, начинает объяснять, как не заблудиться в местных коридорах Поднимитесь на пятый этаж, на лестничную площадку, далее пройдёте вправо по коридору, не доходя до конца, найдёте третий кабинет от окна. На дверях увидите табличку с номером кабинета. В нём вас ждут.

Спасибо! Не заплутаю! отвечаю дежурному и спешу подняться на пятый этаж. В этом здании все коридоры длинные, с надраенными паркетными полами из натурального дуба, под высокими открытыми потолками подвешены электрические лампы, которые не ярко освещают весь путь. Туда-сюда деловито ходят сотрудники и сотрудницы, кто-то носит военную форму, но большинство одето в гражданскую одежду. Замечаю, как конвойные, с соблюдением всех мер предосторожности, ведут арестованных на допрос и с допроса. Вся обстановка, интерьеры и спешащие по делам люди невольно настраивают на серьёзный разговор в этих стенах. Даже агитационный плакат, висящий на стене в вестибюле, на котором женщина поднесла ко рту палец руки, с суровым видом смотрит на тебя и призывает "не болтать!", сразу же даёт понять входящему, что в этой "конторе" к шуткам совсем не расположены! Кабинет нашёлся быстро. Секунд десять топчусь перед дверью, настраивая себя на разговор. Не сильно стучусь в дверь, открываю её и со словами: "Разрешите войти?" прохожу внутрь кабинета и оказываюсь в начальственной приёмной, и увидел сидящую за столом пожилую опрятно одетую даму в очках, деловито что-то стучащую на печатной машинке.

Здравствуйте! Меня зовут Владимир Горский. Мне назначено к товарищу Турову, на 15-30, начинаю знакомиться и одновременно докладываю о своём прибытии.

Здравствуйте, молодой человек! Меня можете называть Мария Петровна. Я секретарь Николая Николаевича. Не стесняйтесь и присаживайтесь на диванчик или вот, на тот стул, что стоит ближе к двери. Володя – мне можно так ВАС называть, по имени? мягким тихим голосом приглашает меня Мария Петровна.

Да, пожалуйста! Спасибо! отвечаю даме и присаживаюсь на предложенное мне место.

Товарищ майо, задерживается и ВАМ придётся его подождать. Вы ведь не сильно торопитесь? подкалывает меня Мария Петровна.