Путешествие через разрушенную войной Европу было утомительным: сначала на пароходе, затем на поезде, потом на грузовиках. Мимо мелькали городки, целиком превращенные в груды развалин, где усталые женщины в лохмотьях и дети с бритыми наголо головами сгребали в кучи кирпичи. Она видела развороченные вокзалы, где истощенные беженцы протягивали руки к проезжавшим мимо вагонам. Наконец она прибыла на этот популярный курорт в Нижней Саксонии, находившийся милях в двадцати от Ганновера. Благодаря его знаменитым целебным водам люди вот уже двести лет приезжали сюда лечиться. Наконец очередной грузовик подвез ее к чистой, но скромной гостинице, куда получили направление Ева и еще несколько служащих канцелярии. Она увидела большие некогда ухоженные сады местного курортного парка, за годы войны пришедшие в запустение и заросшие сорняками.

Здания в городке не пострадали от боевых действий, но нуждались в ремонте. Местные жители были тощими, но с голоду не умирали; ее хозяйка разговорчивостью не отличалась, но враждебности не проявляла.

Я стараюсь вызвать на ее губах улыбку, но наше присутствие ее возмущает, сообразила Ева, ведь для нее мы теперь враги, указываем, как им жить, и на всех жителей взираем так, словно пытаемся определить, насколько они были осведомлены о том, что происходило в стране, и следует ли считать их пособниками того ужасного режима.

И вот Ева прибыла к месту прохождения службы в Общевойсковом центре допросов, обосновавшемся на территории бывшей курортной лечебницы, чтобы вести дословные и стенографические протоколы допросов пленных на английском и немецком языках. Подходя к стеклянным входным дверям, она остановилась и набрала полные легкие воздуха. Она сделала все, чтобы получить это назначение. Стараясь не вызвать подозрений, разузнала, где он находится, и добилась своего: скоро она встретится лицом к лицу с офицером, которого считает виновным в гибели Хью. Но, оказавшись здесь, Ева занервничала, ведь она увидит его впервые. Узнает ли она его? Сможет ли сразу понять по стальному взгляду, что это тот самый безжалостный человек, который обрек на смерть Хью и других агентов?

Ныне ее ждала работа, совершенно отличная от той, которой она должна была заниматься, если б не кончилась война. Она готовилась пойти по стопам Хью, осваивая приемы рукопашного боя с оружием и без оружия, ползая по-пластунски по лесам Шотландии, изучая рацию. В загородных особняках Англии, как в шутку называли разведшколы курсанты УСО, их обучали методике проведения допросов, а также шифрованию и способам бесшумного убийства.

Я надеялась стать героиней и пасть смертью храбрых, лишь бы вновь встретиться с тобой, любимый.

Поработав водителем в Женском вспомогательном территориальном корпусе, затем совсем недолго переводчиком в подразделении по допросам возвратившихся агентов и пленных, она была готова, если потребуется, в качестве спецагента жертвовать своей жизнью, как Хью. Но война вдруг кончилась, хотя покоем еще и не пахло. Все радовались, ликовали, но повсюду царил послевоенный хаос. Европа лежала в руинах. Нужно было наводить порядок, восстанавливать мирную жизнь, расследовать преступления военного времени. И вот она здесь, чтобы, используя навыки секретаря, умение внимательно слушать и точно переводить, вести протоколы и при необходимости вносить поправки в документы.

– Привет. Новенькая, да? – прервал ее размышления вопрос, заданный бойким тоном.

К ней обращался краснощекий сержант, шедший следом за ней. В то утро он брился недостаточно острым лезвием, но чересчур усердно, порезался, и на подбородке у него висел кусочек бумажной салфетки с темным пятнышком крови.

– Только что прибыла. Эвелин Тейлор-Кларк. По крайней мере так меня звали до сих пор, хотя вообще-то я собиралась быть Евой Кушек. Если б война не кончилась, возможно, мне пригодилось бы умение ползать по-пластунски, приобретенное в лесах Шотландии.

– Если хотите, зовитесь Евой. Значит, вы прошли подготовку в УСО?

Ева не ответила, но заметила, что парень удивленно поднял бровь.

– Считайте, вам повезло, что представление уже окончилось. Из тех ребят мало кто уцелел, – он протянул ей руку. – Джеймс Макгрегор, Джимми. Добро пожаловать на курорт Бад-Нендорф.

Он бросил взгляд на здание строгого стиля:

– Хотя на санаторий не очень похоже, да?

– Ну да, курорты, как мне казалось, должны иметь более благотворный вид, – улыбнулась Ева. – И как тут работается?

– Дисциплина довольно строгая, но вообще-то неплохо. Кормят по крайней мере хорошо, к тому же город этот никогда не бомбили, так что ничего. Как вы устроились?

– Гостиница чистая, только провоняла тмином и капустой. Хорошо хоть, что мне не придется там питаться! – засмеялась она. – К тому же, это лучше, чем квартиры в Англии, где не выветривались запахи карболки и лука.

Ева осмотрелась вокруг: территория комплекса, парк, дальше лес…

– А на досуге тут есть чем заняться?

– Боюсь, что нет. Городишко сонный и, видимо, всегда был таким. Какая тут может быть ночная жизнь, если люди приезжали сюда подлечиться, поправить здоровье?

– Да, пожалуй, никакой. Что ж, придется довольствоваться прогулками на свежем воздухе, когда выдастся свободное время.

В этот момент оба повернули головы на звук затормозившего военного грузовика. Два охранника заняли позиции у заднего откидного борта и приказали пленным в наручниках выходить по одному. Некоторые из них были в форме, другие – в брюках и рубашках; несколько человек не сумели устоять на ногах, выпрыгивая из кузова. Один молодой парень встретился взглядом с Евой и улыбнулся ей. Он был примерно того же возраста, что ее брат Чарльз. Светлые волосы парня, несмотря на его пребывание в плену, были чистыми и аккуратно причесанными. Проходя мимо Евы, он снова ей улыбнулся.

– Ну что ж, похоже, пора начинать, – произнес Джимми, когда колонна вошла в здание.

– Я пойду за вами. Меня еще не проинструктировали. Может, дадите какие полезные советы? Или мне с ходу бросаться в пропасть вниз головой?

Джимми обернулся и серьезно посмотрел на нее.

– Просто исполняйте приказы, особенно те, что отдает Робинсон. Не надо его сердить, – он распахнул перед ней дверь и произнес, жестом приглашая ее войти: – Оставь надежду, всяк сюда входящий.

Робинсон. При этом имени у Евы что-то кольнуло в шее, и она вспомнила слова Тима Макнила: «Не человек, а терьер. Вгрызется – не отпустит».

Посмотрим, кто кого не отпустит, мысленно сказала она себе. Я специально приехала в такую даль, и, наконец-то, мы встретимся лицом к лицу.

16 августа 1945 г.

– Вот объясни, почему мы должны фотографироваться сегодня? – бурчала Ева, убирая под кепи выбившиеся пряди волос. Губы она подкрасила, но твердо решила не улыбаться в объектив.

– Шеф считает, что у него должны быть фотографии всех сотрудников. Может быть, у него плохая память на лица. Не волнуйся, ты получишь на память одно свое фото. – Джимми пришел за ней в маленький кабинет, где она собиралась печатать протоколы допросов. – Пойдем, не заставляй себя ждать.

Ева последовала за ним по коридору. Это был ее второй рабочий день, и пока еще она ничего не сделала, разве что заправила в машинку новую ленту, заполнила кое-какие документы и наточила карандаши. Но, возможно, сегодня она, наконец-то, познакомится с человеком, ради которого сюда приехала.

Пока они шли к выходу, к ним присоединилась еще одна новая сотрудница, и все вместе они ступили под жаркое солнце.

– И долго это займет? – спросила Ева, щурясь от яркого света. – Я еще даже не приступила к настоящей работе.

– На этот счет не тревожься. На твоем месте я наслаждался бы тишиной и покоем, пока есть такая возможность. Скоро будет не продохнуть, – Джимми порылся во внутреннем кармане мундира и предложил девушкам по сигарете. Те отказались.