– Вилнис Яныч, здесь картина ясна. Пройдемте на палубу, осмотрим наружные части тела пациента. Обсудим диагноз, методы лечения, последующую профилактику. Консилиум, тесезеть… – И не выдержал, рассмеялся: – Уй, не могу… Ладно, хватит дурака валять! Не дрейфь, Яша, сейчас выпутаем из силков, Яныч, помогай.

Времени на размышления не было, плечо опухало на глазах, и хрен его потом вытащишь. Для начала пропитали льняным маслом простынную ткань и аккуратно изолировали плечо и шею от металла. Яша постанывал, но терпел, просил еще пузырь для анестезии, не дали. Приступили к главному: в каюте капитан осторожно, пальцами проталкивал Яшину плоть в овал иллюминатора, а я с «улицы» таким же способом выкатывал ее наружу. Через полчаса появились первые результаты, еще через полчаса воссоединили плечо и руку с туловищем и задницей, а голову Яша выдернул сам. Разминая ободранное плечо, он тихо пробурчал:

– Спасибо, мужики!

– Ты иди извинись перед командиром за причиненные беспокойства, – молвил я ему в спину и посмотрел на часы.

Сем временем Яшина вахта благополучно закончилась, и началась вахта пропавшего Иваныча. Ну, а тебе, Палыч, опять на службу. На мостике я двинул ручку машинного телеграфа на «полный вперед» и продолжил путь на промысел. Как и не уходил.

Мы едем-едем-едем… Меня всегда завораживает движение судна в открытом море. Нос, устремленный к горизонту, разбегающиеся из-под форштевня пенные усы, белая с изумрудными просветами кильватерная струя за кормой… и солнце.

На палубе все так же сидят матросы, я опустил оконное стекло.

– Янка! Позови Иваныча, я уже запарился здесь сутками крутиться.

– Палыч, да мы будили, он разговелся и опять прилег…

– Вот скотина!.. А что вино не получаете?

– Ждем, капитан с Яшей закрылись на переучет.

– Ясно!

Я вздохнул и захлопнул окно. Через час, равняя очередь, люди на палубе оживились, а на мостик в невероятно игривом настроении поднялся Вилнис. Они с Яков Егорычем уже простили друг друга и даже подружились. Спросил его коротко:

– Кого на выдачу поставил? Там еще много этой канители?

– Так Яшу, а я тебя пришел подменить. Устал?

– Вашей милости нет предела. Я спрашиваю, когда это кончится?

– Так… к утру управимся.

Мне вдруг стало не по себе.

– Ты всю ночь хоря давил, а я третьи сутки без сна. Давай, руководи. И выдай наконец людям то, что осталось. Сразу! А сейчас я пошел спать и до четырех ночи не сметь трогать!

Вилнис растерялся. После напряжений они расслабились и как-то забыли обо мне. А чего помнить-то?

Спустившись в коридор, я зашел в капитанскую каюту и, не обращая внимания на лица, прилипшие к иллюминатору снаружи, и спящего навзничь на столе Яшку, пересчитал остатки. Сто тридцать шесть бутылок, сутки до промысла. Отделил сорок две и отнес дяде Мише на камбуз – он сохранит. Голова была тяжелой, ломило все тело, я, не раздеваясь, с трудом забрался на свой второй ярус и упал в бездну…

Очнулся от прохладного прикосновения чьих-то рук к моему лбу – это старый Валдис менял компресс.

– Валдис, который час?

– Володя! Наконец-то! Лучше спроси, который день.

– Валдис, который день?

– Четвертые сутки ты где-то там… – Он поднял глаза в подволок. – А бредил… да все с матом. Вилнис хотел завезти тебя на Большой остров, да как-то медлил. Надеялся.

– Мне здесь и стены помогают. Рыба-то идет?

– Без остановки, третий день…

Лихо залежался. На это время Иваныч добровольно перебрался жить в душевую, благо банный день в рейсе только один, и был добр ко мне, как мама. Я медленно приходил в себя, был слаб и, казалось, совсем невесом. Набирался сил уже на мостике, а Вилнис работал за меня в рыбцехе. Вино давно было выпито и забыто. Вокруг крутились наши траулеры, сдавали нам рыбу, и бежали чередой самые обычные серые будни. Иваныч вернулся из душевой в нашу с ним каюту и опять стал сварливым старым говнюком.

Анатолию Иванычу уже пятьдесят пять. Когда-то давным-давно мечтательный юноша из казачьей станицы прибыл в эти края покорять море. Ходил на траулерах матросом, затем окончил штурманские курсы, и все – пропал человек. Он уж и забыл, когда последний раз посещал отчий край. Все время занят… В нем – смесь всех южных наций: плоское, как сковорода, смуглое лицо с печатью вечного недовольства, ехидные, слегка раскосые глаза, нос картошкой, пожалуй, наш, русский. Когда-то смоляные кудрявые волосы давно утрачены, и сейчас при голом черепе он кокетливо стягивает их остатки в жидкий седой пучок, торчащий под затылком. Черные с серебром казацкие усы впечатляют: они пышно охватывают овал рта и опускаются ниже второго подбородка. Он невысок, тучен брюхом, а кривые кавалерийские ноги делают его фигуру совсем комичной.

Я не стал бы уделять Иванычу столько внимания, но на пароходе мы ютимся на общей площади, и прелести этого общежития я познаю каждый день. Наш с ним мир, включая мебель, закован в шесть кубических метров этой конуры. Мир тесный, сложный и противоречивый. Два мира. В каюте по праву старшего по возрасту Иваныч занимает нижнюю койку, да наверх ему и не подняться. Мне принадлежит верхняя. На стоянках, если я не на вахте, то стараюсь сбежать домой, в другую жизнь. Для меня это спасение во всех смыслах. В море он совсем неплохой человек, очнется от береговых страстей и читает все подряд: книги, газеты, что-то выписывает в большую амбарную книгу, строит графики…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.