Но никогда прежде светловолосая дочь севера не испытывала того странного ощущения, когда сердце её, не ведающее страха, вдруг замирало, или начинало биться сильнее, при одной мысли о смуглом, молчаливом паладине.
Искандер, стоявший вполоборота к амазонке, вопросительно поднял на нее потеплевший взгляд и улыбнулся — одними глазами. В минуты, когда соленый морской ветер обдавал их, распущенные светлые пряди Уны смешивались с его темными волосами, и в эти мгновения ее теплый запах погружал Искандера в приятное до сладости, чуть томительное волнение. Он уже не пытался бороться с тем, что все более подчиняло его естество. Единожды осознав, что он чувствовал к светловолосой амазонке, Искандер больше не лгал себе. Паладин не боролся, он просто принял это новое для него чувство — предоставив противостоять ему — позже. А сейчас он просто мог стоять рядом с Уной и обонять запах ее волос…
Саида пришла попрощаться. Или ей просто хотелось уйти из дому. Мрачный как туча отец был ею недоволен. Она не оправдала его доверия. Она ничем не помогла паладину Искандеру и более того — самовольно ушла с ним в опасное путешествие к гробнице Тал Раша. Отец был очень недоволен ею и в знак своего неудовольствия запер ее в тесной комнате служанок, не позволив попрощаться с теми, кто стал для нее одними из немногих, кого Саида назвала бы друзьями. Но дочь мага была волшебницей, и охранявшие ее служанки сейчас лежали в обмороке на полу, а сама Саида стояла на пристани и разглядывала готовый отчалить корабль.
Ей было грустно. Саида знала, что сейчас последний путешественник взойдет на борт, капитан крикнет, и матросы станут поднимать тяжелый осклизлый якорь. Ее новые друзья поплывут навстречу их судьбе в далекий таинственный Кураст, а она… она вернется к своим служанкам, занятиям мелкой магией, скуке и скорому замужеству по сговору между отцами, о котором никогда не думалось с такой неприязнью, как теперь.
Все ее друзья успели попрощаться с ней и взошли на борт. Только шумный и резко пахнущий варвар отчего-то медлил. Он стоял возле трапа и слова прощания еще не успели слететь с его уст. Он молчал, как будто был немым с рождения, что-то мычал и гмыкал, но все еще не говорил. И всегда бойкая на язык Саида тоже молчала, внезапно и с изумлением осознав, что этому самому громкому, скудно одетому и прямому до простоты варвару, который к тому же вырвал у нее насильный поцелуй в мире, что уже не существовал, труднее всего сказать то самое единственное слово, которое отделит ее от него навсегда.
— Заканчиваем погрузку! — зычно крикнул капитан, обращаясь к немногочисленным путешественникам, которые еще не успели взойти на борт его корабля. Саида вздохнула и переступила на месте. Сейчас последняя минута настоящей жизни, которую ей довелось вкусить за эти два дня, истечет, а затем…
Та жизнь, которая снова начнется затем, наполняла душу Саиды тоской.
— Ну, тебе пора, северянин, — тихо сказала девушка, опустив голову и держа одну ладонь в другой. — Иди, иначе товарищи уплывут без тебя.
Варвар печально понурил голову. Так и не сумев выдавить из себя последнего слова, он молча повернулся, сделал два шага, ступил на трап и обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на ту девушку, с которой он прошёл бок о бок всего лишь два дня, но мысль о расставании с ней терзала его душу, словно умелый палач — плоть приговорённого. Эта мысль была невыносима. Саида смотрела прямо на него, а по правой щеке её медленно стекала вниз блестевшая в ярких лучах солнца слеза…
Одним прыжком Мрай оказался возле девушки и замер, не зная, что ему говорить, и стесняясь косности своего языка. Уна кивком указала за борт корабля, на причал. Северянин и девушка-волшебница по-прежнему молчали, глядя друг на друга, но даже само молчание их было иным. Амазонка отвернулась, встретив взгляд Искандера, согревший её золотистым сиянием, погрузивший в непривычную для неё робость.
— Кажется, наш варвар не настолько груб, как я полагала, — скрывая смущение, хмыкнула она.
Слова признательности уже прозвучали в гробнице Тал Раша. Амазонка видела, как загорелись глаза Искандера, когда она вздохнула и непроизвольно попыталась нанести удар уже мертвому демону. Крепкие руки удержали её настойчиво, но нежно, чтобы воительница не причинила себе вреда. Девушка не знала, заметил ли воин, как она, затихнув, позволила себе погрузиться в молчаливое ожидание, наслаждаясь короткими мгновениями прикосновения рук Искандера.
Амазонка вновь обернулась, скользнула по высокой, крепкой фигуре воина Света взглядом. Она знала кто она. И кто он. Знала и ту разницу между жизнью в племени амазонок, и жизнью других людей. Но не могла и не хотела сопротивляться тому чувству, зародившемуся еще во время странствования по болотам, в боях с нечистью, восстающей вновь и вновь. Тогда, в подвалах Андариэли, Уна поняла, что смотрит на Избранника не так, как полагается смотреть провожатому и охранителю. Но уже тогда девушка не хотела вытравливать из сердца этот росток.
Улыбнувшись, амазонка перевела взгляд на море: иногда молчать лучше, чем говорить. Особенно когда рядом с тобой человек, за которым и ради которого готова следовать до самого края света и земли.
Меж тем, на причале, северный варвар, наконец, сказал то, что долго не могла вытолкнуть из себя его всегда зычная и громогласная глотка.
— Ты… оно конечно, куда девице таких благородных кровей якшаться с… но… могет быть… ты поедешь со мной… с нами?
Слова Мрая повергли восточную девушку в смущение. Ей вспомнились освещенные бликами светляка каменные своды гробницы Тал Раша и тот поцелуй, который она тогда приняла за оскорбление. Выходит, что он не был оскорблением? Или все-таки был? Несмотря на молодость, Саида была женщиной, хоть и очень юной, а женщина всегда способна подметить, когда на нее смотрит мужчина. Но сейчас Саида была в растерянности. Девушка не была готова к тому, что предлагал ей варвар. Она, дочь придворного мага высшей степени, волшебница и наследница всех богатств отца. Саида понимала, что она теряет, если сейчас взойдет на борт корабля. Всеобщий почет, спокойную жизнь, замужество за молодым магом из достойной семьи… А если она согласится, у нее будет только волшебный посох, которым она оглушила стороживших ее служанок, это платье, не пригодное для путешествий и огромная неизвестность впереди. Что ждет ее в Курасте? Куда она отправится потом, когда все закончится, если ей посчастливится остаться в живых? Саида никогда не была глупой, и она понимала, что предложение плыть с ними исходило не от Искандера, а от Мрая. Паладин ни словом не обмолвился о том, что ему нужна ее помощь. Вместо этого он сам перепроводил ее к отцу и вежливо распрощался. Согласно обычаям. Значит, если она сейчас поедет, то она сделает это ради Мрая!
Перед глазами ее встали картины серого стального неба над неприступными снежными вершинами. Полуодетые в шкуры люди, носящие оружие за плечами, как это делал и Мрай, не замечая холода, бродили по заснеженным улицам мрачного города, где даже камень домов дышал жутким холодом… Саида увидела себя, кутающуюся в жалкую шубу, под презрительными взглядами, которые бросали на чужинку светлокожие северяне. А ведь она не давала Мраю согласия быть с ним! У нее даже в мыслях этого не было!
Эти видения молнией проносились перед глазами колеблющейся девушки. Между тем полуголые матросы вкатывали последние бочки с водой по узкому трапу.
— Северянин, корабль отправляется.
Мрай с отчаянием кинул взгляд на столпившихся у кормы спутников. Откровенно скалившего зубы Таула, как всегда спокойного Искандера, удивленное лицо Уны и Зандера, приподнявшего бровь. И снова посмотрел на молчавшую Саиду, которая прятала глаза. Матросы стали убирать трап.
— Мрай, пора!
Трап исчез за бортом. Огромный парус медленно поплыл вверх. Корабль стал отчаливать…
— Саида!
— Хорошо! — крикнула в ответ восточная девушка. Мрай порывисто обернулся. Корабль отходил от пристани, и лица друзей проплывали мимо — пока еще медленно, но с каждым мигом все быстрей.
