Это часть поэмы, написанной Джеймсом Брауном в разгар конфликта 1984 года, и поэтому содержание ее вполне определяется широким контекстом:

Но позволяет ли логлан/ложбан общаться, просто говорить, как мы делаем каждый день? Исключительно точный, недвусмысленный синтаксис, исключающий логические ошибки и неточности, приводит к тому, что любой огрех кардинально меняет смысл высказывания.

Возьмем, например, простое слово «и» и посмотрим, как оно выражается в ложбане.

Вот предложение (точка означает небольшую паузу в речи): La Djan.e la Alis. pu bevri le pipno, которое переводится как «Джон и Элис несли пианино». В этом случае «и» (.e) соединяет два независимых высказывания: «Джон нес пианино» и «Элис несла пианино». Никто не говорит, что они делали это вместе, или хотя бы одновременно, или даже знали друг друга.

Если мы хотим сказать, что они тащили это пианино вдвоем, то нам нужно другое «и», а именно joi. И в результате получается фразочка: La Djan. joi la Alis. pu bevri le pipno. Перевод: «Джон и Элис (как команда, единство) несли пианино».

Но для того, чтобы сообщить, что Джон и Элис друзья, joi не годится.

Нужен союз jo’u.

La Djan. jo’u la Alis. Pendo.

Иными словами: «Джон и Элис (рассматриваемые совместно) являются друзьями». Если вставить в предложение по ошибке joi, то получится, что «Джон и Элис образуют некую форму дружеской команды» (близко, но не то), а если .e, то «Джон является другом кого-либо, и Элис является другом кого-либо», но при этом они могут быть вовсе не знакомы друг с другом.

Всего в ложбане двадцать способов сказать «и», но еще больше вариантов «если» или «или». И если у рацланга преподобного Уилкинса трудность использования проистекала от априорной лексики концептов, то у творения Брауна и его последователей сложности создает в первую очередь абсолютно логичная грамматика.

И все же на нем можно говорить.

Лингвист Арика Окрент, посетившая собрание ложбанистов, видела разговор и описала его – очень медленный, с огромным количеством пауз, с постоянным исправлением ошибок, но все же разговор, в котором две стороны понимают друг друга, если понимают, с исключительной четкостью и однозначностью. Ничего удивительного, что темой общения служит в основном язык, даже ругательство на интернет-форуме может стать причиной длинной дискуссии, где будут разобраны допущенные ошибки.

Даже сами ложбанисты говорят: чтобы стать ложбанистом, нужно быть им от рождения, то есть иметь определенный склад ума и набор способностей.

Ложбан, как и его предок, лишен исключений и основан на логике предикатов, но лексика двух схожих по структуре языков такая разная, что они не являются взаимопонятными. Здесь те же три части речи, предикаты, имена собственные и те же самые частицы. В первую группу входят 1342 пятибуквенных слова-gismu, своеобразная основа лексики, со второй все понятно по названию, в третью – артикли, числительные, междометия, частицы, предлоги, союзы логические и обычные, грамматические показатели (всего их около 600).

Отсутствует изменение слов по падежам, числам, лицам или времени. Число как грамматическая категория отсутствует, соответствующее значение передается аналитически, грамматическое время указывать необязательно, если оно очевидно из контекста. В грамматике нет исключений, синтаксис описан полностью и логичен, поэтому компьютерная модель языка строится без труда.

Обычно используется порядок слов подлежащее – сказуемое – прямое дополнение, хотя любой другой порядок тоже возможен, определение предшествует определяемому слову. Словообразование синтетическое, заимствование слов из естественных языков ограничено теми целями, ради которых ложбан создавался: чтобы служить средством проверки гипотезы Сепира – Уорфа, он должен быть культурно нейтральным.

Но кто сказал, что нельзя заимствовать слова из другого конланга?

Боб Ле Чевалье познакомился с языком лаадан (о нем речь впереди) на одном из фантастических конвентов. После чего он решил, что его рацлангу не помешает такая разновидность частиц, как «маркеры достоверности», а также «эмоциональные маркеры», однозначно определяющие степень достоверности (первые) и эмоциональное состояния (вторые) высказывания.

Естественно, ложбанисты наплодили их невероятное число, чтобы отразить самые тонкие оттенки значения и ни в коем случае ничего не перепутать.

И напоследок вернемся к той же гипотезе Сепира – Уорфа, с которой все началось: доказал ли эксперимент Брауна, что использование логичного языка, рацланга, делает людей более логичными? Или, наоборот, выяснилось, что мышление не зависит от языка?

Ответ – и да, и нет.

Еще сам автор логлана пытался наблюдать за тем, какое воздействие оказывает на пользователей его язык, и от этой идеи не отказался Ле Чевалье и его последователи. Говорящие на ложбане отмечают, что они более четко и ясно начинают использовать родной язык, они развивают способность выводить корректные логические умозаключения, начинают немного иначе смотреть на мир, четко выделять незаметные ранее предпосылки мышления.

Но как доказательство гипотезы Сепира – Уорфа это принять нельзя, и как опровержение тоже, да и «серьезные» лингвисты ложбан и тех, кто на нем говорит, до настоящего времени не изучали.

Кто знает, может быть, они обратятся к этому в будущем?

Если вы сами хотите выучить этот язык и проверить, какое воздействие он окажет на ваше мышление, то смело ищите посвященные ему ресурсы в Сети. Если сайт логлана[19] представляет собой скорее памятник мертвому языку, то на сайте ложбана вас встретят на русском[20], предложат все необходимое для изучения рацланга и с радостью примут в сплоченные ряды.

А дальше все зависит только от вас.

Сколько лет можно работать над конлангом до того, как представить даже первую его версию?

Ну год… два… пять… нет, не так.

Джон Кихада, американский лингвист-самоучка, потратил двадцать шесть лет, чтобы создать свой конланг. Он начал это дело в далеком 1978-м, несколько раз, по собственному признанию, бросал «из-за разочарования (усугублявшегося еще и тем, что всякий раз, когда я думал, что язык уже близок к завершению, я решал переделать до 75 % того, что уже было сделано, и начать заново с более интересными идеями)»[21]. К 1999 году грамматика оказалась практически закончена, еще несколько лет ушло на то, чтобы привести в порядок лексику и письменность.

Изначально все это именовалось аекуит (Aecuith), но автор решил, что бренд неудачный, и первая версия, представленная публике в 2004 году в статье «Ифкуиль: философская концепция гипотетического языка» (Ithkuil: A Philosophical Design for a Hypothetical Language), получила название ифкуиль или ыфкуил (Ithkuil). Потом, во многом из-за жалоб на трудности с произношением, он свой язык усовершенствовал и назвал илакш (Ilaksh, 2011). Характерно, что от старого языка Кихада не отказался и оба мирно сосуществуют на авторском сайте[22].

Почему работа шла так долго?

А потому, что илакш на данный момент вполне обоснованно претендует на то, чтобы называться венцом рационального, философского лингвоконструирования.

Сам автор описывает цель создания: идеальный язык, обладающий высочайшей логикой, эффективностью, точностью выражения и изложения мысли в речи, язык, в котором сведена к минимуму двузначность и двусмысленность, нелогичность, многословие, полисемия и произвольность, столь характерные для естественных человеческих языков. Под этими словами охотно подписались бы и Уилкинс, и Браун.