Будер кивнул, стянул лучемет и, низко пригнувшись, нырнул в пещеру. Ли остался у входа. На недоуменный взгляд командира он ответил:

– А через него второй хрен пролезет. Сейчас обратно выбираться будут.

– Не засиживайся. – Отвернувшись, Саймо обратился к лесорубу: – Проход мы доделаем, но вы должны помочь здесь: до лестницы коридор нужно очистить от щепок. Если нам придется отступать, нельзя, чтобы они мешались под ногами.

Колодинский сотрудник, закатив глаза, непонятно качнул головой. Саймо принял это за обессиленное согласие и, хлопнув Кира по плечу, повел за собой. За их спинами с невнятным ворчанием выбирался из пещеры Будер. Подтрунивания Ли заставили его шумно ругаться.

На безмолвном этаже они разделились. Поначалу Кир старался держать командира в поле зрения, но тот, поблуждав поблизости, отправился выше, на спортивные площадки. До привыкшего к тишине слуха вновь стал доноситься шорох снизу, но, проникавший через разные проходы, разносившийся по просторному залу, он казался звучащим не из одной ясной точки, а из-за книжной стенки, из-за ближайшей двери, из-за поворота и прямо за спиной.

Кир обходил затухшие пузыри классов, пытаясь отделаться от ощущения, что слышит чьи-то шаркающие шаги позади себя. Несколько раз он оглядывался, чтобы вновь увидеть тихое помещение. Он представлял прежние дни этого места, но видел перед собой только тени, призраков, никогда не бывших живыми. Словно не это запустение являлось недавним, а присутствие людей было мимолетным, случайным в вечном безмолвии давно мертвой станции. Немного жизни, взятой в аренду у бесконечной смерти.

…Кир нашел Разную собаку в коридоре, ведущем к служебным помещениям. Сюда она, видимо, пришла, чтобы утолить жажду у питьевого фонтанчика. Здесь же она легла, привалившись к пальме, растущей из земляного круга в полу. Саймо застал Кира, сидящим рядом, с бессмысленной улыбкой глядящим на зверя. Сложив морду на лапы, пес выжидающе смотрел на человека. Закрученный хвост приветливо бил то по стволу, то по пыли. Плоть от плоти станции: серое тело на сером полу. От надгробий стен его отделял белый цвет брюха и вытянутой морды.

Кир протянул руку, и пес, будто только и ждал приветливого жеста, вскочил. Саймо потянул шокер, однако зверь лишь обнюхал «хозяина», гавкнул, признавая, и сильнее завилял хвостом.

– Твой? – спросил командир «Первых людей».

– Мо-ой, – ласково протянул Кир. – Его зовут Пит.

– Будь осторожнее.

– Да ты что, это же мой Пит, – засмеялся Кир, почесывая взволнованно вертевшегося питомца.

Саймо с расстановкой поправил его:

– Это не твой пес. Это Разная собака.

Кир сбросил какое-то оцепенение. Улыбка стерлась, взгляд стал хмурым; только рука машинально продолжала чесать за ухом неизвестное существо.

– Что-то вроде гипноза? – осведомился Саймо, внимательно осматривая пса.

Кир отнял руку и задумчиво посмотрел на командира.

– Не то чтобы… – неуверенно начал он. – Но какое-то странное, светлое чувство. Детство. Как сон, мечта. Там, где все могло начинаться. Когда все было возможно.

– О чувстве эйфории нам рассказывали. «Когда все было возможно»… Хорошее чувство. Кто бы не захотел вернуться?

Точно восприняв это в качестве предложения, пес прошел мимо них и замер у поворота. Выжидая, он смотрел то на людей, то на выход. Переглянувшись, «Первые люди» поднялись и побрели за провожатым.

Казалось, это не он их увлекает, а они выгуливают его знакомым маршрутом. Зверь отбегал от них, вынюхивал что-то за диванами и полками, отставал, заинтересовавшись неким особым для собаки углом. Люди терпеливо ожидали своего суетливого питомца.

– Куда привел тебя твой пес? – спросил Саймо.

– К потере близкого существа, – покопавшись в воспоминаниях, ответил Кир. – Наверное, первый осознанный важный опыт в моей жизни. Пита застрелил грабитель, пытавшийся влезть в дом. Сюда, – он показал над глазом. – Помню, я не думал ни о злодее и зачем он это сделал, ни о смерти, а только отчаянно не понимал, как мне дальше жить без любимой собаки.

– И как?

– Оказалось, ты просто идешь из одного дня в следующий, и вот наступает очередной, когда рядом нет того, к кому был привязан, а ты жив и радуешься жизни.

– Это плохо?

– Это, – задумался Кир, – простое человеческое, что эмоции стихают, а воспоминания гаснут. Но, – наблюдая за Разной собакой, убежденно закончил он, – ведь здорово, что у тебя был этот момент: когда рядом был твой пес и ты был счастлив именно с ним.

Пит забежал вперед и стал обнюхивать дверь, из-за которой доносились какие-нибудь неразличимые запахи брошенного класса.

– Нам не стоит его подогнать? – спросил Кир.

Саймо качнул головой.

– Маловероятно, что лишние несколько минут что-то изменят спустя столько часов. А вот… у этого, – кивнул он на собаку, – наша настойчивость может вызвать подозрения. Он, вероятно, заманивает нас в ловушку, а если мы не будем вести себя как жертвы, то попробует схитрить или напасть сам. Нам это не нужно.

Кир скептически отнесся к такой предосторожности.

– Я не знаю, что там под шкурой, но сейчас это обычный пес, – твердо сказал он. – Он выглядит как пес, лает как пес и глаза у него песьи. Я его во всех мелочах узнаю.

– Вот как? Тогда скажи, был ли у него шрам над глазом, когда ты его встретил?

Кир пораженно замер. Пит, словно услышав, что говорят о нем, повернул голову. Над темным собачьим глазом виднелась круглая отметина, выгоревшая яма, на которой не зарастала шерсть. Таким запомнил любимца Кир, увидев перед тем, как над трупом расстелили покрывало.

– Вначале он срисовал из твоей головы самый яркий образ, живой и счастливый, а теперь дополнил, когда ты вспомнил о последнем варианте, о котором предпочитаешь не думать – с дыркой.

Кир таращился на черную прогалину так, словно это была язва какой-то неизлечимой болезни, захватившей невинного зверя. Однако он понимал, что обманывает себя: то была послушная плоть существа, которое само было частью чумы, поразившей Шайкаци. Кир сделал шаг вопреки желанию, ибо вел он его за Разной собакой, и проворчал:

– Зачем вообще он нам нужен?

– Мы вступим на территорию, откуда человек не возвращался, – напомнил Саймо. – Пусть лучше провожатый, который не вызывает доверия, чем никакого. Посмотрим, что он обходит стороной, куда смотрит с опаской, а куда зовет излишне ретиво.

Теперь Кир и сам с подозрением смотрел на своего «питомца». Пес обходил стороной сброшенную подушку, странно смотрел на темный угол за стеллажом, призывал радоваться какому-то запаху, доносившемуся из-под дивана. Глядя на эту обыкновенную собачью возню, Кир вновь засомневался, что от этого существа стоит ждать сюрпризов. Может, это место материализует воспоминания людей? Тогда ничего, кроме призрака пса, перед ними нет. Почему же он не выходит из школы? Тут ясно: аномалия, позволяющая воплощаться Разной собаке, ограничена этой территорией. А зачем ведет вниз? Ловушка? Ну уж: устроенная собакой из детских воспоминаний. Возможно, там лежит тело первого человека, призвавшего пса из мира грез, и, как верный друг, тот ведет их знакомить с хозяином.

Разная собака почти довела их до спуска. Скоро их сомнения останутся позади: либо они обнаружат пустынные помещения и, допустим, пропавшего мальчика со сломанной ногой в каком-нибудь закутке, либо пессимизм Саймо окажется верным и пес ведет их на гибель. Киру было неприятно так думать о столь знакомом существе. Он покосился на обитавшего в школе зверя.

И именно так он заметил: в смутном стеклянном отражении, как тень, жившую только в мгновении случайного взгляда. Длинное и черное, оно шло между ними, то ли вместо собаки, то ли закрывая ее. Мелкие и тонкие отростки, протянувшиеся каплями, свисали вдоль тела. Они покрывали его донизу и на них, вероятно, оно передвигалось, как гусеница. Кверху туловище расширялось и без шеи переходило в голову – разбухший сегмент с побеленной физиономией. Виднелась точка одного из глаз, а впереди шевелился какой-то угловатый нарост, скопление линий, менявшее форму. В тот же миг, как Кир уверился в этом образе и повернулся, наваждение исчезло, а в стекле были привычные трое: два человека и животное.