– Я понимаю, – кивнул Кир. – И где-то это закончилось. Где-то в глубинах Шайкаци.

– Именно! – обрадовался Коробейник. – Я ходил среди людей и спрашивал их: что они слышали? Что они видели? А главное: когда они слышали и видели? Просил записи, по которым можно было бы узнать точное время. Всего несколько тысяч выжило из жителей Шайкаци. Но это же и целых несколько тысяч! Они видели немногое, но слышали почти всё. И потом, в определенную минуту и определенную секунду, донесся последний звук и последняя вибрация, исходившие из одного отдаленного места. Клубок затих где-то в разрушенных отсеках «северо-западной» части станции. Я предполагаю, что он упал в районе библиотеки Шайкаци. Наверняка где-то в той стороне, – Коробейник несколько раз кивнул своему заключению.

– Туда далеко идти?

Коробейник с сожалением посмотрел на него:

– Боюсь, это самые глухие места черты.

– Разумеется.

– Никто не пойдет туда, – покачал он головой.

– Почему? Понимаю, местным новая жизнь очень нравится, но хоть из любопытства, – начинал гневаться Кир.

– Глухие места, – повторил Коробейник. – Пути в библиотеку не найдено. Там же находятся архивы, в том числе резервное хранилище записей видеонаблюдения. Туда пытались пройти. Не прошли. Не вернулись. Почти все. Кто вернулся – считай, не вернулся. Разум они оставили в тех коридорах. В лучшем случае, память. Или не хотят говорить. Считается, что там живут кошмары. Впрочем, – Коробейник вдруг серьезно, оценивающе взглянул на него, а голос его стал ниже, – ты пока не во власти кошмаров Шайкаци, Кир. Может быть, ты пройдешь?

– Что ты имеешь в виду? – неожиданно оробев, спросил тот.

– Твое имя знают там, где не найти конца, – глухо сказал Коробейник, будто взирая в эту бескрайность. – Где ни одна капля света не указывает во тьме, и ни одна тень не обозначает свет. Значит, ты был там. Или будешь.

– О чем ты вообще? – пролепетал Кир.

– Когда-то я заблудился. И куда бы ни пошел, то касался только холодных стен, белых или темных. Когда мне становилось грустно среди одних, я двигался к другим. Я блуждал так долго, что забыл почти все, кроме этих стен. Но те, чьи голоса заговаривали там со мной, знали это имя – Кир.

– Чьи голоса? – начал терять терпение собеседник. – Где ты заблудился?

– Здесь, Кир, где же еще? – испугался Коробейник.

– Что ты несешь? – раздражался его мучитель. – Где? Конкретно?

– Не помню. Не знаю, – сокрушенно признался Коробейник. – Помню и знаю имя. Кир – человек, чье касание отразилась в вечности.

– Кто ты такой, черт возьми? – стиснул зубы Кир, испытывая желания взять этого загадочника за грудки.

– Я – Коробейник, – обрадованно заулыбался тот. – Я брожу по Шайкаци, делая дела, какие найду. Надеюсь, хорошие, – серьезно добавил он.

Кир угрожающе надвинулся на Коробейника, который, увидев это, отступил и съежился.

– Либо ты сейчас же рассказываешь, где встретил меня… – зашипел он, но, поняв, как безумно звучат эти слова, взял себя в руки, – где впервые услышал мое имя, либо я тебя прибью этим рюкзаком.

– Но Кир, – промямлил Коробейник, – я на самом деле не знаю!

Кир видел, что к глазам его жертвы едва не подступают слезы. Он одернул себя, неприятно пораженный тем, что и впрямь, кажется, готов был замахнуться на этого несильного и, похоже, не вполне крепкого умом человека.

– Прости, Коробейник, – сказал он негромко. – Я сегодня немного устал от вопросов, которые задает мне Шайкаци. Надеюсь, когда-нибудь она соблаговолит дать парочку разъяснений.

– Я тоже на это надеюсь, Кир! И я знаю, что так и будет. Я постараюсь помочь тебе, чем смогу.

– Спасибо, Коробейник, – усмехнулся Кир, не давая большой цены этой помощи. – Полагаю, мы еще поговорим. А пока я, пожалуй, пойду к Саймо. Ему должны быть интересны результаты твоего расследования.

– Я видел, как к нему пришли друзья, – кивнул он за спину Киру. – Не тревожь их сегодня – «Первые люди» вернулись из трудного похода.

Обернувшись, Кир убедился, что за стойкой Саймо нет.

– Что за поход-то, я и не спросил.

– Они ходили в заброшенные цеха, искать логово Мясного ангела. Пока он там, об исследовании четверти станции можно забыть.

– Мясной ангел?

– Ужасное чудовище, живущее там, – округлил глаза Коробейник. – Призраком оно бродит по коридорам Шайкаци, материализуясь только затем, чтобы в мгновения ока сожрать заблудшего человека. Некоторые говорят, что эту тварь вообще нельзя убить.

– Ах вот на кого мы будем устраивать засаду, – догадался Кир. Голос его звучал слишком гордо для самоубийцы.

– Ого! – восхищенно сказал Коробейник. – Желаю удачи!

– Спасибо. Пойду разбужу этого почтенного человека, – указал он на кладовщика.

– Подожди! – выкрикнул Коробейник, будто Кир мог в ту же секунду раствориться. – Я ведь должен помочь тебе!

Он торопливо убрал так и не раскрытый блокнот и принялся энергично орудовать отверткой над роботом, которого не выпускал из рук в течение всего разговора. Заклинившие крепления поддались и задняя крышка игрушки отпала. Пошуровав в механических внутренностях, Коробейник извлек тугую пружину с большой палец размером и торжествующе протянул ее Киру.

– Э-э, и чем мне это поможет? – осторожно принял тот странный дар.

– Не знаю, – пожал плечами Коробейник, кажется, сам размышлявший над этим вопросом. – Но от меня ты уйдешь богаче, чем был прежде, не так ли? Возможно, однажды этой толики тебе не хватило бы, чтобы справиться с бедой.

– О-о, – с большим уважением взглянул Кир на бесполезный кусок металла и убрал его в карман. – Прости, в ответ у меня, наверное, есть разве что «спасибо».

– Ничего, доброе слово – это тоже ценность, – был удовлетворен и этим Коробейник. – До встречи, Кир. Всегда рад помочь!

Накинув гигантский в сравнении с ним рюкзак, он отправился в очередной свой поход. Свою ношу, хранившую столько потенциальных добрых дел, он нес беззаботно и на крепких ногах. В эту минуту центральное освещение Порта стали приглушать. С назначением вечера Кир ощутил с огромную усталость. Последний раз он посмотрел вслед исчезавшему в сумерках Коробейнику, не понимая, встретил он очередного полусумасшедшего или за странными фразами их разговора скрывается нечто большее.

С «Первыми людьми» Шайкаци знакомится последний из них

Загрузившись на складе всем необходимым для обустройства быта и взяв в качестве ужина бутерброды, Кир отправился искать место для ночлега. От местных он узнал, что раньше Порт был перенаселен – большинство людей неохотно высовывалось за его пределы. Жизнь снаружи имела ряд неудобств: электричество исчезало, пищу туда не возили, а черта еще забредала в окрестности. Но со временем чудовищ отогнали; уютные постели и личное пространство в обмен на ежедневные походы в столовую и подручное освещение получили удовлетворительный курс. Это освободило площади в лачугах Шайкаци, которые теперь не находились в чьей-то признанной собственности.

Киру подсказали одну из хибар. Ничего, кроме пыли и четырех металлических стен здесь не было. Даже дверь прежние жильцы не потрудились поставить. Кир занавесил вход и разложил матрас. Лежа в полутьме, он слушал мерный гул Порта, пока тот не стал шепотом Шайкаци, с которым слился его разум.

…Ровно в одиннадцать Кир сидел за легкой закуской и кофе у бара. Первые люди не задержались: в нужную минуту он заметил их, спускающимися из Башни. Вероятно, обсуждали с руководством последний поход и дальнейшие планы, частью которых, как горделиво отметил Кир, он намеревался стать. Пока отряд приближался, он мог разглядеть будущих товарищей.

Впереди всех, гордо распрямленная, идущая широким, не сомневающимся шагом, была Райла. Не трудно было установить ее имя, так как она была единственной девушкой. Она была, скорее всего, моложе Кира. Через ее плечо на грудь была перекинута толстая, тугая коса каштановых волос, игриво подрагивавшая в движении и привлекавшая сюда внимание. В обтягивающей майке и армейских штанах она, обладая достаточно привлекательной внешностью, вызвала бы ажиотаж в казарме Кира, но, будучи частью «Первых людей», наверняка повидала больше, чем любой из его сослуживцев. У нее было круглое лицо, которое иному могло показаться чуть пухлым. Ее полные губы при виде Кира, тут же вычисленного, шевельнулись так, будто она готова была послать ему воздушный поцелуй, но, вероятно, просто в любом их движении хотелось видеть нечто подобное. В действительности, это, скорее, было вариантом презрительной усмешки. Глаза ее были крупными, карими, и их можно было бы назвать томными, если бы она не вцеплялась взглядом, как волчица. Кир отметил, что на ее правую руку надета короткая черная перчатка.