– А что до армии?

– Отец был фабрикантом, мать была при нем женой. Жил в достатке. Учился управлять отцовским бизнесом. Потом понял, что шагаю не по своей дороге и отец переставляет мои ноги. Институт оставил. Пошел в армию.

– Не поздновато для подросткового бунта? – удивился Саймо. Кир печально усмехнулся. – У меня происхождение попроще, извини. Ты уж не плескай мне в лицо шампанским, если приказ не понравится.

– То есть… – опешил Кир, – я перешел под твое командование?

Саймо залпом докончил кружку и, заставляя вздрогнуть бармена, шарахнул ей об стол:

– Хельги, еще пива! – он развернулся к Киру. Улыбался, но напряженно. Взгляд был дружелюбным, но все еще изучающим. Саймо по-прежнему колебался. – Ты нужный мне человек, Кир. Скорее всего, так. Но граница между этим «скорее» и «так», какой бы тонкой она ни была, критически важна. Я не могу, просто не могу взять на опасное задание человека, которого в первый раз вижу. На задание, где от каждого будут зависеть жизни остальных.

Пристально он смотрел на Кира. Тот молчал. Это не звучало, как однозначный отказ. Это и не звучало, как приглашение к уговорам.

– Наша цель – быть может, самая опасная тварь на Шайкаци, – продолжил Саймо. – Мы не уверены даже, что этого монстра можно убить. Но мы попытаемся. Мы нашли место для засады и, чтобы захлопнуть ловушку, требуются люди на пять позиций.

Вновь пауза. Саймо, вероятно, уже принял решение, только сам не был уверен, почему. Кир из последних сил сдерживал нетерпение. Ему было плевать на монстра. Он ждал, как ляжет его монета.

– Это серьезный выход. Нужны приготовления. Нужен отдых. Не бездельничать, но выполнить пару миссий попроще. Такие, с которыми мы бы справились и вчетвером. Так что… Надеюсь, твое молчание означает, что я получил бессловесную машину смерти.

– Ты мне конкретно. А то я волнуюсь, как перед первым вылетом, не соображаю.

– Сбор завтра в одиннадцать, здесь. Не опаздывай. Теперь все в твоих руках.

Пружинка в дорогу

Кир вспомнил, что у него на оставшийся вечер осталось полно дел: получить постель, найти место для ночлега и, кстати, поболтать с Коробейником.

– А вон он, как раз у складов, – подсказал Саймо, указывая на едва различимую фигуру в дальней части терминала. – А зачем он тебе?

Кир пояснил.

– Да, я слышал, что у него есть какая-то теория. Вроде бы даже толковая. И я бы не удивился этому! Этого парня замечали в таких местах, куда я бы один никогда не сунулся, – Саймо с трудом верил собственным словам. – А он всегда возвращается невредимым.

– И как же он это делает? – спросил Кир, с интересом разглядывая смутные очертания вдалеке.

– Говорит, если делаешь добро, то можешь не боясь идти, куда зовет сердце, – усмехнулся Саймо. – Может, сердце привело его к Клубку? Если что, расскажешь.

Выбравшись из-за стойки, Кир наткнулся взглядом на черный рисунок, отмечавший вход в Порт на манер тотема.

– Саймо, а что это за изображение?

– М? А-а. Его называют Стражем Шайкаци. Говорят, если ты попадешь в беду в далеких закоулках станции, от теней отделится фигура в старом скафандре. Она протянет тебе руку и поведет за собой. И хотя только что ты был в самом глухом месте, которое только можно найти, вскоре ты окажешься в освещенном коридоре, а твой провожатый укажет тебе, в какой стороне люди. Потом он вновь скроется в тенях. Коробейник нарисовал его. Уверяет, что Страж Шайкаци когда-то спас его. Не он один, впрочем.

– С легендами так и бывает, – сказал Кир, однако Саймо рассказал эту историю голосом слишком серьезным для простой байки. – Или это не просто легенда?

Саймо задумался на мгновение, но лишь пожал плечами и вернулся к кружке. Кир еще некоторое смотрел на рисунок, в котором одновременно ощущалось что-то трагическое и дарующее надежду, и направился к Коробейнику.

Возле складов было пустынно. У входа на кресле дремал кладовщик. Рядом, то ли ожидая пробуждения человека, то ли найдя здесь подходящее место для своих дел, стоял Коробейник. К стене был прислонен его туго набитый рюкзак, из горловины которого торчали какие-то железные детали и ветошь. Высотой он был почти в рост владельца. Коробейник энергично раскручивал отверткой игрушку, изображавшую робота. Ее потрепало в последнее время: не хватало конечностей, корпус растрескался, но все же Коробейник намеревался извлечь из нее какую-то пользу и был крайне захвачен процессом. На приветствие он только протараторил: «Да, да, да», вряд ли понимая, на что откликается, и Киру пришлось обратиться громче и настойчивее, чтобы тот поднял глаза. Еще несколько секунду эти глаза обретали осмысленность.

Коробейник был очень низкого роста – едва по грудь Киру, не славившегося этой характеристикой. Он был худ и угловат, лицо его составляли острая челюсть, длинный нос, очерченные скулы, резкая линия рта и несколько морщин. На макушке ромбовидного черепа были разметены пыльные волосы, наполовину скрытые под мятой фуражкой. Он вообще был довольно неопрятен: одежда висела мешком и была составлена из случайно собранных слоев. Сложно было сказать о возрасте Коробейника: признаки разных лет тоже как будто были собраны в нем случайно, и наряду с дряблой кожей и согнутой спиной у него были черты, вроде ясного взора на удивление крупных глаз, приличествующие молодости. Чем-то он напомнил Киру подростка с прогерией.

Возможно, он недавно вернулся из похода и в иные дни его облик был лучше. Дружелюбно и пытливо он смотрел на Кира, улыбкой начиная их знакомство.

– Коробейник, верно?

Тот несколько раз быстро покивал.

– Ты слышал, что я рассказывал через динамики?

– А, это ты не отсюда, да? – голос его оказался неожиданно крепким, но немного гнусавым. – Очень интересная история, я слушал. Привет.

– Привет. Мне предложил подойти к тебе Ивор. Он сказал, что у тебя есть некая теория о Клубке.

– О, эти есть! – обрадованно закивал Коробейник. – Вот например: с Зейко в другом измерении столкнулся чей-то корабль. Клубок – это один из его осколков. Детали корабля или брызги его топлива раскидало по Шайкаци. Для нашего пространства эти элементы ядовиты и разъедают его, создавая язвы, через которые в наш мир проникают разные странности.

– Вот как. Но я вообще…

– На Зейко тоже должны быть его обломки, – продолжал развивать теорию Коробейник. – Мы их не видим, конечно, там другое измерение рядом, и они упали в него. На той стороне их можно было бы изучать, как… ну, обычные детали и топливо. Где-то на Зейко должна быть пробоина, ведущая к ним.

Кир, открывший было рот, чтобы вернуть мысль Коробейника к местоположению Клубка, запнулся.

– Постой-ка. А вот у этой теории какие-то основания есть?

– Да я и не знаю, – беззаботно ответил Коробейник. – Подслушал сегодня на улице. Я слышал много таких теорий. Мне нравится та, что гласит, будто в сердце Зейко живет хтоническое существо, вокруг которого могучая цивилизация создала крепость – смирительные путы, сдерживающие Рагнарек. К сожалению, люди ослабили защиту крепости своими экспериментами и мы на пороге конца света. В такие истории часто включают Зейко. Сам понимаешь.

–То есть это просто байки?

– Конечно, – удивился вопросу Коробейнику. – На Шайкаци вроде бы пока никто не может рассказать, что случилось в тот день.

– Что насчет тебя?

Коробейник задумался:

– Еще не знаю. Или уже не помню? Сложно сказать. Много происходило.

– На самом деле, меня интересует нечто конкретное: где упал Клубок? Мне сказали, у тебя может быть ответ.

– У меня может быть ответ, – согласился Коробейник, но поделиться им не спешил. Кир не мог понять, вспоминает ли он что-то по этому поводу или нет. – Да! Я же закончил с этим!

Коробейник похлопал себя по карманам, залез в карманы куртки, брюк, рубашки, метнулся к рюкзаку, но, не дойдя до него, вернулся к куртке и наконец извлек блокнот

– В какой-то момент Клубок пролетел там, ты знаешь? – указал он рукой за окно. – А перед этим прозвучал удар – Клубок летел где-то еще. А после этого уничтожил один из терминалов неподалеку, продолжая куда-то лететь, – Коробейник взглянул на Кира, проверяя, следит ли он за его мыслью. – Понимаешь? Ба-бах! Взрывается здесь, взрывается там! Ба-бах! В одну минуту здесь, в другую минуту там!