– И многих не испугали легенды?

– Первым мы обратились к Владлену, – челюсть Адане свело на этом имени. – К тому времени он уже полюбил свои «прогулки», как он выражался. Бесцельные блуждания по давно исхоженным коридорам, – сцедил он. – Говорил, что в безмолвии и покое Зейко вновь обретает почву под ногами. И даже больше: что после хаоса Шайкаци находит там какое-то понимание, смысл, который нашептывает тишина станции. Осознавая тогда, как это звучит, при мне он посмеивался над своими словами. Еще он говорил, что чаще, чем когда-либо раньше, думает над тайной Зейко, словно переданной ему пропавшими учеными, и что она ему теперь кажется ближе, чем когда бы то ни было. Когда я предложил ему самую долгую прогулку, на которую он может рассчитывать, он тут же дал добро. С нами пошли еще трое – мои и его товарищи. Вооружившись чем попало, мы поднялись на лифте в Зейко, за один переход миновали исследованные территории и углубились в неизвестные земли.

– Владлен не дошел до конца. Что с ним случилось?

– Случилось то, что Владлен – идиот! – изо рта Адане брызнули слюни. – Связь с реальностью он начал терять к исходу первого дня. Приобрел отупело-восторженное выражение, таращился в потолок, стал отвечать невпопад. В какой-то момент стал порываться вести нас согласно своим предчувствиям и дважды возвратил к пройденным развилкам. Во второй день он упал на колени, залился слезами, стал бормотать: «Я понял, я все понял…» Мы ждали, когда его безумие схлынет, но он сперва уговаривал нас остановиться, твердил, что мы должны осознать все сами, а потом просто ушел.

– С кем-то еще произошло подобное?

– Лучше слушай дальше, – сказал Адане, точно произнес угрозу. – К некоторым вещам мы были более или менее готовы, изучив записи прежних исследователей. Но потом нам стали встречаться вещи, о которых, возможно, могли рассказать только те из них, кто исчез навсегда. Сперва, когда мой друг попытался получше изучить выдвинутую из стены плитку, перед ним, прямо из этой стены, выросла какая-то штука. Не знаю… проволочный человек, только проволока толщиной с ногу. Мы даже не успели испугаться, а он отбросил моего друга метров на двадцать, исчез, вырос из пола прямо передо мной и швырнул тоже. К счастью, на этом атака закончилась и мы смогли уйти. Но… да, возвращаясь к твоему вопросу, произошло. Другой наш попутчик, который слушал последние речи Владлена как проповедь, ушел в себя после этого происшествия, а спустя несколько часов сказал, что мы лезем в то, чего не понимаем, в то, к чему не готовы, что должны проявить терпение и смирение и прислушаться к Зейко. Мы вроде успокоили его, но ночью он сбежал и никто больше не видел его.

– Мы точно решаем остановиться на термине «безумие»? С учетом Ивко как минимум половина вашей группы будто бы видела или слышала что-то…

– Не половина – все. Каждого, кто уходил вглубь Зейко, преследовали странные видения, люди могли впасть в транс или обнаружить в своей голове удивительные образы, только что во всей яркости внушенные им. Это состояние обычно не продолжалось долго: достаточно было сосредоточиться на работе, передохнуть во внешних секторах и произошедшее таяло, как сон. Но мы шли уже несколько дней. Вся работа, что у нас была – это переставлять ноги шаг за шагом, а передохнуть мы могли только среди призраков, – приглушенно говорил Адане, глядя в темноту за сценой. Внезапно голос его окреп и он повернул искривленное презрением лицо к Киру. – Однако, в отличие от идиотов, я понимаю значение слова «галлюцинация». Древняя станция, втиснутая в аномалию, которая, естественно, влияет на организм человека. Глухие коридоры, безлюдье, какие-нибудь механизмы, генерирующие мощные поля, защитные системы, которые, несомненно, имеют и психотропные свойства. А мы к тому же спускались столько дней, экономя пищу и воду, да еще прямо в начале спуска столкнулись с истерикой одного мудака. Сегодня я удивляюсь лишь тому, что среди нас оказалось всего три идиота.

– И Ивко идиот? – обиделся Кир за своего первого знакомого на Шайкаци.

– Ты сомневаешься в распространенности идиотов в мире? Поживи в этой общине, ты будешь сомневаться в распространенности разумных людей.

Кир не нашел слов в подтверждение полной адекватности Ивко и Адане продолжил:

– Мы потеряли еще одного. Он шел чуть позади, когда мы услышали его крик. Увидели, как его что-то втянуло в стену, а когда осмелились подойти, то оставалось только провести рукой по ровной поверхности. До центра было недалеко и мы решили дойти до конца. Вскоре мы, казалось, приблизились к тому, ради чего все затевалось. Перед нами были огромные двери, сделанные как будто из золота. Ивко назвал это вратами Иакова. Понятия не имею, что он имел в виду. Признаюсь, я думал, что он поддастся безумию раньше. Но его одержимость была концентрированной, сфокусированной на сердце Зейко, и он шел с упрямством фанатика, отгоняя другие наваждения. Впрочем, этим я сам походил на него.

– Куда вели эти ворота? – понизив голос, спросил Кир.

– К чудовищам, – спокойно ответил Адане. – Всего лишь к чудовищам. Когда двери открылись, на нас бросились какие-то человекоподобные твари, напоминавшие плохое изделие гончара – глиняного цвета, слепленные кое-как. Они были довольно слабы и легко рассыпались, но их было так много… Мы потеряли еще одного и остались с Ивко вдвоем. Глядя на убитого друга, я сказал, что с меня хватит. Я сдался. Я… – он отвел взгляд. – Я не кричал, не бился в слезах, но, наверное, можно сказать, что я сорвался, где-то внутри. Я был у самой цели, но почувствовал, что больше не выдержу.

– Что Ивко?

– Во время сражения выяснилось, что в ворота встроен странный замок. Он, похоже, только один раз отпирался каждому человеку, неважно, пытаешься ты выйти или войти. Ивко свою возможность израсходовал, но нас оттеснили и ворота закрылись. Теперь их открыл я. Мы постояли на пороге и обнаружили, что, пока кто-то находится здесь, створки не смыкаются.

– Значит, ты в любом случае должен был остаться там.

– Нет, должен был только в одном случае, – жестким голосом поправил Адане. – А остался бы – в любом. Ивко ушел в темноту и вернулся через несколько часов. Я чуть не бросился к нему с вопросами, рискуя запереть нас внутри. Но у него не было ответов. Хотя он, по его словам, «узнал слишком много». На обратном пути пришлось подгонять его, так как он шел точно на шарнирах, по-моему, даже не соображая, где находится. За весь день он не произнес ни слова. На привале я решил не оставлять его в покое, пока не вытяну хоть слово. Я тряс его, орал, но добился только того, что он прошептал, круглыми глазами глядя куда-то мимо: «Не понимаю…» Пожалуй, это было так: не уверен, что он даже меня замечал рядом. А вскоре о новых расспросах я и сам думать перестал – на том привале у нас иссякла еда. Как ни странно, в остальном мы добрались без особых происшествий и спустя несколько дней вползли на Шайкаци.

– Ивко так ничего и не сказал?

– Когда он более или менее набрался сил, то собрался уходить. Я спросил его на прощание: «Так наше путешествие привело к чему-то?» «Надо ждать, – сказал он. И добавил: – Странно, когда мне нечего было ждать, то легко было действовать. А теперь кажется, что за пределами этого пустота». Я хорошо запомнил эту фразу, так как и многие дни спустя продолжал крутить ее, надеясь найти какой-нибудь смысл. Но его не было. Он ничего не понимал и собирался ждать – все просто. На этом он покинул общину.

Кир размышляя о том, что узнал. Немногое в сравнении с тем, что уже слышал от Владлена. Из стоящего только подтверждение того, что Ивко обнаружил в центре Зейко нечто, приоткрывавшее завесу над происходящим. Хотя обнаружил ли? Кир помнил слова Адане о галлюцинациях и не удивился бы, если все, что нашел Ивко – это иллюзия, вызванная истощенным разумом. Значит, вовсе ничего ценного? Вдохнув, Кир сказал:

– Похоже, я возвращаюсь к главному вопросу – есть ли связь между происходящим на Зейко и Шайкаци, не получив никакой зацепки. Не очень помогла твоя история, Адане, – укорил он его.