Манилло, с уютом завернувшись в тостый спальник, вдруг озадаченно посмотрел на друга.

– Я хотел тебя кое о чем спросить.

– Что такое? – отозвался Энрике.

– Ты сегодня так ничего и не ел. Ты совсем не голодный?

Энрике прислушался к себе, забавно зажевав нижнюю губу, от чего стал похож то ли на шепелявого барана, то ли на престарелого дедушку. Из вежливости Манилло сделал вид, что ничего не заметил, хотя очень хотелось рассмеяться.

– Вроде, нет. Думаю, мне не надо есть. Ну, как раньше.

– А хочешь ли ты спать?

– Хороший вопрос. В любом случае, надо проверить. А тут у тебя тепло, так что я все равно прилягу.

Через пять минут Манилло уже спал. Энрике вроде как и бодрствовал, но странно: сцены прошедшего дня заново всплывали перед ним, но он так и не погружался в сон полностью. Да и странные звуки сверху не особо располагали ко сну. С самой вершины башни раздавался странный мелодичный гул, перемежавшийся низкими раскатистыми вскриками Бенедикта. Потом были вспышки приглушенного света, поначалу долгие, чередовавшиеся такими же долгими периодами темноты, они все ускорялись. Всякий раз в период наибольшей яркости света гул становился сильнее, затем вновь стихал. Через какое-то время, Энрике не смог бы сказать точно, какое, шабаш звука и цвета наверху прекратился. Манилло все произошедшее ничуть не побеспокоило, он словно бы и не заметил ничего, мирно посапывая рядом с ламой. Потом на лестнице раздались нехарактерно громкие шаги смотрителя, а затем и сам Бенедикт вышел из-за поворота. Он весело подмигнул Энрике зеленным глазом.

– Не спится? – спросил он осипшим голосом.

Энрике покачал головой.

– А и зря. Я вот посплю. Утомился немного. Ты не переживай, никто вас не побеспокоит. Я уж позабочусь.

Последние слова смотритель произнес совсем уж тихо, а потом завалился прямо в одежде на свою небольшую кровать. Через мгновение до Энрике донесся удивительно громкий храп, который тоже был не в силах побеспокоить могучий сон Манилло. Мальчику снилось что-то светлое и теплое. Наверное, даже руки Бабули, трепавшие его по волосам. И лишь под утро к нему в грёзы пришла тень, воплощенная в странных высоких фигурах в балахонах. Фигуры обступали его кровать в Доме. Они заносили руки с причудливыми длинными клинками над телом мальчика. Но тут из угла на них зашипело что-то большое и очень сильное.

– Это не ваша история, вам тут нет места.

Два зеленых огня вспыхнули ярче солнца, а затем со скрежетом и воем фигуры снова растворились в небытие, не тревожа больше мальчика. К нему снова пришло что-то светлое и теплое. А потом Бабуля позвала его завтракать, но Манилло не хотелось просыпаться.

– Еще немного, Бабуля, я видел такой странный сон.

– Просыпайся, мой хороший. Уже полдень.

Бабулина теплая рука затрепала его по волосам. Вот только рука была какой-то необычно мягкой, словно покрытой мехом.

– Ну, что, друзья. Знатно вы поспали, пора завтракать. Как насчет макрррррели?

Манилло открыл глаза, чтобы увидеть нависающую над собой хищную улыбку с внушительного вида клыками.

– Так что, молодой человек, не против подкрепиться? У вас сегодня длинный день.

– Да, конечно.

Вот и прошла первая ночь не Дома. Мальчик, забывший на ночь свои тревоги, вновь оказался среди них. Как быть и что делать дальше, Манилло не знал.

– А ну-ка, не унывать там. Я, конечно, не Бабуля, но чай у меня тоже неплохой. Давай к столу. И никаких…

– … разговоров с пустым животом, – закончил фразу немного повеселевший Манилло.

Завтрак прошел в какой-то нервной атмосфере, мальчик ерзал на стуле и едва притронулся к еде, но, поймав недовольный взгляд смотрителя, начал покорно отправлять в рот гренки с сыром. Аппетит же Бенедикта не могло испортить ничего. Отнюдь, он пребывал в приподнятом настроении, постоянно мурлыкал под нос какую-то веселую чепуху. От возбуждения он иногда размахивал красивым длинным хвостом, чуть не сшибая посуду со стола, лязгал вилкой, в один момент даже грохнул кулаком по столу и распевно проурчал какую-то затейливую музыкальную фразу. Глядя на него, Манилло повеселел уже окончательно, и все проблемы стали казаться чем-то простым и легко решаемым. А Энрике все было нипочем, он бегал по маяку в ожидании путешествия в рюкзаке.

И только тогда, когда все плошки и чашки были подчищены до крошки, а трубка Бенедикта была набита ароматным табаком, настало время беседы. Вопреки ожиданиям, смотритель не стал уютно откидываться на спинку стула, а пружинисто вскочил на ноги и стал рыться в разных уголках маяка, зажав трубку в зубах. Периодически он хмыкал, бормотал фразу-другую, но трубка делала все шепелявым и не особо понятным.

– Перво-наперво вам нужны припашы в пути. Я не жнаю, школько вам придечша идти, но лучше вжячшь ш жапашом.

Со стола под чутким руководством Бенедикта сгребли всю грязную посуду, а на ее место стали водружать разные кульки и мешочки. В некоторых были что-то рассыпчатое, в других – твердые тяжелые предметы.

– Итак, ждешь, кхм, мда. Итак, здесь у нас много разной, но удобной снеди. Орехи, полголовы сыра, немного сухофруктов, я их и так не особо люблю. А вот это! От души отрываю, сам сушил. Рыба длинноперка, или маркушка, или, по-вашему, хм, нототения, из неразумных. Вкуснейшая! Вам пригодится. Бабулины галеты пойдут туда же. Здесь припасов на пять дней, дальше вы уж сами, да и не унесете больше. Манилло, покажи свой рюкзак. Никуда не годится. Нет, ты не подумай, рюкзак отличный, но маловат. Сейчас я к нему дошью еще одно отделение, пару лямок для спальника, да, спальник тебе пригодится в пути. А? Что? – Бенедикт отозвался на робкое покашливание мальчика.

– Если вас не затруднит, раз уж вы решили помочь нам, у Энрике есть одна просьба, но он слишком стеснительный, чтобы попросить самому.

– Да, что такое?

– Энрике хотел бы получить сапожки, если вас, конечно, не затруднит.

– Сапожки? Это можно. Не самые красивые будут, но для дороги сойдет.

Услышав это, Энрике запрыгал, доставая головой до самой столешницы, не в силах, да и не особо стараясь, унять свою радость. А Бенедикт вновь скрылся под лестницей, откуда вернулся с несколькими свертками, часть из которых оказалась отрезами ткани, другая – швейными принадлежностями.

– А теперь, мой маленький друг Энрике, я бы хотел попросить тебя не вертеться и наступить обеими лапами, кхм, ногами на этот кусок отличной кожи волов из долины… Не важно, какой долины, одним словом, стой смирно.

Через какие-то полчаса Энрике сидел на полу, задрав ноги вверх, и рассматривал свои новые сапожки. Они, конечно, были не такими красивыми, как он воображал, вовсе даже без вышивки, но все же! Это была его самая настоящая обувь, ладно сидящая, крепко сшитая, прочная. Его!

– Всего делов-то. В приключения босоногими лучше не пускаться, что бы там ни говорили разные сказочники.

Энрике перевел взгляд с обуви на Бенедикта и раскрыл рот. Слов благодарности не было, он просто хлопал глазами.

– Да-да, знаю. Не за что. Если ты сможешь встать, я надену на тебя твой новый рюкзак. Друзья должны делить тяготы.