– Здравствуйте! – закричал Роберт в окно, – Я еду с вами!

– Это Роберт, папа. Довезем его до дома, – чуть усмехаясь, добавил Анри.

Тот уже залезал на заднее сиденье. Эдвин охотно завел разговор, и Роберт пересыпал свои ответы бесконечными шутками надо всем подряд, чем искренне расположил его к себе. Эдвин поинтересовался его приездом сюда, но мальчик ответил так же заученно и уклончиво, и они сменили тему. Попросив высадить его у магазина, Роберт поблагодарил их обоих, и распрощался с Анри до завтра.

– Мне он понравился, – задумчиво произнес Эдвин, – кажется, очень славный паренек. Анри мысленно согласился, изучая после свою же собственную реакцию. На следующий день он уловил новое для себя ощущение в том, что уже не просто заходил в школьный класс, а первым делом поискал глазами Роберта. Тот прибежал, запыхавшись, снова в последнюю секунду перед началом урока. Проходя мимо Анри, он тихонько подтолкнул его локтем в знак приветствия, и они оба в тот момент поняли, что у них есть все шансы сдружиться. Приехавший всего на полгода, иногда даже чрезмерно общительный Роберт был довольно интересным персонажем для молчаливого Анри, так как не требовал от него взаимности и болтовни. Порой слыша, как другие дети периодически вспоминают его пыльное прозвище, об истории возникновения которого им рассказали их родители, Роберт всегда говорил, что оно абсолютно неподходящее для мальчика, за что Анри испытывал к нему тихую внутреннюю благодарность.

– Дасти-кудрявый идиот! – вопили одноклассники, время от времени ощущая в себе зуд подразнить Анри. Причин у них на то не было, и это всегда и становилось причиной. – Сумасшедший! Псих! Молчун! Все мозги пропылил с рождения, вот и рта не раскрывает! Еще и лицо как у ненормального, не как у людей!

– Да что вы несете! – кричал Роберт на одноклассников, когда они брались за это дело,

– оставьте его!

– Вот же болваны! – сердито продолжал он, обращаясь уже к Анри, и тот про себя улыбался в ответ на подобную поддержку.

– Это хорошее имя – Дасти, – ответил он, – даже красивое. Просто мне оно не подходит. Роберт кивнул.

Подобные задирания никогда слишком не задевали Анри, он отвечал на них коронным ледяным взглядом, под которым рассыпались эти нелепые поддразнивания, но забота нового друга его искренне радовала. Ранее случалось, что пара ребят постарше поджидали его за углом коридора, и выдавали ему несколько ударов, сдобренных обидными по их мнению словами. Анри знал, как знал и все другие интуитивные вещи о себе, что всякая исключительность всегда будет растравлять умы разных людей, и предпочитал не рассказывать об этих эпизодах родителям.

Теперь у них троих – широко улыбающегося Эдвина и двух одиннадцатилетних мальчиков – вошло в обыкновение возвращаться из школы домой вместе на их машине, и Роберт неизменно покидал их в одном и том же месте, у магазина. Он легко спрыгивал с подножки пикапа, ссылаясь на то, что у него еще есть дела, и вообще его дом находится далековато, хотя никогда не называл конкретного адреса. Эдвин был особенно рад тому, что Анри нашел друга, хотя всю информацию о том как складывается их общение, узнавал только от Роберта. Он не раз приглашал мальчика пообедать у них дома, но тот всегда отказывался. Анри однажды попросил отца не расспрашивать Роберта о его семье, так как сам давно понял, что ему не хочется

говорить об этом. Они чаще всего просто сидели рядом, в перерыве между уроками, разделив пополам сэндвич с индейкой из обеда Анри, и Роберт без конца болтал обо всем, что происходило вокруг и в мире, а Анри был Анри. Он был вовлечен, но безмолвен.

Они проводили вместе все свободное время в школе, и выглядели странным тандемом: громкий и ни на секунду ни замирающий на месте, в неизменном красном джемпере и с короткими темными волосами, Роберт, и демонически красивый, с всегда проницательно включенным взглядом Анри. Этот контраст замечали все, кто их видел. Однако их дружба сложилась, хотя Роберт по-прежнему молчал о том, что происходит у него дома, и почему он и его семья, о которой Анри так же ничего не знал, приехали в этот маленький город.

Однажды, спустя уже пару месяцев с их знакомства, Роберт вдруг согласился на традиционное гостеприимное предложение Эдвина. Джоан была рада наконец встретиться с ним, и устроила по поводу знакомства с другом сына много ликований, чем действительно растрогала мальчика. Анри тоже было приятно. Роберт, будучи абсолютной противоположностью Анри, вносил в их совместное времяпровождение множество свежих эмоций. Он активно жестикулировал за столом, объясняя что-то, придумывая на ходу свои шутки, и родители Анри покатывались со смеху. Роберт, без умолку расхваливая кулинарные способности Джоан, ел без остановки, и лишь прожевав, опять принимался хвалить. Тот вечер всем четверым показался особенным, словно этот внезапно появившийся в их жизни мальчик помог им ощутить себя более целостно как семья, и каждый сделал из этого свои личные выводы. С тех пор Джоан, которая с первых секунд поняла что Роберт нуждается в заботе, хоть он и ни единым словом не упоминал об этом, стала складывать для Анри с собой в школу двойной сэндвич, и все участники этого несложного действия всё понимали, и просто были признательны друг другу. Это был первый опыт сближения Анри с кем-то из детей его возраста, а не с героями книг или его личных фантазий, и за довольно короткое время они крепко сдружились, основываясь на собственной непохожести.

Как-то Джоан, вернувшись из центра города, куда пару раз в неделю отправлялась по своим делам, задумчиво рассказала Анри и Эдвину, что, как ей показалось, видела Роберта. Он выбегал из аптеки, прижимая к себе что-то, и не заметил ее, так как очень торопился, и на лице его была написана явная озабоченность и тревога. «Красный джемпер, ведь это его..кто еще носит джемпер в этих местах» – проговорила она, и все поняли, что она не ошиблась.

В один из жарких дней, изучая трещинки на поверхности парты, Анри очнулся от голоса учителя, и осознал что урок начался, а Роберта все еще не было. Он попробовал убедить себя в том, что его друг рассеян, и в этот день не совсем рассчитал время и опоздал на автобус. Но прошло уже два урока, и Роберт так и не появился. Анри ждал его до конца занятий, и потом они с отцом еще немного посидели в машине в непонятной им самим надежде встретить его у школы. Вечер Анри провел в раздумьях, и даже не писал по обыкновению дневников, а набрасывал в уме разные варианты того что делать, если его друг не появится и завтра.

Но Роберт пришел. Однако выглядел он так, словно что-то случилось, и даже не пытался поговорить. Едва дождавшись конца урока, Анри почти бегом направился к

нему, но Роберт не двигался с места, и не пытался сделать того же самого. Напротив, он так и остался сидеть за партой, чуть склонив голову. Его затертый красный джемпер сейчас смотрелся на нем особенно сиротливо, и отросшие волосы выглядели взлохмаченными. Анри почувствовал как у него сжалось сердце. Он просто сел рядом с другом. Тот молчал. Анри молчал тоже. Внезапно Роберт не выдержал.

– Знаешь, Анри, когда ты выглядишь этаким молчаливым снобом, мне хочется называть тебя Дасти! – бросил ему Роберт.

«Это был перебор, нажать на это», – подумал Анри, ощутив неприятный укол где-то внутри.

– Если хочешь, расскажи что случилось, – негромко ответил он, пропуская предшествовавшие этому выводы.

Роберт же просто сгреб свои учебники с парты и молча вышел из класса. Анри ощутил все нарастающее беспокойство, и перебирал снова и снова все подходящие варианты того, что могло случиться, и как он мог бы сейчас помочь. Но поскольку он так мало знал о личной жизни друга, Анри захлебнулся в бесконечном множестве предположений, и откинул все от себя, решив пересилить себя и поговорить честно. Он догнал Роберта, когда тот уже выходил из здания школы.