Усевшись на кровати, он вдруг дал захлестнуть себя печали, и повалился назад. С огромной любовью, соседствующей гранями с печалью и нежностью, он осматривал свою любимую сумрачную мансарду, такую же, каким всегда для окружающих представлялось все, что якобы рождалось во внутреннем мире у Анри. «Я ведь совершенно ничего не знаю о том, какие правила проживания в кампусе, и наверняка мне придётся делить комнату с кем-то еще!», – еще одна мысль, словно ледяной душ, пролилась на него осознанием, и он, окончательно расстроенный, натянул на себя одеяло, будто этот могло уменьшить его досаду.

Он решил не выходить из комнаты. Ему было слышно, как внизу нетерпеливо время от времени топает Хаф, и как с ним спокойно разговаривает Джоан. Анри прислушался.

– Нет, ты будешь здесь со мной, – назидательно говорила она псу, – Пусть Анри отдыхает сколько ему требуется. Вчера у него был сложный день..

Анри перестал слушать. «Нет, – проносилось в нем, – день не был сложным. День просто нес в себе большую ответственность за то, что может произойти со мной дальше. Но тяжёлый день – это сегодня! Совершенно неожиданно он стал таким!» – прискорбно отметил он.

«Сегодня я осознал что мне будет не так просто покинуть то место, которое я всегда расценивал как просто дом моего детства, место моего рождения. Место, из которого, несмотря на всю приязнь, я всегда осознанно или нет стремился выбраться куда-то дальше в надежде увидеть что-то большее. Но особую тяжесть этому всему придает то, что я ведь совершенно не представляю как это – жить одному, в другом городе, может, с чужими людьми рядом, физически рядом! А если они будут требовать постоянного общения со мной?» – он вновь содрогнулся.

«И больше никаких поездок с папой, никаких добрых слов каждое утро от мамы, никаких прогулок с Хафом по нашей любимой равнине..»

«И опять все прицепятся к моей якобы фантастической внешности, будто эти глупые кудри что-то означают!!» – почти с ненавистью выговорил он, и благо рядом не оказалось ножниц, иначе волосы бы заметно поредели.

Мысли одна за другой стремительно скатывались вниз, в какую-то угрожающую яму, и неизбежно увлекали и его. Когда спустя пару минут дверь в его комнату тихонько приотворилась, Анри сделал вид, что спит. Джоан вошла и оставила на тумбочке завтрак для сына, а Хаф, словно тоже старавшийся не шуметь, тихо лизнул ему руку своим теплым широким языком, и следуя за шепотом Джоан, выскочил за дверь, которая вновь плотно закрылась.

«И как я смогу там найти такое чуткое отношение к моим особенностям?» – в отчаянии подумал Анри, решив сдаться сегодня всем мыслям, так тяжело набивающимся к нему в голову и наконец прорвавшим осаду. В тот день он даже не спускался вниз, только лишь чуть позже заверив Джоан, что с ним все в порядке и поблагодарив ее за то, что она трижды выгуляла скучающего пса.

– Твои результаты, – спустя три дня протягивал директор школы конверт в руки Анри. Тот ранее размышлял о моменте, как и где заветный конверт будет открыт, в эту минуту забыл обо всех своих планах, и рванул его прямо тут же, при всех. Улыбка растеклась по его лицу, и он не старался сдержать ее.

– Феноменальные баллы! – торжественно подытожил директор, сам находившийся вне себя от гордости за то, что один из учеников их скромной школы поедет в такой уважаемый университет, да еще будучи подростком.

– Спасибо! – искренне поблагодарил Анри, – Спасибо за эту возможность!

– Беги, обрадуй родителей, – одобрительно пожелал ему директор, оставаясь наедине со своими благостными мыслями.

Анри радостно выскочил из класса. Тяготившие еще не так давно мысли выветрились. Эдвин и Джоан ждали его у машины. Оба были взволнованы, но увидев блаженное выражение лица сына, поняли, что все удалось.

– Урааа! – громогласно завопил Эдвин, не в силах сдержать своей радости за сына. Они заспешили к нему, вдвоем порывисто обняли его, и он не сопротивлялся.

– Подождите, меня еще не приняли! – смешливо остановил он их

– А какой у тебя балл? – спросили они в один голос.

– Максимальный. – Анри выдержал паузу и рассмеялся, так как знал, что это дает ему практически все шансы пройти в учебное заведение. Конечно, впереди было еще написание тестов и эссе, но в то, что с этим он справится великолепно, он не сомневался. Он писал беспрерывно вот уже одиннадцать лет, у него накопились десятки дневников и отдельных страниц, и эти годы отшлифовали его способность к потрясающей всякого, кто мог прочесть эти записи, подаче своих мыслей, в которой сливались его острый ум и блестящие способности.

Теперь их семье предстояло уже по более официальным каналам, нежели в прошлый раз, связаться с сотрудниками университета и прояснить дальнейшие шаги. Ответ пришел сразу. Анри нужно было вылетать непосредственно в другой штат, где ему предстояло пройти необходимые тесты и удачно написать эссе. Успеть нужно было уже в ближайшие дни, иначе он не попал бы только в следующий набор студентов. С этого момента жизнь завертелась еще сильнее. Решено было, что полетят Анри и Эдвин, а Джоан с Хафом останутся дома и будут ждать их и хороших новостей.

Пообещав звонить друг другу, Анри впервые в жизни готовился перелететь из своего

городка в новый мир, который вовсю маячил возможностью стать его новым собственным миром.

Это был его первый полет на самолете, и он ему понравился. Опыт был сродни тому, что он порой ощущал в самом себе: нахождение везде и нигде, не управляя внешне ничем, но все основные рычаги своего внутреннего баланса по-прежнему твои. “Быть и здесь, и одновременно нигде, разве что маленькой точкой на радарах. Это же то самое, где я сейчас, – думал он, – в той же неизвестности».

Ранним утром они прибыли в только начинающий просыпаться большой город. То, насколько он удивил их, привыкших к неспешному течению жизни своего маленького городка, нельзя было приуменьшить. Впечатляющая архитектура и атмосфера, зелень и пышность, широкие дороги и толпы людей на главных площадях, пестрота и живость этого студенческого рая, впрочем, изрядно сдобренная лоском, очаровала Анри с первого взгляда.

«А я ведь я не то чтобы сознательно выбрал этот университет..мне словно что-то подсказало, словно это слово само вплыло в мое сознание, – теперь он не переставая пробовал произносить название на разные лады, – Да, определенно, все здесь подтверждает то, что я был прав, когда послушал себя».

Эдвин разделял его восторг. Со времен Парижа и знакомства с Джоан, что было почти полжизни назад, Эдвин не выбирался из родного городка, просто наслаждаясь внезапно случившимся с ним его собственным счастьем. Но здесь, сидя с таким уже почти взрослым сыном, почти студентом, пусть и пятнадцатилетним, Эдвин с удивлением вынимал из себя одни за другим прежние чувства любопытства и огромного интереса к большому миру. Они просто сидели на скамье в парке. Мимо проходили люди. Кричали дети, пробегали спортсмены, а на траве расположились с книгами или корзинами пришедшие отдохнуть. Ветер тихо нес листья по поверхности газона, по которому они с наслаждением шелестели ботинками. Это было так не похоже на пески, и они не зная, думали об этом одновременно.

В обед этого же дня они наведались в приёмную университета, где выяснили все необходимые для Анри этапы поступления. Все начиналось уже завтра. В течение следующих нескольких дней ему наконец предстоит понять, достаточно ли у него потенциала, чтобы уже в следующем году стать одним из студентов. Они заселились в одну из крохотных комнат рядом с кампусом, и Анри вышел на финишную прямую.

Испытания проходили как подобает заведениям такого толка – строго и формально, в звенящих тишиной огромных аудиториях. Одно за другим, он справлялся, выходя из дверей и уже мысленно готовя себя к следующему, после расслабляясь насколько это было возможно, и снова начиная по тому же кругу. При написании тестов здесь Анри показал такие же великолепные результаты, как и при испытаниях в школе, и теперь оставался последний пункт – эссе.