ГЛАВА ПЯТАЯ

Лабиринт для зверей

– Я не хочу! – раздался лязг золотого кувшина, что был запущен через всю комнату в дверь.

– Госпожа Регина…

– Нет! Не смейте меня касаться! Вон, все вон! – вопли принцессы достигли сегодня апогея. Услышь их Фобос или Тиррей, они просто влепили бы Регине пощечину, но вместо них на смену выбежавшим служанкам в покои дочери вошла Элеонор.

– Как ты себя ведешь? – холодно и резко окатило голосом матери Регину, и та затихла.

– Мама… – девушка замешкалась, но затем решительно сделала шаг к матери:

– Я не хочу! Я не пойду замуж! Я не собираюсь менять одну клетку на другую! Я не вещь, чтобы мной распоряжаться! Вы всю жизнь растили меня, словно я предмет для торга! У меня есть душа, мама!

– Да что ты знаешь о душе, – Элеонор лишь слегка повысила голос, но Регина тут же заткнулась. Джнани в два шага оказалась возле дочери, схватила ее за волосы и подтащила к низкому пуфу, не обращая ни малейшего внимания на протесты девушки.

– Ты не знаешь ничего ни о жизни, ни о душе, ни о чувствах. И не тебе об этом рассуждать, – щетка безжалостно тянула волосы Регины, заставляя ее морщиться, но принцесса уже не смела дергаться, лишь ощущая, как слезы жгут глаза.

– Ты будешь паинькой, Рен, как и всегда. Ты будешь молчать, не полезешь к отцу или брату и не выкинешь никаких фокусов. Тебе ясно? Ты уже достаточно опозорилась, когда пыталась бежать в последний раз, и очень умно поступила, сидя тише воды и ниже травы все это время. Так не вздумай начинать брыкаться опять! Ты дочь императора, и веди себя соответствующе!

Регине хотелось заявить, что она еще и дочь племени джнана, но не раскрыла рта. Она не знала, какими были люди ее племени, и лучше было не напоминать матери о прошлом. В течение следующих двух часов принцесса хранила молчание, позволяя готовить себя к балу, и, даже когда мать ушла, девушка не сопротивлялась больше.

В этот день слуги сновали по дворцу еще до рассвета, готовясь к приезду послов соседнего царства, после долгих переговоров и военных стычек все-таки решившего заключить шаткий мир. Они не скрывали своего интереса к детям Фобоса, в частности – к его дочери. Сын правителя Милиора скоро должен был вступить в тот возраст, когда принято рассматривать будущие союзы. В этот раз это был лишь визит вежливости, но все понимали, что, если все пройдет удачно, в следующий раз могут появиться и богатые подарки будущей невесте. Сам же Фобос уже давно жаждал пополнить свою армию восточными лучниками.

Кир и его друзья этого всего, естественно, не знали, но уже то, что их оставили в покое, кормили исправно и даже перевели в соседние камеры, означало какие-то перемены, и молодой варвар не ждал ничего хорошего, слушая шаги на лестнице. В темницу спустился раб, как обычно принеся пленникам пищу и воду, дожидаясь, пока стражник откроет отверстие в клетке – их пришлось соорудить, так как, даже скованные, варвары умудрились за неполный месяц покалечить пятерых охранников.

– Ого, да там наверху, похоже, кто-то родился или умер, раз эти нечестивые закатили такой пир, – хмыкнул Раза, набрасываясь на сочную баранину и отпивая из кувшина. Его брат молча последовал его примеру. Барра, как обычно сперва понюхал пищу: он не питал надежды, что однажды их не отравят тут. Кир не тронул свою порцию – что-то его тревожило, и не прошло и часа, как он понял, что. Всего его товарищи один за другим уснули мертвецким сном. Воин зарычал, понимая, что не зря беспокоился. Вскоре в подземелье спустился колдун, и, оценив свои труды, встретился с Киром глазами.

– Все-таки повелитель прав. Ты далеко не глупый варвар… Но, даже учитывая, что ты не сожрал мое снадобье, без тебя сегодня мы не обойдемся, – с этими словами он подошел к решетке и сдул с ладони едкий порошок. Кир зашелся кашлем, закрывая нос и рот, но проклятая отрава уже затуманила мозг, и он упал на пол камеры без сознания.

– Берите его, рыжего и одного из темнокожих дикарей. У меня новое грандиозное представление сегодня… Надеть на них кожаные доспехи и закрыть лица масками. Они не должны знать, против кого сражаются! – распорядился колдун и вышел прочь из темницы. Его уже ждали на пиру, после которого гостям предстояло увидеть новое развлечение на арене, которую за месяц превратили в лабиринт, построив каменные перегородки.

Пир был организован со всем присущим размахом. Регина, затянутая в плотный белый шелк от плеч до бедер, от которых струился подол платья, сидела на своем положенном месте и не поднимала головы и взгляда от стола. Руки и шея девушки были открыты, фиолетовые волосы уложены в прическу сзади. Из украшений на принцессе было лишь четыре привычных браслета, а остального мать ее лишила – даже любимые перья, и те остались по ее приказу в покоях. Регина чувствовала себя неуютно, хотелось избавиться от плотной ткани на теле и распустить волосы, но она продолжала молчать и «быть паинькой». Мать была довольна, отец и брат не вспоминали о ее присутствии. Одна отрада – после пира она снова будет предоставлена самой себе, будет делать, что пожелает… в пределах дворца.

Вскоре праздная толпа потянулась на арену, а принцесса, все так же «зная свое место», поднялась вслед за отцом в императорскую ложу. К сожалению, сегодня она вновь была обязана присутствовать на варварских играх.

Кир очнулся от воя толпы. Он лежал на спине и не сразу сообразил, что ему столь сильно мешает. Рывком сев и ощупав себя, он понял, что его набедренная повязка исчезла, вместо этого на нем легкие кожаные штаны и такая же жилетка, а голову непривычно сжал металлический шлем, закрепленный на какой-то хитрый механизм, так что снять его можно было, только оторвав себе голову. Были только обзор для глаз да две прорези под носом. Мужчина не догадывался, что снаружи шлем похож на львиную голову.

На песке рядом лежал короткий клинок. Варвар огляделся. Он стоял в лабиринте из каменных стен, высотой в два его роста, позади него было разлито что-то черное и дурно пахнущее: идти можно было только вперед. Кир не знал, что его братья по несчастью, наряженные в такие же костюмы, только с головами быка и орла, находятся у двух других входов в лабиринт.

– Мои государи, – колдун снова занял место оратора, вежливо раскланиваясь и привлекая внимание послов. – Позволите пояснить вам суть. Выбраться из моего особого лабиринта сможет только один воин. В противном случае все ловушки, что я спрятал, не будут отключены… Давайте же посмотрим, кому повезет сегодня! Лично я ставлю на Льва!

Тут же посыпались ставки на двух других воинов, вооруженных копьем и тяжелой секирой. Прозвучал гонг, и трое мужчин начали движение по лабиринту, подгоняемые вперед, вынужденные уворачиваться то от стрел, то от камней и перепрыгивать коварные ловушки, скрытые в песке.

Первыми столкнулись Раза и Барра. Тяжелый топор едва не рассек грудь Орлу, но тот увернулся, ударив копьем в живот Быка, и оба закружились в смертельной схватке. Кир упал на песок, когда над головой просвистел острый диск, врезавшийся в стену, и бросил взгляд на беснующиеся трибуны. Он услышал шум за очередной стеной и бросился туда, перепрыгнув открытую яму, усеянную снизу острыми деревянными кольями. В этот самый миг топор охотника все же вонзился в спину Разу, и тот вскрикнул, упав на землю.

– Убей! Убей, и будешь свободен! – гаркнул кто-то с трибун.

– Нет! Стой! – Кир бросился вперед, и в этот миг копье раненного, но еще живого Разы вонзилось в грудь Быка, пробив сердце, и охотник захрипел, упав на горячий песок.

– Кир? Это ты? – Орел пытался подняться, и варвар бросился к нему, пытаясь помочь встать, но возле его ноги врезалась новая стрела.

– Добей его, и сможешь уйти, варвар! – колдун довольно потирал руки. Толпа выла и бесновалась, предвкушая новое убийство, но Кир демонстративно бросил меч, чем вызвал разочарованные возгласы зрителей и послов.