Регина, вынужденная наблюдать кровавую игру, закрыла глаза, когда было совершено очередное убийство. Она ощущала, что из-за этой арены у нее словно падают шоры с глаз. Ее жестокий мир был всего лишь сладким десертом на фоне происходящего внизу, и ей было совершенно непонятно, почему окружающим людям так нравится этот кошмар. Рядом с ней была еще одна женщина, разделявшая ее мысли, но Элеонор за столько лет ожесточилась и сохраняла внешнюю бесстрастность, в то время как ее дочь не только мыслями, но и душой противилась происходящему.

Когда меч Кира упал со звоном на песок и трибуны затихли, девушка распахнула глаза и не смогла сдержать улыбки – неужели закончилось? Однако колдун оглянулся на Императора, и улыбка Регины померкла – интуиция говорила ей, что Фобос так просто не прервет развлечение.

– А твой раб строптив, Император, – посол восточного королевства курил трубку, наблюдая происходящее. В его голосе явно звучала насмешка, а Фобос прекрасно знал, что это значит, и не мог этого допустить.

– Объясни ему, что мои приказы лучше выполнять, – кивнул Император, и маг щелкнул пальцами. Уже знакомое малиновое пламя вспыхнуло вокруг раненного, сжимая его в кольцо и обжигая кожу, грозя спалить. Раза закричал от боли, и Кир скрипнул зубами. Несчастный забился в агонии, когда пламя добралось до раны.

– Помоги мне, брат! Помоги!

– Я отомщу за тебя, покойся с миром! – движение Кира было молниеносным, и острое лезвие перерезало горло воину. Огонь тут же погас, и пленник облегченно вздохнул сквозь маску.

В следующий момент небо затянуло тучами, а звери, что были в клетках под ареной, вдруг начали бесноваться, ломая решетки. Они кинулись прямо на перепуганных людей, толпившихся возле арены, и вельможи порадовались, что сидят высоко, когда кошки, послушные чужой воле, начали рвать зевак в клочья.

Хаос оборвал пришедший в себя от шока колдун, ударив серебристой молнией в стоящего гладиатора так, что его шлем раскололся, открывая лицо Кира. Голубые глаза вспыхнули невероятной силой, и он упал на песок. К нему тут же подскочили стражники, утаскивая с арены и пытаясь перебить обезумевших зверей. «Развлечение» было окончено. Фобос поднялся со своего места, коротко приказав страже все прибрать, а аристократы потянулись обратно во дворец.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Майяс

– Повелитель! – Регина нагнала отца в коридоре, поймав в тот миг, когда он был лишь в сопровождении двух слуг, и посчитав это невероятной удачей. За дверьми ждали послы, которые должны были сегодня отбыть, но здесь они были относительно наедине. Принцесса, едва Фобос обернулся, поспешно склонила голову.

– Повелитель, прошу вас уделить мне время…

Регина изо всех сил терпела, чтобы не поднять головы, но все же не выдержала и посмотрела на отца. Его задумчивость испугала и одновременно дала ей надежду.

– Мне надо поговорить с послами. Через полчаса жду тебя в тронном зале, – коротко кивнул Фобос. Император остался доволен исходом этих смотрин, покладистым норовом дочери, а также тем, что она явно приглянулась чужеземцам, а потому не стал отчитывать принцессу.

– Благодарю, повелитель, – покорно отозвалась Регина, не смея уговаривать отца уделить ей внимание немедленно. Единственной его вспышки хватило, чтобы понять, что если она чего-то хочет – нужно быть тихой, послушной и на виду.

Девушка провела время в ожидании и, как только слуга сообщил ей, что Император ждет ее, она не медля направилась к нему, минуя мать, которая могла заставить дочь молчать. Мужчина сидел в тронном зале, наблюдая, как слуги убирают со стола, и кивком подозвал дочь.

– Я доволен тобой, Регина: послы впечатлены твоей красотой и грацией. Возможно, мы вскоре получим приглашение от халифа Нараба… Так о чем ты хотела попросить?

Девушка проглотила слова отца молча, опустив голову. Решение это созрело в ее голове сразу после той проклятой схватки на арене, и она по-прежнему не могла понять, откуда в ней столько смелости и упорства, словно что-то толкало ее изнутри. Как бы там ни было, она набрала воздуха в грудь.

– Повелитель, благодарю вас… Я вновь хотела поговорить о том рабе, что сражался вчера на арене. Вы как-то позволили мне поощрить его, но я так и не придумала, как можно это сделать… Недавно он провинился, но вы говорили, что этот раб ценен для вас… – Регина не поднимала головы, хотя ужасно хотелось вновь посмотреть на лицо отца. – Повелитель, я вновь хотела спросить вас, жив ли этот воин? И если вы сохранили ему жизнь, то я бы осмелилась просить вас приставить его ко мне… в качестве охраны, повелитель.

Фобос молчал долго, так что Регине показалось, что отец просто ее не слышал. Но это было не так. Император прекрасно понимал, что упрямый варвар будет продолжать своевольничать, а после последних событий его боялись еще больше. Нужно было время, чтобы страсти улеглись, а крутой норов раба не брали ни голод, ни побои, ни тяжелая работа. Как знать, может то, что не смогли сделать его воины, удастся девчонке, ведь не зря же варвар заступился за нее перед рабами. Да и потом, учитывая, что только позавчера в городе снова поймали двух шпионов, в словах дочери был резон.

– Ты уверена, что хочешь, чтобы дикарь отвечал за твою безопасность? Он даже языка нашего не знает, – он поднялся с места и сделал ей знак идти за ним.

– Мои служанки смогут обучить его самым необходимым словам, чтобы он смог понимать приказы, – девушка просто не верила своей удаче и еле удержалась от улыбки, последовав за отцом, чуть ли не впервые получая столько времени и внимания с его стороны.

Они спустились в темные помещения, и носик Регины ощутил незнакомый ей ранее душный запах подземелий. Тут было сыро, грязно, пахло потом и кровью. Еще не дойдя до камеры, девушка услышала звуки ударов. Император с дочерью остановились у камеры, где на двух цепях, растянувших ему руки, висел Кир.

То, что это варвар, спасший ее месяц назад, Регина смогла понять не сразу. Все лицо и грудь были залиты кровью, его голова была склонена вниз, но по хриплому дыханию было понятно, что он жив и, более того, не собирается порадовать криком своих мучителей, которые в четыре руки били его двумя хлыстами с острыми крючками на концах. Страшные орудия пыток вырывали из его тела мелкие кусочки плоти, разбрызгивая кровь, которая росчерками оставалась на стенах и полу.

– Ох… – тихо выдохнула принцесса и прикрыла лицо ладонью, чувствуя, что ее мутит. Однако здесь никто не посмел бы коснуться Регины, если она упадет в обморок, так что девушке пришлось устоять на ногах самой.

– Повелитель… – тихо попросила она, побледнев и сейчас даже не разыгрывая спектакль.

– Государь… – тюремщики так и застыли с бичами в руках. Отроду не было такого, чтобы сам Император спускался в казематы. Мужчина посмотрел на пленника и усмехнулся.

– Да… Любой другой бы давно умер, а этот житель равнин похоже не издал ни единого звука. Он упрям… – Фобос велел отпереть камеру, сам шагнул внутрь и, взяв бич, приподнял рукоятью лицо Кира, смотря на него. Взгляд голубых глаз подернулся пеленой, но воин еще явно понимал, что происходит. – Отныне, варвар, ты будешь охранять мою дочь! Одно ее слово, и я заставлю тебя сожрать собственное сердце, раб! Ты понял меня? – поскольку Кир молчал, Император, не боясь запятнать руку, ударил его в лицо рукоятью, так что струйка крови сбежала по его переносице на разбитые губы.

– Ты понял меня, раб? – повторил Император, и на сей раз Регина и он заметили едва уловимый кивок.

– Отлично. Теперь идем, Рен, утром им займется наш маг, и, когда он будет готов, его приведут к тебе.

Девушка не осмелилась перешагнуть порог камеры, оставаясь в коридоре и чувствуя, что не выдержит тут и минуты дольше. Когда Фобос вышел из камеры, Регина бросила еще один взгляд на Кира и поспешила за отцом на воздух. А, когда они оказались в коридорах дворца, девушка поймала отца за руку у его покоев и коснулась ее губами и лбом: