– Ищу сенсации, – просто ответила Нелли.
– Вы готовы ради них на все? Даже позволили запереть себя на десять дней в сумасшедшем доме, – протянул Дэнни.
– Да. Все просто, мистер Готтфрид. Если я хочу чего-то добиться, я этого добиваюсь, несмотря ни на что. Мистер Пулитцер делает историю, и я собираюсь стать ее частью. Мои статьи о сумасшедшем доме на острове Блэкуэлл* обличили то, как обращаются с несчастными пациентами в этой клинике. И это привело к тому, что условия лечения стали улучшать не только в этой клинике, но и во многих других. Я обратила внимание властей на эту проблему, я заставила их себя услышать. Я смогла что-то изменить!
– Вы стараетесь привлечь внимание людей к важным проблемам. Это похвально, – сказал Дэнни и призадумался. Он ведь никогда не писал подобные статьи! Только новости и происшествия. Может, стоит взяться за что-то более масштабное? Вот только позволит ли старикан Томпсон ему самовольничать? Вряд ли. Но Дэнни докажет ему, что он годится для большего, чем для колонки «срочных» новостей.
– Спасибо, мистер Готтфрид. Кстати, вы, случайно, не из семьи немецких иммигрантов? – вдруг спросила Нелли, пристально разглядывая своего спутника и словно анализируя его.
– Вы правы, – чуть поразмыслив, ответил Дэнни. – Мой отец немец, а мать француженка. Сам я вырос в штатах, поэтому считаю себя американцем.
– А ещё ваша одежда… Черное пальто, желтый жилет и этот яркий шарф… Это выглядит очень… необычно.
Дэнни смутился. Его одежда и вправду не очень-то вписывалась в 1889 год.
– Какое-то время я провел в… Загребе. Сейчас многие так одеваются. Это такая мода… в славянских странах.
– Очень любопытно, – кивнула Нелли.
Неужели купилась на этот бред? – удивился Дэнни.
– Но Загреб это?.. – спросила она, намекая на продолжение рассказа.
– Королевство Хорватия и Славония, – пояснил Дэнни. – Вообще, мы с родителями много колесили по Австро-Венгрии, а какое-то время даже жили в Богемии, в Праге.
В принципе, это была правда. Только когда они жили в Праге, Дэнни был слишком маленьким, чтобы что-то понимать. Он толком ничего и не помнил, словно все это было давно прочитанной и уже напрочь забытой книгой – он помнил, что её читал, но вот о чем в ней шла речь, сказать уже было трудно. Да еще и это сотрясение. После него из памяти Дэнни многое пропало.
А ещё было трудно вспомнить, в каких годах существовало то или иное государство, потому что эти маленькие страны Европы слишком любят то собираться, то распадаться. Как в 1918 году распалась эта самая Австро-Венгрия, и Королевство Хорватия и Славония стало Государством словенцев, хорватов и сербов со столицей в Загребе, а после в этом же 1918 году – Королевством сербов, хорватов и словенцев со столицей в Белграде.
Дэнни это знал только потому, что сам недавно был в Загребе, когда они с матерью последний раз ездили в Европу.
Но во времена, когда жила Нелли Блай, все это было просто Австро-Венгрией с её многочисленными коронными землями.
– Значит, вы часто путешествуете, – заключила журналистка.
– Не то чтобы часто, но путешествую.
– Обычно американцы ездят в Париж или Лондон, а вы в Загреб. Почему?
– Мама любила путешествовать по Австро-Венгрии и познакомилась там с моим отцом. Он тоже путешествовал, и они стали путешествовать вместе. Отец пропал, когда я был маленьким, и теперь в поездки мама берет меня. Мне кажется, что мы ездим по всяким славянским странам – то есть коронным землям, – потому что так мама вспоминает свою молодость. А вообще, у нас родственники в Париже, поэтому мы, как и все остальные, обычно ездим в Париж.
– Как вы считаете, должны ли эти земли бороться за независимость? – неожиданно спросила Нелли, словно это было единственное, что она услышала из его объяснения.
Дэнни вскинул брови и в какой-то степени даже оскорбился от такой резкой смены темы. Он тут выложил о себе нечто личное, а ее больше волновали какие-то чертовы коронные земли.
Ну ладно, земли, может, и не чертовы, но все равно обидно.
– Простите, это интервью? – спросил Дэнни. – Да и какая разница, что я думаю по поводу независимости этих стран… то есть коронных земель.
– То есть вы считаете, что все эти коронные земли должны быть самостоятельными странами?
– Вы решили написать политическую статью? – язвил он в ответ.
– Просто скажите. Или вы боитесь выразить своё мнение? – сказала Нелли, явно провоцируя.
– Я журналист, и вот чего-чего, а мнение своё выразить не боюсь! – повелся Дэнни. – Я считаю, что национальная культура этих земель подавляется. Например, в Королевстве Богемия только недавно был разрешён их же родной чешский язык наравне с немецким. Мы, как американцы, боровшиеся за независимость от британцев, должны понимать, каково приходится этим народам жить под угнетением других.
– Да, думаю, я с вами согласна, – проговорила девушка, и Дэнни испугался, что в репертуаре Нелли Блай может появиться ещё какая-нибудь статья или книга об Австро-Венгрии.
– Зачем вы это спрашивали?
– Проверяла, умный вы человек или нет.
– И я прошел проверку?
Нелли загадочно улыбнулась и повернулась к окну.
– Ох, поглядите, мы уже подъезжаем.
– Ох, hvala bogu*, – пробормотал он себе под нос.
– Что?
– Говорю, неужели так быстро?! А я и не заметил, как мы проделали весь этот путь.
– Посмотрите в окно, вон туда, – попросила Нелли, указывая рукой на пустое пространство по левую сторону от здания «Нью-Йорк Трибьюн». – Здесь будет построено шикарное здание «Нью-Йорк-Уорлд-билдинг». Оно будет просто огромным! Этажей двадцать шесть, не ниже. А венчать его будет золотой блестящий купол со шпилем. Сравните: здание «Трибьюн», если со шпилем, дотягивает до двадцати этажей, а «Таймс» и того ниже – пятнадцать. Вы только представьте, что здесь вырастет такое высокое здание! Самое высокое здание в мире!
До 1894 года, – про себя подметил Дэнни. – Недолго оно будет высоким. Его переплюнет Манхэттен-Лайф-Иншуранс-Билдинг.
– В это просто трудно поверить, – решил подыграть Дэнни. Высокими зданиями его, конечно, было не удивить, но вот отсутствию «Нью-Йорк-Уорлд-билдинг» он, конечно, удивился, особенно если учитывать, что видел его почти каждый день.
Экипаж остановился, и им пришлось покинуть кабину. Когда нужно было расплачиваться с извозчиком, Дэнни вывернул карманы своего пальто и с ужасом воскликнул:
– О боже, кто-то украл мои деньги!
Деньги у него были – 100 долларов 1914 года выпуска. Вряд ли они устроят людей в 1889 году.
– Наверное, стянули, пока я стоял ни жив ни мертв посреди Пятой авеню! – продолжил причитать он.
– Как так?! – тоже с ужасом воскликнула Нелли. – И много у вас было?
– Не то, чтобы очень много, но мне не оставили совсем ничего! Теперь я не смогу помочь вам расплатиться за экипаж.
– Ничего страшного. Я заплачу сама. Но все же, как вы поедете потом обратно?
– Об этом не беспокойтесь, я сейчас все равно иду в офис. Попрошу у своего друга в долг.
– Ну ладно, смотрите сами, – ответила Нелли и отдала свои деньги извозчику.
Дэнни было стыдно позволять девушке платить не то, что за себя, но и за него самого, но никак иначе он поступить не мог. Деньги же не могли появиться у него из воздуха. А садясь в экипаж с Нелли Блай, он как-то не подумал о том, как будет расплачиваться.
– Что ж, мистер Готтфрид, – проговорила журналистка. – Думаю, теперь нам с вами стоит разойтись. Мой путь лежит в нашу старую редакцию. Жду не дождусь, когда же будет построено здание «Нью-Йорк-Уорлд-билдинг»…
– Что ж, мисс Блай. Желаю вам удачного дня. Быть может, мы с вами ещё когда-нибудь пересечемся.
– Отчего-то мне кажется, что так и будет.
Дэнни попрощался и пошел дальше, не особенно задумываясь, куда именно он идет. Ему просто хотелось прогуляться по старому Нью-Йорку и почувствовать этот дух прошлого. Это было невероятно. Небоскребы, которые раньше Дэнни видел каждый день, ещё даже не существовали. А те здания, что существуют здесь, в его времени уже давно сравняли с землёй. Как же, однако, быстро Нью-Йорк стал расти ввысь. И неудивительно – куда на острове Манхэттен ещё расти, если не ввысь.