То, что люди не учатся на ошибках истории, – самый главный урок истории.

О. Хаксли

Пролог

ПАРИЖ, 1462 ГОД

Таверна в Университетском квартале оказалась местом, где собирался всякий сброд. Низкий зал, свод которого опирался на толстый деревянный столб, освещался тусклым светом свечей, так что разглядеть прячущегося молодого человека было почти невозможно. Он сидел за столом в уголке, кутаясь в черный плащ, и беспокойно крутил глазами. Сидящие за соседним столом девушка и парень тоже предавались волнению и ерзали, не в состоянии ровно сидеть, чем невероятно бесили.

Вы-то чего маячите, – недовольно подумал молодой человек. – За вами же не охотится убийца во времени.

Он рассмотрел странную парочку внимательнее. Девушка была слишком юна для того, чтобы сидеть в подобном месте со сборищем пьянчуг и гуляк. Кое-кто на нее уже недобро поглядывал, из-за чего она сильнее натягивала на голову капюшон. Парень рядом с ней был напряжен и смотрел на всех так, будто готов был разорвать каждого, кто подойдет к ним хотя бы на метр.

Кто такие – не ясно. Но вряд ли убийце во времени есть до них дело.

Больше молодой человек не удостоил парочку вниманием, потому что ему нужно было думать о том, как выбраться из этой таверны незамеченным, а главное – живым.

Убийца был тут – сидел за дощатым столом в центре зала и пристально осматривал помещение. Тяжелый взгляд, каменное лицо, напряженная поза. Он не походил на гуляку, да и в принципе не был похож на жителя Средневековья. Но его костюмчик был вполне достоверный – почти не отличишь. Хоть убийца и выглядел довольно устрашающе, молодой человек его не боялся. Ну… может, чуть-чуть, но не так чтобы очень. Столько раз от него удирал, удерёт и сейчас.

Он сжал горлышко бутылки, чтобы быть готовым в любой момент сделать из нее «розочку». Такое оружие ему вряд ли бы ему помогло, но ничего другого, к сожалению, найти не удалось. А может, другое и не нужно, ведь вряд ли убийца начнет стрелять в таверне, полной средневекового народа.

Мимо прошла компания бражников. Молодой человек поднялся и последовал вместе с ними к стойке, где хозяин таверны за скромную цену мог налить любому желающему отвратительный на вид напиток.

– Эй, ты видел того типа, – сказал молодой человек, аккуратно указав в сторону убийцы, чтобы тот этого не заметил. – Подозрительно озирается. Может, выпроводишь его? А то мало ли что…

– Видел, – небрежно отозвался хозяин таверны. – Мне и самому его рожа не понравилась. Даже не выпил ничего. А на черта он, скажите на милость, в таверну приперся?

– Верно, – сглотнув, ответил тот и демонстративно повертел в руках бутылку, чтобы хозяин таверны не отозвался подобным образом и о его «роже». На самом деле он не выпил ни капли, и вовсе не потому, что брезговал, а потому что нелепый «Сухой закон» отучил его выпивать. Зато научил напиваться, как в последний раз, что и произошло однажды в кафе с Хемингуэем. Но это уже другая история.

– Надо бы разобраться с ним. Парни! – крикнул хозяин таверны куда-то в толпу. Неизвестно откуда вынырнуло двое далеко не трезвых мужчин, которых он отправил разбираться с подозрительным типом.

Молодой человек, продолжая сжимать в руках бутылку, стал наблюдать за зрелищем.

А посмотреть там было на что.

Далеко не трезвые мужчины подошли к убийце, неуклюже схватили его за плечи и заставили подняться, аргументируя свои действия тем, что хозяин таверны приказал его выставить, а почему – лучше не спрашивать.

Убийца оглянулся и усмехнулся, догадавшись, кто к этому причастен.

– Нет проблем, я постою у выхода, – сказал он с легким американским акцентом.

Сказано это было вовсе не для них. Тот, для кого это было сказано, все прекрасно услышал и все прекрасно понял.

Мужчины настороженно переглянулись. Слышали они, конечно, не американский, а английский акцент. Девять лет назад закончилась Столетняя война, но англичан тут до сих пор не жаловали. Особенно таких подозрительных, как этот.

Убийца направился к выходу, но один из мужчин толкнул его в спину и прокричал:

– А ну стоять, проклятый англичанин! Зря ты сюда заявился, потому что живым отсюда ты вряд ли уйдешь!

– Seriously*?! – насмешливо воскликнул убийца, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов. – Что бы ты знал, я не англичанин, а живым попробуй отсюда выбраться сам!

После этих слов он заехал мужику в челюсть. А потом на всякий случай заехал и второму. Кто-то заорал. Кто-то вскочил на ноги и кинулся с кулаками на убийцу. Не прошло и пяти секунд, как в таверне началась драка.

Молодой человек решил воспользоваться ситуацией и проскользнул к выходу. Убийца это заметил и, отвязавшись от назойливых пьяниц, кинулся следом. Только на улице он вытащил из-за пояса пистолет с глушителем.

Однако преследовать уже было некого. Паренек улизнул.

Опять.

__________________________

* Seriously – серьёзно (англ).

Глава 1

НЬЮ-ЙОРК, 1922 ГОД

Дэнни с самого детства может видеть то, что не могут видеть обычные люди.

Впервые это случилось, когда ему было десять лет. Тогда он вместе с родителями гостил у родственников в Париже в небольшой квартирке на улице Лис. Заняться было решительно нечем, поэтому Дэнни просто сидел на подоконнике и глядел в окно.

По улицам гуляли дамы в плащах и широкополых шляпах, широкими шагами ступали мужчины в тёплых пальто, да нередко, скрипя колёсами, проезжали новомодные автомобили – словом, вид был вполне заурядный и неинтересный. Однако что-то вдруг зарябило, поплыло, покрывшись мутной серой пеленой, и из этого вида родился новый, который потряс Дэнни до глубины души. Мальчик так и подпрыгнул и едва не прилип к оконному стеклу, завороженно разглядывая то, что предстало перед его глазами.

Вместо улицы 1909 года он увидел какую-то другую улицу, словно сошедшую со старых фотографий. По дорогам стали проползать конные экипажи, привычные автомобили испарились, а вместо них появились дышащие паром машины, больше похожие на кареты без лошадей. Да и люди оказались совсем другими. Одежда их была старомодной и многослойной: мужчины ходили в трех пиджаках, надетых поверх друг друга (по крайней мере, так тогда показалось Дэнни), а женщины – в пышных платьях с множеством воланов и складок. Таким нарядам впору продаваться в антикварных лавках или вовсе висеть в музее, подумал тогда Дэнни.

Но это все же было не самое большое отличие. Самым большим отличием оказалась смена времени года. Хмурая осень вдруг сменилась сочным летом. Солнце заиграло бликами на окнах домов, деревья зашелестели изумрудной листвой, а небо засияло лазурью.

Дэнни с восхищением рассматривал новый невероятный вид и был так увлечен им, что даже не заметил, как в комнату вошла мама.

– Дэнни, что ты там увидел? – удивленно спросила она.

Дэнни вздрогнул, повернулся к маме, а потом снова взглянул в окно.

Но зрелище, что его так поразило, уже исчезло.

Он ничего не ответил, лишь захлебнулся от удивления воздухом и уставился перед собой невидящим взглядом. Мама этого не заметила, позвала Дэнни ужинать, и он послушно позволил увести себя в столовую. Об увиденном он никому не говорил, но никогда об этом не забывал.

После он видел подобное неоднократно. Раз – и какая-нибудь улица, какая-нибудь площадь или какая-нибудь комната полностью поменяются и превратятся в декорации для исторического спектакля. Сначала Дэнни казалось, что он сходит с ума. Рассказывать об этом он никому не решился, потому что знал, что ему либо не поверят, либо отправят куда-нибудь на лечение.

Видения не были страшными или ужасными, они не угрожали его жизни и в какой-то степени были даже интересными, а потому Дэнни быстро свыкся со своей непохожестью на других людей и стал считать себя особенным.