Горло Лёшуа пересохло настолько, что он, кажется, чувствовал рельеф каждой микротрещенки своей глотки. Некоторое время он стоял около двери, не решаясь ступить дальше. Горилла, кажется, была неподвижной, что внушало определенную надежду. Но сознание Лёшуа было теперь не вполне здоровым, от чего ему вдруг почудилось некое микрошевеление животного. Он не мог это точно подтвердить, но и опровергнуть тоже, а потому предпочел сесть за стол, ощутив всю свою ничтожность именно в ту секунду, когда его задница коснулась кресла с бесстыдно низкой посадкой.

Некоторое время он сидел, пытаясь верить, что внутри гориллы никого нет. В таком случае, даже если бы внутри кто-то и был, то у него появлялось оправдание. Мол, и подумать не мог, что там кто-то сидит. Он пытался сыграть это. Однако актерское мастерство и на этот раз подвело Лёшуа, и он не мог удержаться и не метнуть виноватый взгляд прямо в глаза горилле. Несколько раз он так его и метал. Затем каждый раз резко брал себя в руки и изображал, будто задумчиво смотрит на панораму города в окнах.

Наконец немигающий пристальный взгляд обезьяны пробил последние защиты, сильно истощенного Лёшуа, и он смирился. Он стал смотреть на гориллу виноватым потупленным взглядом, изредка отводя его в пол или на окно. Ему хотелось заговорить с гориллой, искренне извиниться, признаться во всем и намекнуть на свою полную невиновность, но говорить с, возможно, неодушевленным предметом было странно, и вместо слов из уст Лёшуа вырвалось не то кряхтение, не то урчание.

– Ну что? П@§#ец? – спокойно спросил олигарх, выходя из ванной комнаты.

Лёшуа вздрогнул и уставился на Иннокента взглядом тушканчика перед хищником. Не получив никакого удовольствия от привычного ему взгляда жертвы, олигарх прошел к «яичкам», нажал кнопку, и двое человек вынесли обезьяну, освободив место Иннокенту Марковичу. Усевшись на свой трон, олигарх сразу перешел к делу.

– Как тебе там сиделось? – очень тихо спросил он через опущенные на нос очки, перебирая какие-то бумаги на столе.

Лёшуа не нашел ничего лучше, как бодро и с энтузиазмом ответить:

– Хорошо!

Это был, скорее, не ответ на вопрос, а демонстрация желания и готовности сделать всё, лишь бы загладить свою вину.

– Ты че? Дебил? – снова как бы в проброс спросил олигарх, не отрываясь от бумаг, которые он начал просматривать уже по второму кругу.

Наконец он отложил бумаги и сконцентрировал строгий взгляд на Лёшуа, что должно было казаться собеседнику особенной милостью сот стороны олигарха.

– Думаешь, я не понимаю? Сам так сижу уже 25 лет. Чуть шелохнулся не так, и всему конец, – олигарх засмеялся, и Лёшуа тоже засмеялся, но, конечно, не от самой шутки, которую он не совсем понял, а от того, что вдруг почувствовал себя в относительной безопасности.

Олигарх тоже почувствовал, что Лёшуа почувствовал, и резко оборвал смех, вдруг сменив его на жуткое выражение лица. Настолько жуткое, что Лёшуа чуть не обмочился.

– Можешь сделать для меня кое-что? – от этого вопроса олигарха Лёшуа стало еще хуже, так как теперь он знал о сексуальных пристрастиях Иннокента Марковича.

Мысль о необходимости отдаться олигарху начала пульсировать в голове Лёшуа, с каждой новой пульсацией становясь менее страшной. Он не знал, что ответить.

– Дай мне… – шипел олигарх, укрепляя Лёшуа в мысли о неизбежности секса, – дай мне… понять, что ты не придурок, и я могу тебе кое-что поручить.

У Лёшуа немного отлегло, так как новый вопрос не очень-то походил на просьбу сексуального характера, если только не рассматривать секс, как исполнение некого важного поручения. Если бы сейчас Лёшуа прикинулся придурком, то жизнь его пошла бы совсем по иному пути, но он, решил вернуть уважение к себе и доказать, что он все же не придурок.

– Я готов выполнить любое Ваше поручение, – твердо заявил он, стараясь состроить максимально серьезную мину.

– Спасибо тебе большое, – олигарх отчеканил каждое слово со странной смесью презрения и доброты, которую могут создавать только очень влиятельные люди.

Суть просьбы, или правильнее сказать – приказа, заключалась в том, что Лёшуа должен был написать несколько коротких рассказов. Для более четкой постановки задачи олигарх пригласил в кабинет свою помощницу – женщину настолько же приятную, насколько приятен обычно триппер. Надо сказать, что такие женщины преобладали в деловом окружении олигарха, но данная представительница вида отличалась особенным контрастом между высокомерным отношением ко всем окружающим и неподдельной любовью к хозяину. После знакомства Лёшуа с помощницей олигарх попросил обоих буквально на пять минут покинуть его кабинет, сославшись на необходимость совершить важный звонок.

– Без меня не обсуждайте… Я хочу присутствовать, – попросил олигарх уже совсем каким-то непривычно добрым тоном.

Как узнает в последствии Лёшуа, Иннокент Маркович иногда может быть очень милым и даже сердечным, но исключительно, когда того требует ситуация. Нормальным же его состоянием было все же хамство, агрессия и презрение.

За пределами кабинета помощница всем своим видом дала понять, что общаться с Лёшуа просто так она не желает, и они сидели молча в кожаных креслах, ковыряясь в гаджетах. Как отмечалось выше, помощница была типичным представителем своего отвратительного вида. От постоянного контакта с различного рода мерзостью, а также необходимости все время принимать участие в интригах и подковерной борьбе за свою значимость в глазах хозяина, лицо ее подверглось тем необратимым деформациям, которые превращали в общем-то красивую женщину в лучшего претендента на роль злой колдуньи в голливудской сказке. Даже улыбка, которой подергивалось ее лицо во время просмотра приятных комментариев в соцсети, не способна была скрыть отпечаток зла на ее физиономии.

– Вот тварь, – думал Лёшуа, – из тех, которые считают, что олигарх и его компания – это их личный ресурс, их достижение. Да ты просто тварь! И хозяин твой тоже. Вы просто с@#§дили то, что построили деды, и теперь тупо прожираете амортизацию. Но ладно он. Он все-таки как-то этого всего добился, рулит огромными деньгами. А ты-то кто, гадина? Что дает тебе право так вы@#§ваться? Скотина. И все вы такие скоты в окружении олигарха – мерзкие сволочи, способные на любую подлость. А по-другому тут ничего не добиться! Не выжить! Это олигарх виноват. Он создает такую систему, в которой успешны только твари! Конечно, он считает, что эффективно управлять можно только так, что людей нужно все время п@#§ить, все время унижать их, все время стравливать друг с другом… иначе успеха не будет…»

Вдруг помощница поймала взгляд Лёшуа, и очевидно, прочитала по нему все желчные мысли писателя. Все до единой. Точно прочитала, ведь это было ключевой компетенцией подобных сотрудников – уметь считывать эмоции, читать между строк и понимать не артикулированные сигналы. А Лёшуа скрывать эмоции вообще не умел, поэтому он зарыл взгляд в свой гаджет и больше его оттуда не показывал.

После часа ожидания олигарх вновь пригласил помощницу и Лёшуа в кабинет. В результате разговора выяснилось, что Лёшуа необходимо написать несколько рассказов, которые бы дискредитировали деятельность политика по фамилии Камазов. Камазов был самым известным в то время политическим деятелем, представлявшим реальную оппозицию власти. Он использовал социальные сети для разоблачений чиновников самого высокого уровня, включая высшее руководство страны. Камазов проводил антикоррупционные расследования, из которых было отчетливо видно, в каких масштабах чиновники и власть обворовывают страну. Надо сказать, Лёшуа симпатизировал Камазову. Ему нравился этот молодой, современный, активный и сильный человек. Лёшуа считал его героем, так как он делал правильное дело, раскрывая и придавая огласке коррупционные преступления. Камазов соответствовал образу молодого успешного руководителя бизнеса, только занимался он не бизнесом. Во всяком случае, так думал Лёшуа.

– Но почему я? – со смесью растерянности и гордости спросил Лёшуа.