Малыш тут же забыл о своих намерениях и требовательно протянул руку:

   - Дай!

   - Чего тебе? - Миша удивился. - Извини, приятель, сладости с собой я не захватил.

   - Дай! - упрямо повторил мальчик.

   Миша демонстративно вывернул карманы куртки, желая показать, что там нет ну совсем ничего вкусного, увы... Но на камешки плитки неожиданно высыпались огрызки мелков, которыми он рисовал контуры. Малыш быстро схватил один из них и, повертев в руках, присел на корточки и начал старательно выводить какие-то кружочки и палочки.

   - А ну брось немедленно! - рядом неожиданно возникла миловидная женщина в шляпке. Она выхватила из рук мальчика мелок и тщательно раздавила его каблуком. Миша же удостоился взгляда, полного отчаянной ненависти.

   Он проводил недоумённым взглядом оглушительно ревущего карапуза с мамашей, и только собрался тоже двинуться к выходу, как его снова окликнули.

   На этот раз это была девочка лет десяти. Глазки-угольки и два хвостика на затылке. Она обращалась именно к нему, но странно было другое. На ней была школьная форма! Точно такая же, как у девчонок в его родной школе - синяя юбка в складку, жилетка и блузка с тонкой верёвочкой вместо галстука.

   - Ты меня знаешь? - спросил он, отметив, что одежда на девчонке измята, а гольфы сползли на щиколотки.

   - Услышала просто, - она помотала головой. - Но я видела, как ты появился. Из ниоткуда.

   - Тссс, это тайна, - я волшебник, - подмигнул парень, и хотел было дальше идти разглядывать свой город, как девочка требовательно остановила его, схватив за рукав:

   - Не уходи. Ты сам не знаешь, куда попал. Ты ведь художник, да?

   - Есть немного, - Миша, всё ещё по инерции улыбаясь, повернулся к девочке, не понимая ещё, как она смогла так сразу определить его внутреннюю суть, - А что?

   - И прошёл через стену, да? Как я? Которую сам нарисовал?

   Миша остановился и уже несколько иначе посмотрел на собеседницу.

   - Так ты... ты не здешняя?

   - Я с Калининской. С под Ростова. Я тут немного того... зависла, - девочка потупилась, - Уже две недели.

   - Оба на! Ну и как тебе?

   Собеседница вытерла нечаянную слезу:

   - Нормально. Только рисовать нельзя. В мастаки определят. А там не зажируешь. По порталу в день надо открывать. Сама слышала. Мастак он тут - типа святого. Только... ну, не совсем. А вот машин нет. Через порталы хотят.

   - Живёшь-то как?

   - Как-как, - девочка уже явственно всхлипнула. - в сухомятку подворовываю. И по садам фруктами... А потом по переходам, по переходам... Удрать-то легко. Плохо это, да?

   - Да уж не больно хорошо.

   Эйфория от нового мира как-то потускнела и сдулась. Не верить девочке он не мог - почему-то иногда веришь сразу даже незнакомому собеседнику. Первичные радужные эмоции прошли, а вот ощущение, что кому-то плохо, осталось. Чтоб хоть как-то сгладить неловкое напряжение, Миша снял рюкзак и, покопавшись в нём, передал девочке пачку печения:

   - На, пожуй пока. Сейчас что-нибудь придумаем.

   - Гражданин, вас можно?

   Михаил обернулся так резко, что чуть не вылетел в ближайший портал прямо куда-то за город.

   - Да, а что?

   Перед ним стоял, судя по униформе, представитель власти, держа в руках что-то весьма напоминающее средневековые кандалы.

   - Продемонстрируйте статус.

   - Какой статус? Я вот, из дома иду...

   - На вас жалоба поступила. Есть подозрение, что вы мастак.

   - А это что, плохо?

   Человек в камуфляже даже фыркнул.

   - А то сами не знаете. Так... я что-то не понял?

   - Да, дома, дома документ! - изобразил почти искренне негодование Миша. Показывать тут свой паспорт было нецелесообразно, а иного определения чуждого понятия "статус" он представить даже не мог.

   Полицейский посмотрел на него, как на конченного идиота. Как смотрят на зарвавшихся шутников или городских сумасшедших:

   - Руку покажите.

   Миша продемонстрировал открытую ладонь и через минуту уже шёл, сопровождаемый мрачным стражем закона в так называемый "Банк порядка", для выяснения личности.

   - Куда ты без штампа? Больной что ли? - ворчал полицейский по дороге, а Миша, словно сомнамбула, плёлся ему вслед, всё ещё до конца не понимая, чем может грозить для него это задержание. Он ещё любовался городом, считая его чуть ли не своим детищем, крутил головой в разные стороны, заглядываясь то на вензеля бронзовых букв над булочной, то на скачущих через скакалку девчушек. На одной улице стена одного из домов оказалась непривычно однотонной, серой, и полицейский, сопровождавший Мишу, нехорошо скрипнув зубами, остановился. Достав из кармана широких форменных брюк рацию, он прошелестел в неё:

   - Центр, я семнадцатый. На Красноосинской тридцать шесть портал закрылся. Опять мастака прошляпили? Пришлите одного на восстановление. И чётче там, народ страдать не должен. Да, знаю, что сами с усами, а всё же.

   - Чего там? - Миша не смог сдержать любопытства.