- Тише, тише... Прости... Просто этот бродяга меня из себя вывел...
Отвернувшись от карлика, Виктория поглаживала коня, и только прикушенная чуть не до крови губа выдавала её волнение.
Выражение на лице барда из смешливого превратилось в страдальческое. Казалось, всё, от бровей и до кончика носа на его лице говорило, - "Что же ты делаешь, дурёха? Нельзя же так! Делай, как я!". Но было уже поздно. Лесной хозяин, кем бы он не являлся, терпеть дерзкие речи, конечно мог, но кто станет в доме грубить хозяину, кто? Лишь тот, кто не ценит гостеприимства и не уважает хозяина, кто враг, а не гость, будет вести дерзкие речи.
- Ах так! - грозно топнул ножкой хозяин леса, - Так и ходи! Сама звать будешь - не выйду и после третьего зова, - Человечек совсем было направился в лесную чащу, но внезапно, словно что-то вспомнив, обернулся, подошёл к всё ещё на коленях стоящему Грегори и поднял с хвои, устилавшей землю перед ним, инструмент последнего.
- А это всё же возьму. О сосну сломаю! Чтобы музыка была! - Человечек тремя скачками, словно кузнечик, достиг края опушки и скрылся в густом подлеске.
- Доигралась? - поднял глаза на девушку бард и в них был только один горький укор и больше ничего.
- Что я не так сделала? - удивлённо уставилась на него Вики, - он же и так хотел твой инструмент забрать? - на лице девушки читалось явное облегчение от того, что вредный человечек ушёл, не выполнив своих угроз, - кто это вообще, Грегори?
- Гном это. Леса хозяин. Неужто не слыхала? - Бард так и не поднялся на ноги, просто пересел в более удобную позу, - Без него из леса не выйти.
- Слыхать - слыхала... - склонила голову на плечо девушка, с прежним удивлением разглядывая барда, - но вот что он будет таким вредным - не думала... Зачем он меня хотел к себе забрать? Зачем ему твой инструмент понадобился? Я и... испугалась, - оправдания перешли во всхлипывания и Виктория уже совсем виновато пожала плечами:
- И что теперь делать? - хотя голос был тихим, уныния в нем не чувствовалось. Она ведь была с опытным спутником. Он что-нибудь да придумает.
- Не знаю я, что делать. Теперь стоит мне три шага сделать, я выйду из леса. Без инструмента, но выйду. А ты... Как он тебе сказал, - "Не выйду и после третьего зова"? Значит - выйдет после четвёртого. Ни больше ни меньше. А не позовёшь - совсем не выйдешь. Это-то хоть понимаешь?
И бард, уперев подбородок в ладони, глубоко задумался.
Виктория скорчила кислую мину, как маленький ребенок, которого заставляют пить настой подорожника. Ей, очевидно, не хотелось снова встречаться с этим мелким и злобным существом, но и спорить с бардом тоже было глупо. А что, если и правда, не выйдет? И зря тогда её побег был... и ... всё зря. На что способны были гномы, ей проверять не хотелось... Особенно такой ценой. Хорошо, хоть бард её не бросает. Пока. Кто знает. что будет, вздумай она ещё и тут упрямиться?
- Ну, понимаю... - выдавила она через силу, машинально ковырнув ногой землю у основания ближайшего дерева, - а что если он теперь скажет мне совсем тут остаться? Даже когда выйдет? Чего мне ему говорить-то?
- А вот это уж как сложится. Гном на тебя теперь сердит. Может вдобавок новое задание дать. А задания у нелюди вечно с подвохом. Лучше порой отдать последнее, нежели с лесным хозяином в фанты играть. Кости у него меченые. Тебе вон как повезло было - выйти из леса за починку пяти рубашек, ан нет, упустила свой шанс. Мне как-то рассказывал знакомый, а ему знакомый его знакомого, что одного дровосека гном заставил вырастить сто дубов до состояния зрелости. Вот и подумаешь тут...
С этими словами Грегори приподнялся и, сделав два шага, оказался прямо около жеребца.
- Но! Прощевай, красавица, может встретишься с моими внуками, если они у меня будут! Три дня буду тебя ждать в деревне у опушки. Большего не обещаю. И - не серди гнома. Он как покарать, так и одарить может.
Бард сделал ещё шаг. Казалось - был тут, ан нет. Словно за куст зашёл и дальше, дальше. Ни барда, ни жеребца. Только лес, полянка и дорога идущая... а куда, кстати, она ведёт?
Ошеломленная произошедшим, Виктория стояла, буквально раскрыв рот, пока не осознала, что бард её попросту бросил, ещё и Живчика прихватив с собой. То, что произошло прямо у неё на глазах, не оставляло сомнений в возможностях гнома... В душе девушки боролись гнев и ужас, ей хотелось кричать на весь лес, кричать проклятия в сторону... в сторону кого? Ненавидела она сейчас и того, кто предательски бросил её здесь, и того, кто вынудил тут остаться... Похлопав глазами, она села прямо на землю, так и не раскрыв рта. Сколько длился шок, сказать было трудно, но, когда Виктория, наконец, закончила самокопания, в лесу начало смеркаться. Оставаться тут одной ночью не хотелось... и беглянка, собравшись с духом, не слишком громко, почти робко, позвала, вставая с моховой лесной подстилки:
- Хозяин леса!
Тяжело звать, когда заранее знаешь, что на твой зов не откликнутся... А может и легко. Тяжелее, если откликнутся, да не те. Или не так. Но, как и следовало ожидать, ответом ей служила лишь тишина, кажется, даже более глухая, чем до этого. Ни шороха, ни звука. Лес затих, словно насторожившись от присутствия чужачки.
Виктория подумала, что, возможно, простой зов не зачтётся, и второй раз позвала немного погромче, да ещё с извинением:
- Хозяин, прости меня!
Она стояла на том же месте, где и раньше, но ей казалось, что лес стал каким-то другим... Или это просто игра теней? Девушке стало реально страшно - а вдруг бард ошибся и гном не выйдет ни на четвертый, ни на пятый зов? Вдруг в его понимании "три" - самое большое число и фраза "не выйду и на третий" означает "не выйду никогда"?
- Лесной хозяин, я выполню все условия! - крикнула она и сделала шаг вперёд, в сторону дороги. Это был третий зов, и Виктория ужасно боялась, что после четвертого, не дождавшись гнома, просто расплачется от переполнявших эмоций... А плакать она не выносила - старший брат когда-то дразнил её за это "рёвой-коровой" и девочка, утерев рукавом слёзы, бросалась на него с кулаками. И тут ей вспомнились последние слова барда...
