Виктория, осторожно взяв малыша, шагнула к выходу.

  - Курочка - это хорошо. Да и стаканчик винца к белому мясу не помешает.

  Вошедший присел на лавку возле ближайшего к стойке широкого стола из широких оструганных досок.

  - Как у вас тут бардам платят, а? А то вон уйду куда ещё, а вечером у вас только мыши пировать будут.

  Посетитель то ли шутил, то ли говорил серьёзно, понять его сразу казалось невозможным. А понять хотелось

  - Да как платят, - женщина смахнула полотенцем мух со стола, - как и везде - ночлег, стол да чаевые, что подадут... А ты не смотри, милсдарь, что сейчас пусто - к обеду уже не протолкнуться будет... У нас же место в округе известное... Ну а жаркое и капустник - это хоть сейчас, в момент подогреть.

  Светловолосая девушка, та самая, что первой встретила барда, проскользнула на кухню и, уже оттуда взглянув на гостя.

  - Курицу и вина! - вслед ей крикнула старшая.

  Гость между тем снял со спины скатку плаща и сложил его на лавку рядом с собой. Потом провёл пальцами по струнам и, видимо оставшись не совсем довольным звучанием инструмента, принялся чуть подкручивать колки, нежно трогая при этом то ту, то иную струну.

  - Ночлег, как я понимаю, это отдельную комнату с матрасом, так? - поднял он взгляд на всё ещё стоявшую перед ним хозяйку.

  - Так почему бы и нет? - удивилась старшая из женщин, - ежели комнаты свободные есть, мы всегда рады таким гостям...

  Она прошлась по залу, поправила скамьи, подняла с пола какой-то мусор и, наконец, подбоченясь, встала у стойки бара.

  - Ящерица, ты там совсем пропала? - громко, так, чтобы было слышно на кухне, крикнула она чуть погодя, протирая и без того блестящую поверхность столешницы.

  Почти тут же выпорхнула вторая девушка с подносом, уставленным блюдами. Помимо куска запечёной до румяной корочки курятины, она принесла барду тушеных овощей, свежих огурчиков, зеленого лука, свежего хлеба и кувшин с вином. Расставив всё это на столе, подняла ясные, светло-голубые глаза на посетителя:

  - Ещё что-нибудь?

  С кухни раздался какой-то грохот и хозяйка, бросив тряпку на стойке, метнулась туда.

  - А ты посиди со мной, красавица, а то ведь задёргали, да? - поднял на неё глаза, в синеве которых можно было утонуть, бард.

  Он осторожно положил лютню на плащ, зачем-то дохнул на руки и, подвинув к себе миску с овощами, принялся за еду. Длинная прядь его длинных каштановых волос почти касалась жаркого. Бард изредка поправлял её левой рукой, но та, не желая слушаться сползала снова и снова.

  - Мачеха? - бард кивнул в сторону кухни, - На сестру вроде не похожа.

  С кухни не доносилось ни звука, затем послышался голос хозяйки, недовольный, но без крика. Женщина, по всей видимости, что-то рассказывала поварихе.

  Девушка, присевшая на краешек скамьи и вся напряженная в ожидании нагоняя, раскрасневшаяся от смущения и польщённая вниманием незнакомца, кивнула:

  - Ага. Мамки уж три зимы нету...

  Не зная, как продолжать разговор, наконец вымолвила, покрываясь пунцовым румянцем:

  - А вы откуда? Где бывали?

  - Где бывал... - бард оторвался от еды, немного откинулся на стуле и посмотрел на девушку так, словно она спросила его нечто необычное, а не произнесла типичную фразу, которой приветствуют любого мало-мальски интересного гостя, - Лучше тебе и не знать... Хм, а может лучше знать...

  - А вы хоть чуть-чуть расскажите? - заинтригованная, Вики, придвинулась поближе к середине скамьи, - Я вот нигде никогда не была... Только до деревни иной раз сгоняю, да на мельницу отец берет иногда... А я жуть как про путешествия слушать люблю.

  На кухне раздался смех и снова какой-то грохот, хотя и не такой сильный, как в первый раз. Девушка испуганно обернулась в сторону кухни, но потом, слегка поморщившись, поёрзав, уселась поудобнее, и, подперев голову руками, приготовилась слушать.

  - Много есть разных стран, много есть разных людей, - голос барда вроде бы и не раскатывался по всему помещению, но девушка явственно слышала каждое слово из произнесённого. А он говорил и говорил. О больших городах и о скромных домиках лесников, о коварных разбойниках и алчных работорговцах, о зверях невиданных и чудовищах сказочных, о псоглавых людях и конях с человеческими головами. И о том, как это интересно, как это заворожительно видеть каждый день новое, узнавать неузнанное и дарить себя людям, тем, кто ещё не видал, не слыхал, тем, кто сидит себе сиднем возле очага и за всю жизнь дальше ближайшей ярмарки и носа не кажет.

  Виктория так заслушалась незнакомца, что даже не заметила, когда в таверне стал появляться народ, тоже с интересом присаживаясь послушать рассказчика, и лишь окрик мачехи вывел её из оцепенения:

  - Ящерица, ты чего это расселась?

  Вскочив, как ошпаренная, девушка тут же втянулась в ежедневную круговерть, подавая на столы и лишь иногда с сожалением поглядывая в сторону барда. Теперь ей уже не выпадет свободной минутки. Разозлившись, Беатрис, как звали вторую жену её папаши, тут же надавала ей столько поручений, что девушка даже не предполагала управится ли с ними до ночи. А посетители, обрадованные неожиданным развлечением, уже просили гостя спеть что-нибудь... И тот не отказывал. Лютня звучала под закопчёнными сводами. Она манила куда-то вдаль, в те неведомые дали, в те города со счастливыми беззаботными жителями, на берега озёр, окружённых густыми лесами, в которых прятались от глаз человека дружелюбные милые существа, да-да, те самые, что могут помочь откопать горшочек с золотом или вывести заблудившегося путника из чащобы. Лютня звала к шалашам охотников, к рыбацким шаландам, на которых белозубые здоровяки уходили в спокойное и ласковое море. Лютня пела об огромных великанах и сказочных героях, сражающих чудищ то копьём, то мечом, то меткой стрелой и об их прекрасных спутницах, дарящих свои поцелуи и ласки героям после очередного подвига.