– Юр, там сзади аптечка военная, бинты, жгуты, антисептические повязки… Будь добр, а то мне салон от крови отмывать совсем не комильфо.

– Ах, да, точно, – Юра достал стальной ящичек с красным крестом и открыв, начал тупить в состав аптечки. Военная аптечка от гражданской автомобильной отличалась наличием таких препаратов, которые не продают ни в аптеках, нигде вообще. В том числе психостимуляторы и прочее.

– Ты инъекции делать умеешь? – спросил я.

– Нет, этому не обучен.

– Тогда давай поменяемся.

– А ты?

Мента было два, оба мужики средних лет, в форме милиции, без головных уборов. Юра сел за руль, но ехать пока не спешил. Первую помощь я оказывать умею так себе – раненому в руку наложил салфетку с антисептиком и бинт, рана небольшая, выходного отверстия не было. Второго, которому лицо расцарапало осколками стекла, пришлось успокаивать с помощью таблетки перфеназина и обработать ему лицо салфеткой. Поскольку в коже могли остаться осколки стекла – нужно к доктору. Обоим. Инъекция не понадобилась, слава богу.

– А теперь поехали, где тут больница, ты знаешь?

– Я знаю только одну в районе, может примут, может нет.

– Попробуют они не принять представителя власти, – хмыкнул я, – поехали неспеша.

Больничка была небольшой, располагалась в Сокольниках. Это было в паре километров от нашего местоположения – район этот ещё не был хорошо и густо застроен, но застроен – это факт. Доехав до невзрачного двухэтажного здания, я открыл двери.

– Пойдём, ребят.

– Постой, – Юра остановил, – нужно спросить фамилии. Товарищи, могу я узнать ваши имена?

Больше молчать эти двое не собирались. Были они лейтенантом Травиным и капитаном Лианозовым. Пока шли, старший и рассказал:

– Мы из МУРа, отдел по борьбе с бандитизмом.

– Так и запишем. Ну ничего, работа у вас опасная.

– Работа у нас с этой войной стала совсем сумасшедшая. У каждого пацанёнка по нагану! Хуже, чем на фронте – там хоть понятно, в кого можно стрелять, а в кого нет, а тут…

Дверь в больничку была закрыта, так что пришлось попинать её, прежде чем открыла толстая женщина лет пятидесяти, и хамоватым голосом спросила:

– Чего?

– Раненых везём.

– Мест нет.

– Места будут, – под нос женщине полетела раскрытая корочка, и молниеносным движением улетела обратно, – НКВД, гражданочка.

После такого обращения дверь распахнулась и толстая женщина, кстати, одетая по старосоветской моде – то есть не слишком презентабельно, без следа больничного халата, отступила, пропуская нас.

В холле горела всего одна лампочка, и света отчаянно не хватало, но разглядеть что где – можно было.

– Где тут хирург?

– Доктор будет утром, – сказала она, запнувшись.

– Ничего, раненые подождут до утра. Товарищу нужно пулю извлечь, а другому…

– Да я практически здоров, – после сильной успокаивающей таблетки, младший из милиционеров, расслабился и почти что волочил ноги, едва не зевал. Всё-таки мощное антипсихическое средство. Как его колотило от нервов, а теперь вот, практически спит на ходу.

– Осколки стекла могут быть в ране, нужно проверить. Вот что, дорогуша, – обратился к ней Юра, – разместите товарищей до прихода хирурга.

– А… ага, – она покивала, – сделаю.

– Вот и отлично, – заключил я, достал из кармана серебряную монетку и сунул ей в кармашек на переднике, – это за беспокойство.

Она не обратила на это особого внимания и мы с Юрой сдав больных, покинули здание.

– Нда, – Юра потянулся, – занятно вышло. Была бы у них такая машина, как у нас – раздавили бы бандитов без проблем. А из чего ты по бандитам стрелял?

– Кедр. Ну, небольшой МВДшный пистолет-пулемёт. Маленький, простой, дешёвый, состоит на вооружении почти всех силовиков. От инкассаторов и частных охранников до конвоиров. Для боя не предназначен.

– Заметил его, интересная штука.

– Ага. Под патрон ПМ – популярный пистолетный патрон, девять миллиметров. Вот что, Юр, учитывая то, какая жопендрия творится на улицах Москвы, нужно взяться всерьёз за вооружение войск МВД.

– НКВД, ты хотел сказать?

– Да. Милиции, в общем. Наверное, тебе будет интересно узнать, каким арсеналом пользуются полицейские?

– Милиционеры.

– Да, милиция. Быстро отвык их так называть, – покачал я головой, – как-то привычнее полицией. Ладно, похер. Поехали, я спать хочу.

– А бандиты?

– Ты оружие у них забрал?

– Конечно.

– Тогда хер с ними, пусть лежат где лежат. Если наши спасённые не дураки – позвонят в своё ведомство и сообщат, где кто что и как…

Дойдя до тигра, я оценил масштаб повреждений. Масштаб был… внушительным. Прежде всего – лобовое стекло и радиатор – таран кирпичного забора не прошёл для машины даром. И хотя шесть тонн, разогнавшиеся до пятидесяти километров в час, такой забор снесут за милую душу, кирпичи погнули решётку радиатора, и пули вместе с кирпичами превратили лобовое стекло в лунный пейзаж. Если бы не броня, то быть бы мне хладным трупом, но лобовое рассчитано на попадание крупнокалиберного пулемёта, а в упор – трёхлинейного патрона, так что пистолетному патрону нагана его точно не взять.

Что ж, это ерунда. Забравшись на водительское, я дождался Юры. Он, зайдя, попросил ему завтра показать всякие там милицейские пистолеты, а сейчас вернулся ко сну…

Обещал – надо сделать. Поэтому к утру я сделал в своём кабинете некоторые количества различных виденных мною в разных ситуациях спецсредств для полиции. Гранатомёт РГС-50, однозарядный, гранаты к нему, светошумовые, пара травматических пистолетов, дубинки, а так же тяжёлую защиту – бронежилет, бронещит с каской. Из боевого оружия… Тот же ПП «Кедр», ружьё РМБ, и пистолет-пулемёт СР-3, под патроны СП, с отсечкой пороховых газов. Само по себе это оружие практически бесшумное – звук выстрела хоть и хорошо различим, но не бьёт по ушам и вряд ли разбудит спящих в домах людей. Из той же серии – легендарный советский винторез – ВСС, практически полностью бесшумная винтовка.

Товарищ Юра пришёл в восемь утра, а проснулся я в семь – после ночного приключения спал как убитый. Вообще, мой кабинет был скорее гостиной, в которой были все удобства, а не рабочим кабинетом, где сидит большой начальник. Я тут слегка менял обстановку. Так, например, мой кабинет пополнился коллекцией из двух советских телевизоров – «Заря» и «КВН-49», а под ними – радиола «Симфония-003». Последняя была чем-то заоблачным. Недостижимой мечтой советского человека, нечто вроде самого навороченного медиацентра будущего, с гигантским экраном, дюжиной мощных динамиков и лучшим из возможного, звуком. Я видел эту радиолу в музее техники Вадима Задорожного – большого энтузиаста советского ретро, практически идеала коллекционера советской техники. Там были и телевизоры, и многое другое.

Симфония-003… О ней стоит рассказать подробнее. Это была радиола. Не просто советская трещалка, радиола – это музыкальный центр, у Симфонии было всё. На мой взгляд, вообще всё, что могло ей понадобиться, и что можно было впихнуть. Две огромные колонки, которые давали звук примерно на том же уровне, что и музыкальные центры будущего. С мощными колонками, дававшими крепкий, сильный и чистый звук. Ламповые усилители… Их звук отличался от цифрового цифро-аналогового преобразователя. Я не буду говорить банальные вещи, вроде звука лучше или звука хуже – у звука нет такого понятия, как хорошо или плохо, сама музыка не имеет такой характеристики. Есть разные частоты, разные методы обработки, разное звучание в зависимости от технологий, они просто разные. Аудиофилы пытаются разделить звук по качеству, но им невдомёк, что качества у звука, как такового, не существует, как не существует понятия более качественной, к примеру, картины. А дураки, вроде того же Хрущёва, уверены, что всё просто и примитивно, и чем ближе к натуре, тем лучшее значитца будеть.

Разные песни воспринимаются по разному, и я могу сказать без сомнения, что старые советские песни можно и нужно слушать на радиоле. Потому что звук получается не только аутентичным времени, но и соответствует песне. Записанные в цифре – они всё равно что фотокопия картины. Вроде то же самое, но не то же самое.