– А как насчет этого?
С посоха к тени метнулся черный сгусток. Та запоздало отшатнулась. Конечности уродливыми кусками отлетели в стороны. На камнях появились прилипшие клочья одежды, куски мяса, на сапоги рухнули кости. Щепа и наконечник от кирки брякнулись рядом, как напоминание о том, что с тауматургом лучше не связываться.
Но даже после страшной гибели своих товарищей колгарисы не подумали отступать. С тупым упорством они продолжали набрасываться на отряд. Досталось и женщинам. Фроузен полагал, что за спинами воинов безопасно, да и пропасть позади защищает, а таким низкорослым существам её не перепрыгнуть, но он ошибся. Когда за спиной раздался женский крик, и явно не от испуга, Фроузен оглянулся и успел увидеть лишь скрывшиеся в пропасти сапоги и подол платья. Пара теней на другом конце трещины взмахнула лапами. Две другие женщины дёрнулись, крик боли заглушил шум битвы. Страшное оружие колгарисов вонзилось со спины одной на уровне груди, другой – живота. Они зашатались. Одна оступилась и последовала в пропасть за подругой, а вторая, которой кирка вонзилась в спину на уровне живота, чудом удержалась на краю. Колени коснулись земли, пальцы обхватили рану вокруг вонзившегося оружия и попытались удержать хлынувшую кровь. Губы перекривились, лицо превратилось в маску боли, всхлипы протиснулись сквозь плотно сжатые зубы. Но ей осталось совсем немного. Вторая кирка вонзилась в затылок, омерзительным клювом высунувшись изо лба. Женщина сначала качнулась вперёд и попыталась выровнять положение тела. Тяжёлое оружие резко потащило её назад. Сохранить равновесие не удалось. Несчастная последовала за подругами.
Крик ярости сорвался с уст Фроузена. Он затащил последнюю находящуюся в шоке женщину за валуны. Ноги послушно перебросили уставшее тело на другую сторону трещины. Лишенные оружия колгарисы и не думали убегать. К тому же к ним присоединилось ещё пятеро. Они как стая кропусов закружили вокруг тауматурга, выбирая момент для атаки. Фроузен не стал дожидаться, кинулся первым. Посох ткнул неудачно приблизившегося к пропасти в грудь. Он исчез в трещине без единого крика. Колгарисы, не ожидавшие атаки, растерялись, и тауматург отправил в пропасть ещё одного. Молодой тауматург приноровился, делая поправки на лунный свет, он смог с точностью наносить удар в нужное место. Когда пало ещё двое – одному он проломил висок так, что снёс половину башки, а другого превратил в дохлое чучело – остальные попятились. Кто-то попытался метнуть кирку, но тауматург сумел вовремя заметить жест. Древко лишь слегка зацепило плечо, даже ткань не порвалась. Фроузен не стал ждать, пока хозяева гор изволят покинуть «пирушку». Сам как упившийся до состояния невменяемости гость выставил их в ближайшую дверь: испуганные крики гостей прервались хрустом костей на дне пропасти. Тауматург поспешил на помощь отряду. И вовремя. Самыми успешными оказались он и Альмарик – у него лишь плечо испачкано, а у пажа в грязи панталоны от колена до пояса. Другим повезло меньше. Треть отряда продырявлена, тела лежат в чёрных, быстро разрастающихся озерках. Один сидит, опёршись спиной о валун. Глаза закрыты, нижней челюсти как не бывало. Правая кисть раздроблена ударом каблука. Рядом на боку лежит с пустым взором в глазах его товарищ, левая рука оторвана напрочь. Затылка нет. Губы беззвучно двигаются, будто он решил выговориться перед смертью.
Но потери колгарисов по сравнению с ними оказались чудовищными. Даже на первый взгляд на каждого погибшего воина приходится трое карликов. Не меньше половины лежат с выжженными в груди или голове дырами или пронзённые стрелами. Трое отползают, волоча перерезанные ноги. Один примостился рядом с павшим лучником, ладони удерживают раскрывающуюся как цветок поутру голову, рана от удара алебардой прошла посередине черепа. На него никто не обращает внимания, итак понятно, что уже не опасен. Остальные мертвецы небольшим валом лежат около ставших плечом к плечу выживших. У большинства павших колгарисов пробиты головы, что и понятно, при их росте получить удар в колено просто смешно. Но есть и такие, которым подфартило потерять руки или быть заколотыми ударом алебарды в грудь. Разъяренный Фроузен ударил по невидимкам с фланга. Конец посоха пронзил ближайшую тень насквозь. Взвизгнуло. Невидимые пальцы вцепились в посох, рванули наружу. Тауматург поразился силе колгариса. Посох застрял как в камне. Фроузен растерялся. Попытался дёрнуть, но смертельно раненый рудокоп с легкостью подтянул его к себе. Причём одной рукой. Вторая угрожающе поднялась. Колгарис потерял невидимость, но Фроузен итак понял, что карлик не просто так замахнулся. Не зная, что делать, тауматург использовал посох. Древко, словно веретено, окуталось сетью злых шипящих нитей. В пальцы будто сотни иголок вонзились. Но Фроузен не отпустил оружие. Нити, огрызаясь и шипя, ушли в колгариса. На обугленные дымящиеся сапоги – всё, что осталось от злобного жителя гор – тяжело рухнула почерневшая кирка. Запахло горелой древесиной и плотью. Фроузен неверяще посмотрел на руку. Кожа цела, в пальцах лишь легкое покалывание. Но стоило сделать шаг, как мир качнулся, горы угрожающе наклонили вершины, пропасть за спиной угодливо подставила край. Ещё немного и он присоединился бы к сброшенным колгарисами. Но тауматург удержался. Правда, ему помог колгарис. Брошенное им тело мёртвого воина ударило Фроузена по голеням спереди. Ноги, словно решив убежать от хозяина, рванули назад, тропа шарахнула по груди и лицу со всей дури, а покойник исчез в трещине. Боль отрезвила. Фроузен попытался подняться. Его заботливо подхватили под руки. Глаза наткнулись на испуганный взгляд: выжившая женщины не побоялась подставить спину под удар. Тауматург вскочил, мир слегка накренился, миниатюрные, с неестественно тонкими перстами и чёрными бьющимися жилками под почти прозрачной кожей, ладошки упёрлись в его грудь. Фроузен медленно отстранил нежные руки. Женская мужественность придала сил, а заодно вернула схлынувшую ярость. Он молча кинулся в сечу. Злость словно увеличила силу чар посоха. Теперь стоило колгарисам приблизиться парой, как ударив в одного, корявый сгусток расползался и перекидывался на второго. Но даже это не отбило у карликов желание умертвить случайных свидетелей открытия новой золотой жилы.
Тень справа приблизилась незаметно. Тауматург обратил на неё внимание, когда её руки уже опускались, едва успел отвести голову в сторону. В плече словно костёр полыхнул, разгорелся, плоть от плеча к пальцам быстро обуглилась, рука онемела. Но огонь в плече не погас. Фроузен ткнул наугад. Конец посоха с чавкающим звуком вонзился в густую пустоту. Навалившаяся тяжесть едва не вырвала древко из руки. Снова кто-то ударил в гонг. Тело мгновенно восстановило силы полностью, даже раны затянулись. Фроузен с лёгкостью выхватил посох из пустоты. Ставший видимым лежащий на спине колгарис не шелохнулся. Тауматург едва успел заметить отсутствие глаза и быстро натекающую в глазницу кровь, как подскочил новый желающий присоединиться к павшим товарищам. Злобно шипящие сгустки жадно впились в невидимое тело, колгарис покрылся чёрной меняющей очертания сетью. С посоха сорвалась ещё пара смертей. Две фигуры задёргались в предсмертном танце. Они даже не успели упасть, а Фроузен переключился на новых.
Неожиданно прямо из воздуха выскочила кирка. Тауматург не успел отреагировать. Огонь с новой неистовой силой полыхнул уже в голове. Пламя испепелило мозги, огненные зубы изгрызли кости, глаза высохли, и мир погрузился во мрак. Осталось лишь ориентироваться по крикам воинов и едва слышному мычанию навьев. Загрохотало. Кажется, колгарисы пошли на единственно правильный шаг, вызвали лавину. Фроузен повернул голову на звук. Зрение непонятно почему восстановилось. Тауматург несколько раз махнул посохом. Пусть он сегодня погибнет, но обязательно заберёт с собой ещё парочку тварей.
– Фроузен, остановись, всё кончено!
Голос Альмарика плетью стеганул по ушам, ветром раздул огонь в остатках истерзанного черепа. Зубы огня довершили начатое, и Фроузен не только ослеп, но и оглох.
