– Что это было?
Ответить Орин не успел. Сзади донесся крик.
– Скорее, – бросил он Дару.
Его конь, чувствуя настроение хозяина, развернулся сам. Из-за тьмы Орин едва различил ближайших воинов. Мимо пронеслась лошадь без всадника. Конь Орина заартачился, пугливо попятился, пришлось ударить в бока. Жеребец недовольно заржал, но послушался хозяина. Снова раздался крик. Послышался звон стали. Закричал ещё кто-то.
– Так они друг друга перебьют, – подумал Орин.
С губ сорвалось Слово Огня. Темноту разрезала яркая короткая вспышка, её было вполне достаточно, чтобы Орин увидел ещё трех лошадей, лишившихся всадников. На седле одной дождь ещё не успел смыть капли крови. На обочине над воином склонился человек. Тонкие пальцы стиснули горло. Лучник дёргается, пытается отбиться, но силы явно неравны. Другие воины бестолково машут мечами, толкаются, принимают друг друга за врага. Орин выбросил руку в сторону, где видел напавшего. Огненный поток прошёлся над лежащим в грязи лучником. Поздно, над распростёртым на земле телом никого не оказалось.
– Как же он быстро перемещается, – подумал делиаранец.
Конь под ним наотрез отказался двинуться с места. Орин покинул седло. Справа послышался новый крик. Орин ускорился, капли дождя перестали хлестать по телу, замерли в воздухе как приклеенные. В свете огненной вспышки делиаранец обнаружил напавшего совсем в другом месте. Держащий новую жертву человек оглянулся, от нахлынувшей жути Орин до боли сжал рукоять сирминиевого меча: вместо носа – черный провал, сквозь прогнившую и разорванную в нескольких местах сиренево-коричневую кожу проступают жёлтые кости. Бордовая сукровица сочится из красноватых подёрнутых белой полупрозрачной пеленой глаз. Губы срезаны, обнажились подгнившие десны и зубы: чёрные, широкие, резко сужающиеся к концам. Одежда такая, будто человек побывал в страшной сече, да так и таскал, не снимая, лет сто. Пальцы твари разжались, бездыханное тело замерло над землёй. Нечеловек развернулся к делиаранцу. Руки метнулись к лицу с такой скоростью, будто удлинились. Орин едва успел увернуться, но когти прошлись по ожерелью (часть латного доспеха, прикрывающая шею), на металле остались глубокие царапины. Делиаранец рубанул наугад. Меч со свистом распорол воздух, не встретив препятствия. От удара в затылок словно дубиной, мир полыхнул каскадом разноцветных искр, но почему-то даже во время вспышки остался тёмен. Орин перекувырнулся через голову, волосы сразу намокли. Очевидно шлем соскочил во время удара. Встал с трудом, подгибающиеся ноги повиновались слабо. Сзади раздались шлепки по грязи. Орин едва успел развернуться. По лицу словно ножом резанули. Когти оставили на коже длинные кровоточащие царапины. Правый глаз перестал видеть. Но Орину тоже повезло, взмах меча не оказался напрасных: раздалось омерзительное шипение. Тварь замерла напротив, на правой руке не хватает четырёх пальцев.
От навалившейся слабости делиаранцу показалось, что машем не мечом, а деревом. Напавший, кажется, тоже это заметил, задвигался менее расчетливо и более нагло. Он сделал ложный бросок, будто пытался поднырнуть под меч. Орин купился, и меч разрезал пустоту. Стальные пальцы вцепились делиаранцу в шею. Ожерелье болезненно вмялось в плоть, в нос ударил запах земли и гниения. Орин запаниковал. Счёт пошёл на секунды. Чтобы обезопасить себя от зубов твари пришлось засунуть меч ей в рот. Челюсти сомкнулись, но зубы вопреки ожиданиям Орина не оставили на благородном металле и царапины. Голова твари откинулась, она попыталась выплюнуть меч. Орин резко рванул оружие в сторону. Металл с легкостью распорол мышцы и гнилые кости. Верхняя часть головы улетела во тьму. Нижняя челюсть попыталась сомкнуться с верхней, словно обгрызенный крысами язык задёргался в поисках нёба. Из глотки вырвался то ли всхлип, то ли вздох, и обезглавленное тело, так и не разжав пальцев, завалилось на спину, потащив Орина за собой. На сопротивление не осталось никаких сил, и делиаранец рухнул вместе с противником на землю. Мир окончательно погрузился во тьму.
В себя пришёл от тряски. Ливень перешёл в изморось.
– Ты как, жив? – раздался озабоченный голос Дара.
Орин пробормотал что-то несуразное. Его подняли, на голову опустилось что-то твердое, болезненно уперлось в лоб.
– Здорово же он тебя помял, – прорвался сквозь шум дождя голос Дара. – Но ты его лучше. У тебя парочка царапин, харя, правда, такая будто всю ночь били, да доспехи словно под телегу попал, а у этого ни пальцев, ни башки, и спина в другую сторону загнута.
Насчет спины Орин не понял. Кто-то подвёл коня. Проклятое стремя как нарочно не давалось стопе, а когда удалось попасть носком, забирался в седло так долго, будто лез по крутому склону высокой горы. И вряд ли залез, если бы кто-то не помог.
– Что за дела, – вопрошал Дар, ведя в поводу коня Орина, – мы на тот свет отправили два крупных отряда воров и мертвяков, отделавшись парочкой царапин, а один хлопотун…
– Кто? – не понял делиаранец.
– Хлопотун, кажется… Мне бабка рассказывала о таких. Так вот один хлопотун за раз пятерых в гроб уложил.
Орин снова ощутил гадостный запах. Значит Перегар рядом. Дар резко кинул меч в ножны. Клацнуло. Перегар всхрапнул, глаза нехотя открылись.
– Что-то произошло? – спросил он.
Дар от внезапной потери речи лишь эмоционально замахал руками. Губы перекривились, взгляд проделал в Перегаре дыру, пальцы вцепились в шею и с наслаждением свернули. Звук хрустнувших позвонков прозвучал как прекрасная музыка.
– Чё-то, ваша Милость, вид у вас какой-то болезненный, – сочувствующе сказал Перегар.
Дар, чтобы не убить Перегара на самом деле, принялся за ни в чем не повинных воинов. Инструктаж по правилам поведения при опасности и использования мечей прошёл в нервозной оплеушно-зуботыченной обстановке. Воины попытались оправдаться отсутствием солнечного и даже лунного света, дуростью рядом стоя… сидящего товарища, безграмотностью коней и несвоевременностью появления всякой нечисти. Последнее заявление вызвало у Дара поток велеречий, среди которых преобладали совершенно незнакомые Орину слова. Наконец отряд тронулся в путь.
– А может съедем с дороги? – предложил Дар. – А то уже второй раз за ночь всякая пакость встречается.
– Вообще то, – начал Перегар, – если ехать лесом, то можно будет значительно сократить путь. Но…
– Вот и славно, – перебил Дар. – Таким образом будут убиты два зайца.
– Как бы нам этими зайцами не стать, – тихо проворчал Огл, но его никто не услышал.
Отряд углубился в лес, и продвижение резко замедлилось. Лес – не дорога, здесь нужно постоянно огибать деревья, корни, торчащие из земли и выворотни. К тому же темнота не позволила вовремя рассмотреть неожиданно возникающие словно ниоткуда ветки. Но как это ни удивительно с коней никто не упал, хотя были слышны удары шлемов и пустых голов о деревья. Больше всего возмущались лучники, у которых из защиты только наконечники стрел. У многих на лбу появились шишки, а кожа лица в некоторых местах посинела и вспухла. Из ранок выступили бисеринки крови.
Постепенно рассвело. Ругань и проклятия сменились смехом и подколками. Предположения, почему вдруг на роже появилась царапина или синяк посыпались как из рога изобилия, что неминуемо привело к обиде и ссорам. Дар в корне пресёк несколько наметившихся драк и заставил воинов заткнуться.
Вышли к бескрайнему, уходящему за горизонт, болоту. Дар недовольно осмотрел изумрудный моховый ковёр, из которого не к месту торчат сухие, с обломанными ветками стволы мёртвых сосен.
– Это что за хрень?
– Болото, – услужливо пояснил Перегар.
– Вижу, что болото, – огрызнулся воин. – Почему не предупредил, что оно такое огромное?
Перегар подбоченился.
– Я пытался, но ты и рта не дал открыть. Поехали с дороги, да поехали.
– Тихо, – веско сказал делиаранец.
Крики смолкли. Головы завертелись в поисках врага.
– А в чём задержка?
Палец Дара обличающе ткнулся в сторону болота.
