– Вы же сможете представить ваш продукт в Лондоне?

Малуф улыбнулся и сел на стул:

– Конечно, конечно. Дайте мне пару часов… и я к вашим услугам.

Альманса обрадовался.

Когда почти тридцать лет назад Мишель Малуф с семьей приземлились в аэропорту Стокгольма, он порвал свой ливанский паспорт и спустил его в унитаз перед паспортным контролем. В то время так поступали многие: так им советовали сделать уже устроившиеся в Швеции родственники. Беспаспортных беженцев регистрировали, как лиц без гражданства, что увеличивало их шансы на то, чтобы остаться в Швеции: куда их депортировать? Однако в последующие годы Малуф не раз пожалел о содеянном.

Семье, естественно, позволили остаться в Швеции, но без удостоверения личности получить шведский паспорт оказалось практически невозможно. Малуф долго ждал этого момента, но, когда уже оставалось совсем немного, все-таки в первый раз попал в тюрьму.

Он автоматически снова оказался в самом конце очереди – и так от раза к разу. У тридцатидвухлетнего Мишеля Малуфа до сих пор нет паспорта – ни ливанского, ни шведского. Так что путь в Англию, не признающую шенгенскую визу, для него закрыт. Придется отправлять кого-то другого. Впрочем, это уже мелочи.

Рик Альманса поднялся со своего стула, за ним встал Мильд.

– Большое спасибо, Мишель, – сказал англичанин. – Мы с большим удовольствием будем сотрудничать с вами.

Малуф тоже встал, взволнованный и удивленный, и пожал руку мужчинам по другую сторону стола. Только что он заработал больше денег, чем когда-либо мог мечтать. Миллионы. Десятки миллионов.

– Вам спасибо! А что насчет цены… количества… даты поставки?

Альманса рассмеялся:

– Об этом мы еще успеем поговорить! Срок действия договора с нашим нынешним поставщиком истекает только в 2024 году. Так что у нас в запасе еще пятнадцать лет.

Улыбка Малуфа поблекла. Может быть, он не расслышал? Или чего – то не понял?

– Как вы понимаете, мы не можем ничего сделать, так как связаны нашими действующими договоренностями, – пояснил Андерс Мильд по-английски, – но G4S работает на долгосрочную перспективу. Надеюсь, вы тоже.

2024 год? Они что, шутят?

Сами Фархан свернул на улицу Тегельуддсвеген и, переехав железнодорожные пути, вырулил к офисным и складским помещениям в порту Фрихамнен. В полседьмого утра было еще темно. От нетерпения Сами барабанил пальцами по рулю.

В отличие от сонного центра, порт удивлял жизнью. Погрузчики и грузовики сновали по улице Фрихамнсгатан, ярко освещенной прожекторами, заменявшими здесь уличные фонари. Краны поднимали с судов контейнеры с грузом, и от мысли, что один такой контейнер станет путевкой в новую жизнь, у Сами перехватывало дыхание.

Офис Хассана Кая располагался в складском помещении номер шесть, и Сами припарковался у погрузочного дока. До прибытия корабля оставалось менее получаса. Сами не мог не застать этот момент, не увидеть все своими глазами. Он договорился с Ибрагимом Булутом – своим партнером в этом деле, который и пригласил его присоединиться, – встретиться на причале. Этот день они запомнят навсегда.

Четыре месяца назад Сами впервые вошел в офис Хассана Кая – тесную, заваленную вещами каморку на третьем этаже, в узком коридоре без окон. Ибрагим Булут представил Сами.

Подростками Сами с Ибрагимом Булутом мутузили друг друга в боксерском клубе «Линнея». Это продолжалось не больше двух месяцев, но оказалось достаточным для того, чтобы подружиться. В последующие годы они встречались время от времени, а в начале двухтысячных пару раз работали вместе. А потом Булуту удалось сделать то, к чему Сами стремился сейчас, – начать новую жизнь. Турок оставил преступную деятельность и занялся импортом цветов в Орсте, что по сей день приносит неплохой доход. Именно через этот бизнес осенью Булут вышел на Хассана Кая, который как раз собирался основывать новое предприятие. Сами получил предложение войти в долю совершенно случайно: он сидел в машине с Булутом, когда Кая позвонил поделиться планами. Уже через пару дней они втроем встретились в офисе Кая на складе номер шесть. В этой сырой комнатушке пахло плесенью, повсюду валялись папки и бумаги. Сами сел на шаткий стул, и Кая посвятил его в суть дела.

Он рассказал, что в этом бизнесе уже собаку съел – занимается импортом свежих и замороженных морепродуктов с середины девяностых. Уже устал вести неравную борьбу против монополистов – концернов «Ика» и «Аксфуд» – и решил сменить тактику, затем и ищет новых партнеров. Большинство из тех, кто занимается добычей креветок и мидий, орудует в Северном море. А немного выше, в Северном Ледовитом океане, можно ловить морепродукты отменного качества. Причина, по которой на это решаются немногие, заключается в том, что океан не жалует моряков, и на то, чтобы вернуться домой, уходит много дней. Но Хассан Кая нашел капитана, который замораживает морепродукты сразу на корабле и поставляет морепродукты высочайшего качества по разумной цене. Еще договориться об оптовой цене – и деньги потекут рекой.

Кая выудил из пакета с едой из китайского ресторана салфетку и подробно все расписал. Теперь у Сами были конкретные цифры, и он мог сам посчитать, сколько можно заработать на импорте морепродуктов.

– Мы создадим компанию – ты, я и Ибрагим, – пояснил Кая. – Моему капитану нужны новые морозильные камеры на корабль, а для этого требуется капитал. Ибрагим пообещал вложить десять миллионов, я добавлю столько же. А ты сколько?

После этой встречи Сами не находил себе места: у него нет столько денег. Сняв деньги со всех счетов, попросив братьев, которые без особого энтузиазма добавили кругленькую сумму из своих сбережений, и уговорив раскошелиться еще нескольких своих друзей и дядю Карин, ему удалось наскрести пять миллионов – двадцать процентов акций новой компании. Карин Сами тоже рассказал о проекте, хотя и не назвал реальных параметров. Но рисковать Сами было не в новинку – он делал это всю жизнь.

Когда в то холодное февральское утро, взбежав на третий этаж склада номер шесть, чтобы обменяться парой слов с Хассаном Кая, Сами обнаружил, что дверь в то, что гордо именовалось офисом, заперта, он нисколько не удивился. Кая отговаривал Сами приезжать в порт: разгрузка контейнера с замороженными креветками – ничем не примечательное событие для того, кто видел это много раз. Но не для Сами.

Быстрые ноги вынесли Сами из помещения. Вода в Балтийском море все еще была на пару градусов теплее утреннего воздуха. Над заливом и причалами расстилался туман, и лицо Сами тут же стало влажным. Без десяти семь. Увидев на причале белый «Мерседес» Ибрагима Булута, Сами радостно улыбнулся. Заметив приближающегося Сами, успешный оптовик вышел из машины, и они обменялись рукопожатием.

– Вот теперь заработаем бабла, – сказал Булут с хриплым смешком. Вырвавшееся изо рта облачко пара сделало его похожим на героя комикса.

– Где корабль? – спросил он, озираясь по сторонам.

Сами пожал плечами, махнул наугад в сторону входа в гавань:

– Это ты во всем этом шаришь. Мне-то откуда знать? Корабли что, как самолеты, всегда приходят по расписанию? Или как это работает?

– Когда это самолет прилетал по расписанию? Ты видел грузовик?

Хассан Кая показывал им чертежи грузовиков, которые приедут за грузом, – на них должен быть логотип компании. Но никаких грузовиков не было. Сами нетерпеливо подпрыгивал на месте, как ребенок, которому не терпелось получить ответы на свои вопросы.

Тем временем на часах было уже семь утра. Друзья болтали о рынке в Орсте, гадая, сколько денег заработают на замороженных морепродуктах, и стараясь не замерзнуть. Сами то и дело бросал взгляд на залив, откуда, как он надеялся, придет корабль.

Но корабля все не было, как и грузовиков. В половине восьмого Сами уже не мог скрыть беспокойство. Он попросил Булута подождать у машины, а сам пошел поговорить с рабочими, выгружавшими товар. Сами Фархан не привык ничего пускать на самотек. За эти два месяца он завалил Хассана Кая всевозможными вопросами, и тот терпеливо ответил на каждый из них. Благодаря этому, Сами знал не только то, что корабль, который они ждут, идет под эстонским флагом, но и его название, и место швартовки. Но в то утро ни один из портовых рабочих не смог объяснить Сами, что случилось.