– Малой, а ты грубиян, – неожиданно заметил Парис.

– Отчего же? – недоумение мелькнуло на лице волка.

– Имя.

«…»

– Мой нетактичный друг хотел сказать, что мы до сих пор не знаем твоего имени, хотя сами и представились, – встрял Ро.

– Ой… Мале́а, меня зовут Малеа, – назвался волк. На щеках он почувствовал жар, но румянца не было заметно на темной коже.

– Прия-я-ятно познако-о-о-омится, – промурлыкал Ро, нарочито растягивая слова

Не успел Малеа и глазом моргнуть, как кот оказался настолько близко, что задевал волка своим мягким хвостом:

– Ты один путешествуешь? Ты же небесный волк, вы же всегда стаями передвигаетесь.

– Да… я отстал от них… – замялся Малеа. По его растерянному виду Ро понял, что тему стаи затрагивать не стоит. А вот Парис явно не отличался догадливостью:

– А с какой ты стаи, малой?

– Из стаи… из стаи Куа́н-Лу́н, на юге, – мрачнея, ответил Малеа. Разговор ему нравился все меньше и меньше.

– Ба-ба-ба, какая скука! Стаи, деревни, еще про бабушку свою расскажи! – вскричал Ро, в очередной раз перебивая Париса, на что тот ему ответил гневным взглядом. Малеа же был рад, что находчивый кот нашел способ избежать такой неприятной темы.

– Лучше скажи, зачем на ярмарку идешь? Ты же на ярмарку? Мы тоже! – пустился тараторить Ро. Хотя вопросы и были адресованы Малеа, он не ответил ни на один. Не успевал. Самозабвенно болтая, кот незаметно для себя обогнал волка и сейчас буквально разговаривал с воздухом. Крики привлекли внимание Лага и Киви. Они с двух сторон подкрались к недоумевающему Малеа.

– Не обращай внимания на этого болтуна, – тихонько подмигнул Лаг.

– Точно, точно, смотри – ему и собеседник не нужен, – прыснул Киви.

И правда, словесный фонтан Ро бил, не переставая, – сейчас он уже рассказывал об «огромнейшем олене», у которого были «во-о-о-о-от такие рога». В этот момент кот растянул руки в сторону настолько широко, насколько смог, что вызвало со стороны Париса очередной «тц». Смотря на этот цирк со стороны, две птицы и волк так и прыснули со смеху.

***

Всю ночь шел дождь. Он противно барабанил по крыше гостиницы, в которой остановился феникс. Мелкие, частые и такие нудные – тук-тук-тук, эти капли выбивали свою монотонную чечетку до самого утра. Бывает дождь приятный, свежий и неторопливый. Он мерно отбивает свой ритм, бормочет тучками сам с собой, как старый, но добрый дядюшка. Он не закрывает неба, напротив – каждая капля его освещена Мугом, каждая крупица дождя буквально светится изнутри теплым небесным огоньком. Под такой дождь особенно хорошо спать – он успокаивает, убаюкивает. Этот дождь таким не был. Мерзкий и унылый, он накрыл небо под вечер непроглядными тучами и всю ночь, как безумный, дребезжал по крыше.

Феникс прибыл в Карун-Го всего два дня назад. По правде сказать, он не любил крупных праздников, да и вообще каких угодно праздников. Ему не нравился шум городов и откровенно раздражала ярморочная толкотня. Но сюда он пришел не веселиться, а работать: смеси бродячих аптекарей очень хорошо расходились у базарных зевак, а именно это и было основной деятельностью феникса.

Вообще аптекари считались своего рода врачами. Только врачами немного иного направления – они не лечили болезни, но создавали лекарства. Мази, порошки, настои, лечебные смеси и сборы – чего только не продавали эти бродячие лекари. Настоящих аптекарей было мало – слишком уж сложное это дело. Ведь прежде, чем продать лекарство, сначала надо вырастить или найти подходящие травы, потом собрать и обработать урожай, смешать ингредиенты в нужных пропорциях. А ведь многие снадобья еще требовалось настоять, выдержать… Ради редких растений врачевателям подчас приходилось пробираться в самые немыслимые места долины. Зато и спрос на услуги аптекарей был высок – от щепетильных красоток до городских больниц – на недостаток клиентов точно не пожалуешься. Особенно хорошо торговля шла на ярмарках. Тем более у феникса в Карун-Го имелась парочка постоянных клиентов.

В ту ночь он долго не мог заснуть и лишь под утро провалился в короткий и беспокойный сон, навеянный дурной погодой. Встал феникс с чувством усталости, будто и не отдыхал вовсе. Умывшись, он неспешно спустился на первый этаж.

– Господин Рува́н, подождите, господин Руван, – прокричал кто-то в спину – то был помощник управляющего. Размахивая руками из стороны в сторону, вурк направлялся к фениксу:

– Вчера вечером Вас разыскивала какая-то старушка. Просила передать, чтоб Вы зашли в Дом Дани́ры сегодня.

– Спасибо. Я понял, – сухо ответил феникс.

«Дом Даниры» – так называлось местное кабаре. Девочки-танцовщицы очень любили косметические средства Рувана, а гагана Данира была хозяйкой сего заведения. Видно, прозорливая старуха уже прознала про прибытие «дорогуши Рувана».

«Ну что ж, к Данире, так к Данире», – вздыхал феникс, возвращаясь свою в комнату за вещами.

Карун-Го был довольно большим городом. Удачное расположение на перекрестке торговых путей обеспечивало его провизией в течение всего года. Здесь находилось множество гостиниц и постоялых дворов, общественных столовых и бань. Но самое важное, что отличало Карун-Го от прочих населенных пунктов, – это больница. Не местная бабка-ворожея или старейшина-лекарь, а самая настоящая больница.

Жители городов, в отличие от деревенских, практически всегда ходили только в истинном обличии, что очень нравилось Рувану. Он не любил форму птицы: слишком мелкая и неудобная, в ней нельзя было таскать с собой большой короб со смесями, а он был необходимым атрибутом многих бродячих торговцев. К тому же, отсутствие одежды в звериной форме, как бы сказать, немного возмущало Рувана.

Стоит заметить, одним своим видом феникс производил впечатление существа угрюмого и неприветливого. Руван был высок – наверное, на голову выше любого вурка. Широкие плечи и крепкая спина сразу выделяли этого птаха из толпы: увидишь такого издалека, и сразу ясно, кто идет. Обладая от природы прямой, немного даже надменной осанкой, феникс довольно сильно портил ее своими отшельническими привычками. Ходил он прямо, но глядя на него все создавалось впечатление, что феникс вечно сутулится – голова была опущена вниз, а взгляд устремлен в землю. Но стоило только фениксу поднять глаза, и окружающие сразу понимали, что именно так отталкивает их в этой птице. Его карие глаза, вечно скрытые непослушной челкой, всегда смотрели на собеседника исподлобья, с каким-то бесчувственно-тоскливым выражением – с Руваном было попросту неуютно говорить. Потому-то он будто хотел закрыться, спрятаться ото всех, часто поднимал плечи, из-за чего шея казалась на порядок короче. Руки аптекарь почти всегда держал перед сбой, будто подсознательно огораживаясь от потенциального собеседника, а хвост опускал низко, буквально волоча перья по земле.

Сложно было поверить, что у подобного вурка есть хотя бы просто знакомые, не то, что друзья. Но знакомые имелись, и Данира как раз входила в их число.

Навалив свой старый короб на спину, Руван вышел на улицу. Время уже подходило к обеду, но идти в Дом сейчас не имело смысла – он открывался для посетителей лишь под вечер и работал ночь напролет, а значит, танцовщицы сейчас будут отсыпаться.

В животе требовательно заурчало, и Руван решил первым делом позаботиться о пропитании. Благо, в городе вроде Карун проблем с этим не было – куда ни глянь, везде лотки, харчевни и пабы. Завернув в первое попавшееся заведение, феникс проскользнул в самый дальний угол и закрылся ото всех листами с меню.

– Ты слышал, кто в городе появился? – послышалось с соседнего столика. Разговаривали два охотника.

– А что там? – сплетня явно заинтересовала собеседника.

– Маги. Самые настоящие маги, – с заговорщицким видом на весь зал «прошептал» первый.

– Ой да ладно! Врешь?

– Нет! Сам… э-э-э, слышал… Говорят, они делают сны явью! – еще громче зашипел первый.