– Это тебе не цветмет пиздить.

– Ахо-хо-хо-ойбля!! – искренне смеялся Петрушка на весь цех.

Я краем уха услышал, как Ленар грустно сказал Лёхе: «Если они остановятся и откроют свой разум для реальности, то сойдут со своих примитивных умов».

Мы лениво поднялись и принялись перекладывать лопасти от смесителя. Когда я поднял одну из них, стоявшая рядом лопасть свалилась мне на ногу. Из глаз вырвался сгусток энергии.

– Василий Алибабаевич, падла!

По пальцам на левой ноге разлилось тепло, и прошлась пульсация. Я взмок и отошёл в сторону. На ногу стало больно наступать. Немного отдохнув, я продолжил работу. А в обед глянул на пострадавший палец – он стал чёрным как негрское детство. Надо передохнуть…

Раз уж мы работаем бок о бок со студентами, передам еще один диалог, относящийся к каким-то не всегда расшифрованным для нас работягам:

– Куда Метан, кстати, пропал?

– Куда может пропасть самый не нужный человек на Заводе? Сократ Иваныч в гости пожаловал!

– Думаешь, его сократили? Я пару дней назад видел, как он мимо сто пятьдесят первого шёл и на столбы зачарованно глядел.

– Ха! Наверно за ним пришли. Он же не воспринимает уже людей. Всё, сделанное человеком, ему представляется в виде нагромождения невероятных оттенков и расплывающихся фигур.

–Точно! Помнишь, как он на смеситель смотрел? Как будто не аппарат видел, а гигантский полупрозрачный конус.

– Он даже звуки воспринимает иначе. Если над его ухом выстрелить из ружья, то он не услышит, а увидит звук в виде пролетающих мелких-мелких треугольничков.

– Ха-ха! Представляю ошарашенного Метана, открывшего для себя новый мир. В чёрной робе здоровый, полноватый старик, похожий на военного в отставке.

– Интересно, насколько мы близки к истине? – спросил Ленар.

– Мы попадаем в неё со стопроцентной точностью. Как говорил Дюар, сознание, как парашют, работает только в открытом состоянии. А мы всему открыты в отличие от… всяких там.

Наверно и про нас имел в виду, говнюк начитанный.

После обеда мы делали композиции клея. Брали две хороших партии и перемешивали в смесителе с одной плохой, так получались три средние. Таким образом Уравниловка добиралась до всех аспектов наших жизней.

Вокруг смесителя постоянно клубится облако клеевой пыли. Клей везде: под одеждой, в носу, под веками, на волосах.

–Метан же до Якутии добрался, – взвалив мешок на плечо, улыбнулся Лёха напарнику, – Перед ним находится гигантский конус, вокруг проносятся всевозможные сферы с огромной скоростью. Когда он дотронется до конуса, то эта привычная реальность вернётся в его сознание, и он сможет с семьёй справить Новый Год.

Ленар захохотал.

Они остались удовлетворены судьбой старика Метана и пошли к смесителю. По дороге встретилась Северная: «Сломался двигатель у смесителя, сейчас на склад пойдём металл разбирать. А пока минут сорок ещё отдыхайте».

И мы, довольные, вернулись в раздевалку. Петрушка, узнав про двигатель, как всегда рассмеялся: «А-ха-ха-хо-о-ойбля-а! Вот механики удивятся, что он столько проработал!»

Разбор металла на цветной, чёрный и на выброс был скучен и проходил под пристальным надзором Северной.

Петрушка с картофельным лицом и носом-уточкой уже хохотал возле первой железной кучи. Он идеальный актёр для Емели из сказки. У него молодая тёща, которая тоже работает где-то в недрах Завода.

– Чё, не пукает тёща, когда ебёшь её? – Наиль доводил Петрушку до полуобморочного смеха подобными шуточками.

– Это ещё чё, – отсмеявшись говорит Петрушка и опирается на лопату, – вон по телеку говорили, тёща от зятя залетела. На передачу всех троих с женой пригласили. Ха-ха-хо-ой! Смеху-то было, бля! Жене говорит: «Иди на хуй в магазин!», а сам тёщу валит! О-ойбля!

Петрушка долго смеётся, превращаясь в нелепую, переигранную пародию на самого себя. Ленар, улыбаясь, смотрит в сторону и тихо говорит:

– Почему вот такие люди, я заметил, сочетают в себе юродивую благость и вороватость. Возьми Рокки. 53 года, ведёт себя как ребёнок ведь, а барыжит чем ни попадя. Петрушка – полный идиот, а металла столько наворовал, сколько профессиональный вор вывезти не сможет.

– Может это одна из форм гармонии…, – Лёха задумчиво вытягивал самую лёгкую на вид трубу из кучи.

– Хм… Может.

– А! С утра, пока тебя не было, Песчанка сказал: «Ну и погода! В окно глядеть не хочется. Тяжёлый момент… тяжёлый момент».

– Ха! А я тогда умываюсь стою, он заходит, «чик-чирик» говорит и в углу копошится что-то. Больше ничего не сказал.

– В воробышка превратиться хочет, чтоб полезным быть.

– Походу.

Вдруг из одной мусорной кучи выскакивает мышь. Ленар под общий смех носится за ней с криком «лови её за руку!!» Он переворачивает все доски, под которые она прячется, и в итоге ловит её.

– Сфоткай меня с ней!

Пока Лёха достаёт телефон, мышь вгрызается в палец своего захватчика через перчатку, Ленар орёт и швыряет мышку об асфальт. Она умирает. Петрушка ещё сильнее хохочет и зачем-то предлагает раздавить её. Глупые люди часто жестокие. Ленар привязывает мёртвое тельце за ноги и подвешивает к подоконнику соседнего цеха. Я тщетно надеюсь, что мышь оклемается.

Идём собираться домой, немного уставшие. У входа в 151-ый стоят мужики во главе с Медляком.

– Щас смешной момент был, пока срать ходил, – Ленар тихо говорит, – Медляк же вон вернулся, его вызвали, походу. Идёт, со всеми здоровается. Песчанка ему говорит: «Привет. Как дела?». Медляк молча дальше проходит. Песчанка вслух: «Не слышит наверно». Следующий Рачок здоровается: «Здорово», – говорит. Медляк отвечает ему: «Здорово». Песчанка сзади говорит: «А, слышит, оказывается!».

–Ха! Заклятые враги же они. Медляк – представитель апатичного зла, держит в своём подчинении большинство соглядатаев путём шантажа и пыток.

–А Песчанка спасает кого может.

Подходим к ним, здороваемся.

–Ну как тут? Чего новенького?

Ощущение, что голос даётся Медляку с трудом. Большие очки на грубом старческом лице, военная кепка.

–Да ничего. Тут мешалка сломалась.

Медляк хмыкнул и зашёл к себе. Возле его кабинета примостился на тележке сверхсуровый соглядатай.

–Смотри, какой злой!

–Ты чувствуешь!? – я встрепенулся. – Травой же пахнет!!

– Сто пудов, ебать! От Медляка же!

Мы удивлённо смотрим друг на друга, даже студенты принюхиваются. Да, пахнет шмалью. Неужели пенсионер ходит, косяки дует?? Лёха ржёт:

– Ща прикинь, заходим к нему резко, пакетище такой достаёт.

– Ха! Спроси-ка у него сигарету.

Как по заказу Медляк выходит из своей каморки. Ленар хочет спросить, но произносит только «Вы к…». Медляк не слышит и поворачивает за угол. Оттуда раздаётся весёлая татарская музыка.

– Мы же только, блядь, понюхали, а нам музыка мерещится! Представляешь, что у него в голове!

– Вечный Сабантуй! Он идёт тут по коридору, соглядатаям глаза ключом подкручивает, а ему-то кажется, что он молодой по полю выхаживает. Лето. В играх участвует. Девушек на сеновал валит.

–Ха-ха! Точно, бля! Ну Медляк!!!

Переоделись, идём с Наилем домой. На душе немножко тёпленько. Вокруг изъеденные временем и химией здания, на крышах торчат небольшие деревья. Пейзаж поедал нашу фантазию, оставляя в ней свои продукты пищеварения.

ВИЛЫ.

(Наиль)

Назваться Наилем Гарифуллиным и полезть в кузов. Пусть студенты и Айрат там копаются. Делаю вид, что помогаю, чтоб засветиться перед Северной.

– Наиль! Помоги ребятам!

Ну и слякоть тут. С трудом вскарабкиваюсь на кузов, Ленар тянет руку в резиновой «кислотной» перчатке и помогает подняться. Поймали также несколько зазевавшихся «бродов» (так мы называем в нашей заводской иерархии тех, кто бродит по заводу, выполняя указания начальников) и они уныло плетутся к машине, держа осевшие склизкие мешки, с которых стекает жижа неудавшегося клея. В запорошенных липким снегом старых телогрейках, бесформенных ботинках, сгорбленные плетущиеся броды похожи на зомби. Броды несут свою пожизненную вахту на заводе этой жизни, уже близки, как правило, к старости, но встречаются и исключения, вроде меня и Айрата. Их задача – отбродить день. Не опоздать с утра, не попасться особо ревнивым сторонникам работы из числа руководства, спрятавшись где-нибудь в закутке коридора, и провести до обеда время, делая вид, что занят каким-то долгосрочным «проектом» вроде отбивания от нержавеющей трубы молотком сварочной окалины, оставленной нерадивым сварщиком по кличке Хохол. Это называется у нас проебаться. Олдовые проёбщики со стажем бродства лет по двадцать умеют существовать практически невидимками, годами паря в параллельной реальности, появляясь перед начальством лишь в коридоре бухгалтерии в очереди за зарплатой, мусоля в кармане «корешок». Они смогли создать для себя места силы, тропы, не пересекающиеся с посторонними взорами, будучи, тем не менее всегда на виду… Например, электрик 151-го – Володя, по кличке Грач. Он в своей каморке безвылазно умудрился просидеть лет 20. И хрен ты выкуришь его оттуда. Максимум выползет, ворча, лампочку поменять. И в честь 8 марта или 23 февраля, когда в раздевалке стол накроют, выйдет дёрнуть стопку-другую с селёдкой. А один раз вообще удивил – мастеру позвонил с утра, когда тот за рулем на завод ехал, и говорит: «Костя, я не выйду, чё-то я сегодня слабенький».