Поглаживая кота, Энмор рассеянно оглядывался по сторонам. Эх, и далеко же он забрался! По его расчётам, где-то неподалёку должен быть Соловьиный Холм – один из окрестных Кладезей Магии. Энмор бывал здесь всего несколько раз, последний – в четырнадцать лет, вместе с Иолом, но хорошо помнил те радостные и лёгкие чувства, которые испытывал здесь. После посещения таких мест колдовать было легче, чем обычно, да и на душе становилось радостнее. Но бывать там слишком часто было нельзя: Иол рассказывал немало историй о чересчур самоуверенных волшебниках, которых переизбыток силы толкал на безумства и авантюры, а порой и на смерть.

Думая обо всём этом, Энмор внезапно замер. Рука его слишком сильно сжала шёрстку Висельника, так что кот возмущённо вякнул и царапнул хозяина по руке. Но Энмор даже не почувствовал боли. Вскочив на ноги, он широко открытыми глазами вглядывался в вершину, возвышавшуюся шагах в ста от него.

Это был Соловьиный Холм – но как же он изменился! На его вершине ещё несколько дней назад возвышалась кудрявая рощица. А сейчас все деревья были поломаны и лежали на склонах холма кучей переплетённых веток и сучьев. Знать, сильна была буря в этой местности, раз не пощадила целую рощу! Энмор зашагал к холму, чуть не плача – как же жалко Соловьиный Холм! Каким красивым он был когда-то, и каким жалким выглядит сейчас!

Подняться на вершину оказалось не так-то просто. Энмор перелезал через скользкие стволы и сучья, то и дело норовя сломать себе ногу, а обломанные ветки хватали его за плащ и штаны, словно говоря: не ходи туда! Да ещё и ветер чувствовался здесь сильнее, чем на равнине – словно обрадовавшись, что теперь деревья больше не сдерживают его, он трепал чёрные волосы Энмора и раздувал его плащ, как парус.

Наконец Энмор добрался до открытого пространства на вершине. Одного взгляда по сторонам ему хватило, чтобы понять: не буря погубила деревья. Если бы это было так, они бы лежали вповалку, покрывая всю вершину. Но нет – они были размётаны во все стороны от вершины, корнями внутрь, ветками наружу, так что холм стал похож на тонзуру монаха. Похоже было, что отсюда, с вершины, внезапно во все стороны ударил сильнейший порыв ветра, или, быть может, взрыв. Не взрыв ли уничтожил всю траву на вершине, оставив лишь искорёженную, поцарапанную землю, на которой не остались ни стебелька, ни листочка?

Энмор присел на колено и поскрёб землю ногтями. Странно – откуда этот красноватый цвет? Земли в окрестностях реки Дареолы почти повсюду плодородные, чернозёмные, красные почвы начинаются лишь ближе к югу. Нет, внезапно осознал он, и в тот же миг словно толстая тупая игла вонзилась ему в сердце. Это не глина придала земле такой цвет. Это кровь. За несколько часов она не впиталась в землю, а запеклась на её поверхности, и теперь измазала пальцы Энмора.

Молодой волшебник поднялся на ноги и снова осмотрел искалеченную вершину Соловьиного Холма. Площадь её была невелика, но сколько же крови нужно было, чтобы покрыть её от одного края до другого! Кровь покрывала всю землю, её тёмные капли застыли и на корнях некоторых деревьев. Как кислота, она выжгла всю растительность, и не впиталась в землю, словно земля отвергала её. На холме было совершено жертвоприношение.

Энмор попятился и залез на поваленный ствол дерева. Ему было мерзко и дальше оставаться на этой кровавой поляне. Он поискал глазами Висельника. Кот двигался вокруг поляны, плавно перескакивая с одного дерева на другое; он наклонялся к кровавому слою, нюхал его, несколько раз потрогал лапкой, но на землю так и не спрыгнул. Впрочем, беспокойства он явно не испытывал, иначе давно бы уже ушёл отсюда. И это ещё сильнее насторожило Энмора. Он предпочёл бы, чтобы кот убежал сломя голову, или хотя бы поднял шерсть и зашипел, как он делал всегда, когда чувствовал чёрную магию. Но поведение Висельника поставило все детали головоломки на место.

Вот уже много столетий в Тонском королевстве существовала секта поклонников демонессы Сеанты – впрочем, сами «верующие» называли её богиней. Сеанта обещала своим адептам вечную загробную жизнь в облике тёмных духов, с перспективой стать когда-нибудь демонами, в обмен на жертвоприношения и другие обряды. Большинство живых существ боялось Сеанты и её слуг, за исключением крыс, кошек и собак. Много лет назад волшебники Гильдии объявили, что с сектой Сеанты покончено – но у Энмора не было ни малейшего сомнения, что сегодня ночью именно эти фанатики устроили жертвоприношение на холме. Скорее всего, жертвоприношение и вызвало бурю.

Он много слышал о том, как поступали жрецы Сеанты в давние времена. Сезон жертвоприношений начинался осенью, после жатвы, в последний лунный цикл перед наступлением зимы. Жертв убивали в особых местах – священных рощах, вблизи древних капищ и на берегах заповедных озёр – чтобы осквернить эти места тёмной магией и забрать их благую силу. Эти обряды проводили каждую четвёртую ночь, от новолуния до новолуния, и всего их было семь. В первые три ночи сектанты убивали животных, крадя их из деревень. А на четвёртую ночь…

Внезапно он заметил, как в полуголых кустах неподалёку от холма мелькнула и исчезла чья-то тень.

========== Глава 3. Потерпевшие ==========

Энмор поспешил спуститься с холма, стараясь не производить много шума. Преодолев завал из деревьев, он легко побежал вниз по склону, не отрывая взгляда от кустов. Из-за веток приподнялась голова ребёнка в шапке, и тут же испуганно метнулась назад. Раздался треск – ребёнок убегал в лес.

Пробравшись сквозь кусты, Энмор увидел, как мальчик лет семи стремительно убегает от него, петляя между редкими деревьями рощи. Набрав в рот воздуха, волшебник крикнул:

- Постой!

Мальчик обернулся на бегу и споткнулся о предательски выставленный корень дерева. Вскрикнув, он упал на землю и ударился головой о пень. Со стоном мальчик перевернулся на спину, прижимая сжатые кулачки к ушибленному лбу. Энмор подошёл к нему и присел рядом на колени:

- Дай посмотрю. Больно?

- Нет, - буркнул, насупившись, мальчуган. Он был одет в поношенную одежду явно с чужого плеча; штаны были такими широкими, что в каждую штанину мальчик мог бы поместиться целиком, а суконная куртка выглядела так, словно её неаккуратно перешили из кафтана взрослого мужчины. Шапка тоже была велика и сползала на лоб, на котором вздулась здоровенная шишка.

- Обманываешь, - осуждающе сказал Энмор. – Я же вижу, что больно! Ну-ка, давай, я тебе помогу…

Но мальчик отпрянул и пополз в сторону, не отрывая испуганных глаз от лица Энмора.

- Не подходи! – закричал он. – Я знаю, кто ты! Ты – Энмор Кровеглазый! Ты убил священника в старом монастыре!

- Никакого священника я не убивал! – возмутился Энмор. – Кто тебе сказал такую ерунду?

- Слышал, - ответил мальчик. Он перестал уползать, но и обратно возвращаться не торопился. Его серые глаза смотрели на Энмора со смесью любопытства и настороженности.

- Как тебя зовут? – спросил Энмор.

- Ианто, - ответил мальчик и высморкался в рукав своей гигантской куртки.

- Ты откуда, Ианто?

- Из Новых клыков.

- Далеко же ты забрался!

- Корову ищу, - ответил мальчик. – Куда-то пропала со двора, вот меня и послали искать.

Энмор слушал, внимательно глядя на него. Значит, из Новых клыков пропала корова. И на её поиски отправили этого воробья. Неужели у мальчика нет старших братьев или сестёр? А если и нет, отец должен был бы отправиться вместе с сыном. Не очень-то разумно отпускать маленького мальчика одного бродить по глухим лесам, потрёпанным бурей. Лесам, по которым ещё недавно слонялась банда разбойников, а теперь бродят сумасшедшие сектанты!

- Кто тебя послал? Родители?

Ианто не ответил, но молчание его всё объяснило Энмору. Сирота. Лишний рот в чужой семье, которому поручают самую тяжёлую и утомительную работу. Должно быть, мальчишке пригрозили наказанием, если не вернётся вместе со скотиной.