- Авантюру? – не сдержавшись, воскликнул Энмор. – При всём уважении, магистр, в Остоне погибли люди! Мы с моим учителем преследовали некроманта, и учитель был ранен! Я сам еле выжил! И вы называете это авантюрой?!

С этими словами Энмор вскинул сжатые кулаки, выставив их вперёд. Члены совета возмущённо ахнули, поражённые такой явной угрозой. Но Энмор вовсе не собирался нападать.

- Взгляните, - дрожащим голосом произнёс он, - эти шрамы мне оставила колдунья-лич. Она резала мне руки. То, что она сделала со мной – ничего не стоящий пустяк по сравнению с тем, что она творила с другими людьми. Я был вынужден убить её! Спросите моего учителя Иола! Спросите знахарку Риду – это она помогла мне победить!

Старые, благообразные лица, обрамлённые пушистыми бородами, презрительно поморщились.

- Ваш учитель сейчас далеко, - возразил Энмору худенький, лёгкий, не понятно в чём душа держится, магистр Кириберт, - и не может дать показания. А что касается знахарки… - он презрительно улыбнулся, - боюсь, её слова не заслуживают доверия. Среди таких, как она, довольно часты случаи помешательства, что неудивительно. Чрезмерное использование различных трав и грибов может привести к… хм-м… тяжёлым последствиям.

Энмор горько усмехнулся про себя. Рида была одним из самых рассудительных и трезвых людей, кого он встречал. Уж точно рассудительнее (и, как ни грустно, трезвее) его мечтательного учителя Иола. Но что толку объяснять это членам Совета? Для них достойна уважения лишь одна грань Магии – волшебство. Обмолвись ненароком Энмор, что сам изучает ворожбу и знахарство – они с кресел попадают.

- Не говоря уже о том, - сказал тучный, одышливый магистр Тумбарт, - что в ходе этой авантюры погиб молодой маг Рихан. Нет, Энмор: приговор останется в силе. Вам больше незачем здесь оставаться. Идите и возвращайтесь к своим обязанностям.

Несколько секунд в зале было так тихо, что стал слышен лёгкий звон хрустальных граней большого купола, венчавшего Зал Советов. Затем Энмор резко поклонился, развернулся и вышел из зала, прикрыв за собой дверь с такой выразительной аккуратностью, что лучше бы со всех сил захлопнул её – так явно звучали в его движениях ярость и презрение.

Худощавый черноволосый маг среднего возраста, сидевший между магистрами Тумбартом и Кирибертом, задумчиво улыбнулся своим мыслям. Это был магистр Авелон. За всё заседание он единственный из всего Совета не произнёс ни слова.

Разгневанный Энмор старался уйти от Дворца Гильдии как можно быстрее. Стремительным шагом он пересёк двор, залитый нежным светом послеполуденного осеннего солнца, едва не столкнувшись с каким-то молодым волшебником, и вылетел за ворота.

Он шёл по улицам, опустив голову. Он не видел ни бронзовых шпилей и чёрных флюгеров, смотревших в голубое небо, ни поздних яблок, алевших в лотках уличных торговцев, ни красочных вывесок, ни многоцветных нарядов. Перед его глазами лишь проплывала усыпанная листьями мостовая, да мелькали ноги прохожих. Настроение у Энмора было жалкое. Он говорил себе, что ничего другого не следовало и ждать, что надеяться с самого начала было не на что, и всё-таки неудача была слишком болезненна. Только сейчас он осознал, сколько надежд возлагал на этот разговор.

… В графстве Ульвельда недавно завершилась пора жатвы, и Энмор потратил немало сил, помогая селянам. В условиях испытательного срока, когда Гильдия Чародеев приговорила его к домашнему аресту, ему просто нечем больше было заняться. К тому же – но это Энмор предпочитал скрывать даже от самого себя – работа отвлекала от мрачных мыслей.

Совсем недавно, в середине октября, ему пришлось сражаться со злым волшебником, во много раз превосходившим его по силе. Энмор и сам не знал, как ему удалось уцелеть. Ему бы радоваться и гордиться своей победой, но он ходил мрачнее тучи. Во время сражения Энмора с некромантом погиб человек, и, хотя молодой волшебник понимал, что вряд ли был шанс закончить битву иначе, его мучила совесть. Учитель сделал бы всё гораздо ловчее.

Откровенно говоря, помощь учителя была нужна Энмору и сейчас. Но Иол вот уже две недели как уехал в гости к своему старому другу и наставнику Питтио, и Энмор остался один с Висельником, диковатым и своенравным котом. Хорошо ещё, что в деревне жила знахарка Рида – умная, но весьма ироничная и саркастичная женщина тридцати пяти лет, которая здорово помогла Энмору во время сражения с некромантом. Время от времени они с Ридой ходили друг к другу в гости, пили травяной чай и болтали о том о сём – иначе Энмор совсем измучился бы от тоски.

Сегодня он вернулся домой в таком гадком настроении, что ему не помогла бы даже бочка чая. Закрыв дверь от холодного, пронизывающего ветра, Энмор поёжился – в доме было очень холодно. Он принёс дров, разжёг огонь в очаге, и лишь когда в комнате стало достаточно тепло, смог наконец снять плащ. Висельник куда-то ушёл ещё вчера, и Энмору было одиноко и неуютно.

Впрочем, он не привык долго хандрить. Что лучше всего помогает от неприятностей? Его учитель Иол сказал бы, что идеальное средство забыть о проблемах – это вино или что-нибудь покрепче. Энмор же считал, что лучше всего – работа. Почему бы ему не попрактиковаться в магии? Волшебство требует полного сосредоточения и отстранения от эмоций. Пожалуй, это ему подойдёт. Времени у него впереди полно, так что можно попробовать изучить что-то особенное. С этими мыслями Энмор решительно взял с полки толстенную древнюю книгу, которую Иолу подарил его учитель, и которая содержала множество заклинаний, настолько сложных, что до многих из них даже у Иола руки не доходили.

- И пусть весь мир содрогнётся перед моей мощью, - пробормотал Энмор, наливая себе в кружку подогретого молока и устраиваясь с книгой на кровати.

… Спустя много часов, когда уже наступило утро, на холмик, на котором возвышался дом Иола, взобралась знахарка Рида. Отворив калитку, она прошла по садику, окидывая пристальным взглядом голые клумбы и грядки. Потом подошла к дому. Покачала головой, глядя на нижние брёвна сруба – те выпустили длинные, нежные корешки, вонзившиеся в твёрдую землю.

- Вот криворукий, - неодобрительно пробормотала она и забарабанила в дверь.

Нет ответа. Рида постучала снова, для верности ещё и пнув дверь башмаком. Но только с третьей попытки добилась какого-то отклика.

- Кто там? – раздался приглушённый голос.

- Энмор Кровеглазый, - прогрохотала травница, - открывай дверь немедленно!

- Она открыта, - простонал Энмор, - заходи!

Рида потянула дверь на себя, и тут же отшатнулась – из-за двери вылетел целый рой чёрных жуков, огромных, как спелые жёлуди. С тягучим низким жужжанием они покружились над всклокоченными волосами знахарки, а потом растаяли в холодном воздухе, оставив после себя только запах едкого дыма.

Рида вошла в комнату. Здесь запах ощущался ещё сильнее. Кашляя и помахивая перед лицом ладонью, она подошла к одному из окошек и распахнула его настежь.

- Что у тебя здесь произошло?

- Да так, - отозвался Энмор. Он сидел на полу, прислонившись к кровати, и вид у него был такой растерзанный, словно он сражался с десятком огненных эфриулов – волосы взлохмачены, на лице царапины, одежда и руки густо измазаны сажей. – Пытался приготовить Серые бомбы.

- С чего это тебя вдруг на боевую магию потянуло?!

- В Гильдию ходил, апелляцию подавать.

- И что, отказали?

- Как видишь… - Энмор махнул рукой в сторону очага. Рида, зажав пальцами нос, склонилась над котлом, который выглядел ужасно – весь оплавленный, практически снова превратившийся в кусок металла, из которого его когда-то сделали.

Вдвоём они кое-как выволокли котёл из очага и водрузили его на стол. Рида пристально изучила комковатое месиво ядовитого фиолетового цвета, свернувшееся на дне, потом решительно пододвинула к себе книгу, которая всё ещё лежала на столе:

- Так, корни репейника… измельчённые кости меч-рыбы… Ого, чешуя водяных эфриулов! Где ты её раздобыл?

- Да в том-то и дело, что нигде, - уныло вздохнул Энмор. – Сама знаешь, эту штуку днём с огнём не сыскать. Вот я и взял чешую ершей… А что – она по размеру точь-в точь такая же…