- Итак, - сказал магистр, садясь в кресло и указывая посетителям на диван, - рассказывайте.

Час спустя от спокойного расположения духа Авелона осталось лишь воспоминание. Рассказывая, Энмор наблюдал, как взгляд волшебника становится всё более холодным. Он чувствовал, что магистр разгневан тем, что ему не доложили о происходящем сразу же, и его охватило тяжёлое предчувствие.

- Ну, а потом мы отправились сюда, - сказал Энмор. Авелон смерил его суровым взглядом, потом повернулся к знахарке:

- Вы подтверждаете его слова?

- Подтверждаю, магистр, - невозмутимо ответила Рида. Всё время, пока Энмор рассказывал, она курила трубку, и комната наполнилась сладковатым запахом трав.

Авелон поднялся на ноги. Поднялись и все остальные.

- Сядьте, - велел Авелон женщинам, а сам повернулся к Энмору: - Вы крайне разочаровали меня, Энмор. Несмотря на всё, что я о вас знаю, до сегодняшнего дня я считал вас умным и ответственным молодым человеком. Я ошибся. Вы проявили преступную халатность, не сообщив в Гильдию своевременно о своих подозрениях, и поставили под удар не только свою собственную жизнь, но и безопасность жителей графства. Повторюсь, я крайне разочарован. Вы понесёте наказание. Вы поняли меня?

- Да, магистр, - отозвался Энмор настолько злым голосом, насколько мог, чтобы скрыть, как он подавлен. Рида быстро взглянула на него, но он не посмотрел ей в ответ. Ему сейчас тошно и без сочувствующих взглядов.

- Простите, магистр, - вдруг заговорила Герселла. – Энмор, может, и рисковал, но он спас мне жизнь. И то, что он привёл меня сюда, может спасти ещё много жизней. Может, вы не будете его наказывать?

- А я и не буду, - отозвался Авелон, - как бы мне этого ни хотелось. Вопрос о наказании Энмора Кровеглазого будет рассматриваться Советом в полном составе, а больше половины членов Совета сейчас не в городе. Уверяю, ничего страшнее тюремного заключения ему не грозит.

- Тюремного?! – вырвалось у Энмора. Авелон бросил на него злой взгляд, и юноша почувствовал, как у него онемел язык. Неспособный произнести хоть слово, он стоял и кипел от гнева.

- А тебе, девочка, - снова заговорил магистр, - надо не об Энморе беспокоиться, а о себе. Ты – служительница демона, и тебя ждёт гораздо более суровое наказание.

Герселла побледнела, но выдержала тяжёлый взгляд магистра.

- Я готова ответить за всё зло, которое совершила, - сказала она дрогнувшим голосом.

- Хорошо, - голос магистра Авелона был холоден, словно поздняя осень. – Садись в это кресло. Тебе не будет больно, если ты не будешь сопротивляться.

- Не буду, - тихо сказала девушка и села в кресло, на которое указал Авелон. Маг встал перед ней и склонился, испытующе глядя ей в лицо:

- Я хочу, чтобы ты говорила правду и только правду. Поверь: я узнаю, если ты попытаешься солгать.

- Да, - кивнула Герселла.

- Хорошо. Когда ты вступила в секту?

- Я точно не помню. Лет десять или одиннадцать назад. Я тогда была совсем маленькой, и меня привели родители.

- Сколько обрядов провели за этот срок?

- Только один. Их надо проводить не каждый год.

- Я знаю, раз в семь лет. Но ты говоришь, что провела в секте не меньше десяти лет.

- У нас… у них не было возможности делать это. Нужны особые места, чтобы проводить ритуалы, и надо было найти эти места… и проверить, чтобы никто не смог помешать.

- Тогда вы выбрали очень неудачное место, - резко сказал Авелон. – Было крайне неосторожно проводить ритуал так близко от Гильдии Чародеев. Странно, что вас не обнаружили чуть раньше.

- Они так и делали. Первый ритуал, две недели назад, провели далеко отсюда, в графстве Вардрия. Но там было только одно место, подходившее для алтаря. Поэтому пришлось быстро перебираться куда-нибудь ещё. А три дня назад мы прибыли сюда, и Ануор сразу сказал, что поблизости от Тирля есть ещё три места, которые подходят для ритуала, и нужно остаться здесь, несмотря на весь риск.

- Именно тогда он и выбрал Соловьиный холм?

- Да.

- Где должен произойти следующий обряд?

- Я не знаю.

- Попробуй вспомнить.

- Я не сказала, что не помню. Я не знаю. Это знает только Ануор и его близкий круг, те, которые уводят животных. Большинство не знали, где будет проходить обряд, до последнего. Нам просто приказывали идти следом за Ануором, когда наступало время.

- Как вы уводили животных?

- Ануор знает секрет. Он умеет готовить специальное снадобье. Если вы увидите того, кто выпьет это зелье, вы… вы не увидите его по-настоящему. Вам покажется, что это кто-то другой. Кто-то, кому вы доверяете.

Авелон медленно кивал, а Энмору вспомнились слова Тогрона: «Можешь поверить мне: незнакомцу, да ещё и с дурными намерениями, Турмалинка не далась бы просто так». Значит, вот почему пони безропотно пошла вслед за Грайамом. И вот почему Боб спокойно дал себя увести. Последняя надежда на то, что перед смертью козёл хотя бы наподдал поклоннику Сеанты рогами под зад, растаяла.

- Герселла, - заговорил Авелон, - ты сказала, что готова ответить за свои преступления. То, что я сейчас буду делать, очень опасно и может тебе навредить. Но я должен это сделать, потому что это единственный способ остановить Ануора. Ты готова?

Лицо девушки напряглось. Она на секунду закрыла глаза и крепко их зажмурила, а когда открыла вновь, они влажно блестели. Одна капелька сорвалась с короткой ресницы и поползла по щеке, когда девушка кивнула. Энмор смотрел на неё, и на душе у него скребли кошки. Он познакомился с Герселлой меньше двух суток назад, но они пережили уже столько всего, что он успел к ней привязаться, и сейчас ему было отчаянно её жалко. В конце концов, она не виновата, что родители притащили её в секту. Как и любой ребёнок, она любила своих родных и верила им. Культ Сеанты был для неё всем миром, а теперь этот мир рухнул.

Авелон велел девушке закрыть глаза и наклонить голову назад. А затем, ни на секунду не отрывая взгляд от её лица, начал произносить заклинания. Говорил он нараспев, то повышая голос, то понижая его до едва различимого шёпота. Поначалу Энмор улавливал знакомые формулы, но вскоре перестал что-либо понимать. Атмосфера в комнате насыщалась магией, огоньки свечей трепетали, хотя не было ни малейшего сквозняка. Энмор набрался смелости и шагнул поближе к Авелону. Леннерт был наготове и тут же схватил его за руку, оттаскивая назад, но Энмор успел ощутить прикосновение волны магии, такой сильной, что у него перехватило дыхание, а сердце пропустило один удар.

Внезапно Герселла открыла глаза. Очень резко. И в ту же секунду в комнате погасли свечи. Стало темно, как в подземелье (где, собственно, они сейчас и находились, нервно подумал Энмор). И в полной темноте прозвучал знакомый хриплый голос:

- Ты совершаешь ошибку. Кто бы ты ни был, ты совершаешь большую ошибку.

- Я не думаю, - холодно ответил Авелрн. – Ты знаешь, кто я?

Последовало молчание. Энмор уловил бормотание Леннерта, зажигавшего свечи. Тут и там замерцали огоньки, но что-то мешало Леннерту – едва загоревшись, свечи тут же гасли, и помещение всё ещё было погружено в мерцающий полумрак.

- Не знаю твоего имени, но знаю, кто ты, - сказал голос Ануора. – Мальчишка прибежал плакаться в Гильдию, я прав?

Что-то вцепилось Энмору в ногу, и тот едва не охнул от испуга, но вовремя понял, что это Висельник. Кот вскарабкался по его ноге, как по колонне, и дал взять себя на руки. Он хорошо видел в темноте, но не в абсолютной, и сейчас злая магия, даже исходившая от служителя Сеанты, его нервировала. Пока Энмор гладил кота, Авелон и Ануор продолжали свой разговор:

- Я уйду. И убью девчонку.

- Ты никуда не уйдёшь. Я буду держать тебя, пока не скажешь правду.

Раздался звук, от которого у Энмора по коже побежали мурашки – это Ануор скрипел зубами своей пленницы.

- Хватит! – заорал он. – Ты ранишь меня… ты разрушаешь меня…

- Говори, - железным голосом велел Ануор, и в этот момент Леннерт наконец справился со свечами. Все свечи загорелись разом, в помещении стало светло, и Энмор услышал, как закричала Рида.