- Но ты должна признать, - ответил Том, улыбнувшись ее последним словам, - что Ральф сильно изменился за последний год, с тех пор, как увидел этот свой, первый, портрет.

   - Да, - все так же задумчиво ответила она, - он быстро взрослеет и становится все больше на него похож.

<p>

ВЯЗАЛЬЩИЦЫ НА СОЛНЦЕ</p>

   Вязальщицы и женщины на солнце.

   Двенадцатая ночь, II, 4.

   Мягкий свет октябрьского солнца падал на крыльцо величественного старого серого дома; длинные тени ломбардских тополей тянулись в сторону двух седовласых женщин, сидевших там и спокойно вязавших.

   Особняк был построен в колониальные времена. О том, что он был возведен до того, как общественное мнение окончательно утвердилось в отношении надлежащего участка земли, можно было сделать вывод из его одинокого положения на берегу реки, протекавшей через маленький городок, стоявший в миле отсюда. Тополя, убитые зимами и побитые временем, были в расцвете сил полвека назад, но они были молоды по сравнению с домом, перед которым вытянулись подобно часовым. Из небольших окон этого жилища Грейманов, чьи надгробия давно уже ушли в землю и поросли мхом, когда-то можно было видеть поднимающиеся по реке военные британские корабли, а на крыльце, где сейчас мирно вязали женщина, стоял когда-то капитан Мейнард Грейман, осматривал небольшую группу добровольцев, прежде чем вести ее против англичан, и произносил перед ними зажигательную, полную патриотизма речь, - чья кровь вскоре пролилась при Лексингтоне. В этом месте все еще царил дух дореволюционного достоинства и самоуважения.

   Подобно тому, как тополя много лет отбрасывали мрачную тень на особняк, Грейманы, отцы, сыновья, и сыновья сыновей, поколение за поколением, жили здесь и умирали; точно так же все это время Саутеры оставались верными слугами семьи. Они видели, как величие семьи постепенно угасало от своего первоначального великолепия, и гордость семьи оставалась единственной уцелевшей из первоначальных достоинств; они старались бороться с превратностями судьбы, уничтожавшими богатство и власть дома; но деньги уходили и не возвращались, репутация тускнела, и даже имя находилось на грани исчезновения, поскольку от семьи остался только старик, прикованный к постели, пребывавший в мечтах о возвращении исчезнувшей значимости, и его прекрасной единственной дочери, понапрасну терявшей дни юности рядом с ним.

   В то время как семейство Грейманов увядало, Саутеры, казалось, перенимали от своих хозяев то, что те утрачивали. Изменения, помогающие развитию республиканского общества, унижающие возвысившихся и возвышающие смиренных, не могли бы иметь лучшей иллюстрации, чем эти два семейства. У старой Сары не было более необходимости оставаться в доме служанкой с небольшим жалованьем, помогая своим хозяевам своими средствами. Доллар к доллару, она скопила небольшую сумму и могла бы жить там, где ей заблагорассудится, даже иметь собственных слуг. В ее жилах, однако, текла кровь Саутеров, верность семейству Грейманов передалась ей по наследству от множества поколений; и ни уговоры ее детей, ощущавших на себе веяния нового времени, ни сумма ее счета в городском сберегательном банке не могли заставить ее покинуть свое место. Когда-то, давным-давно, выходя замуж за своего кузена, безобидного, кроткого человека, умершего четверть века назад, она поставила условием, что не откажется от служения; и ее положение в доме Грейманов, как и ее имя, после заключения брака осталось неизменным.

   Она сидела, освещенная лучами октябрьского солнца, и уверенно двигала спицами; волосы у нее были густые, хотя и серебристые, а фигура по-прежнему прямая. От оборок темного платья до кончиков белоснежных завязок на шляпке она была безупречно опрятна, в то время как атмосфера одновременно энергии и спокойствия вокруг нее придавала некоторую пикантность ее осанке. Ее быстрые пальцы ловко перебирали поблескивающие спицы; время от времени ее взгляд скользил по ряду сковородок, выстроившихся вдоль стенки крыльца, по ульям в сарае неподалеку, уже пустым, по неторопливо текущей реке за пределами участка, по сестре, вязавшей рядом с ней. У нее был вид человека, привыкшего к ответственности; она старалась не упустить ничего, происходящего вокруг нее. Время от времени она бросала взгляд на рыжую кошку, спавшую у ее ног, поджав под себя лапы, и если бы та была виновна в каких-то проказах, связанных с молоком, ее острый взгляд непременно обнаружил бы это на усах животного. Она с подозрением и в то же время изучающее оглядела красноватую шеренгу томатов, наливавшихся спелостью на внешней стороне подоконника, и тогда на лице ее появлялось выражение смутного неодобрения любого плода, выращивание которого являлось очевидным новшеством по отношению к старым добрым обычаям. В каждом ее движении проявлялась сдерживаемая энергия, резко контрастировавшая с манерой тихой вязальщицы рядом с ней; странность, которую так часто можно наблюдать у детей одних и тех же родителей.

   Вторая женщина была всего лишь слабой тенью, давно потерявшей то, чем она когда-либо обладала. Ханна Уэст принадлежала к тем людям, которые всегда держатся в чьей-то тени. В юности она была тенью сестры, а когда ее муж ушел из этой жизни, вернулась к своей первой "покровительнице", снова став тенью Сары Саутер. Крошечное, бесцветное существо, приходившее из своего дома в деревне, чтобы навестить сестру при каждом удобном случае, подобно тому, как благочестивый верующий использует любую возможность, чтобы совершить паломничество к святыне. Она абсолютно доверяла и верила Саре, и эта вера поглотила всю энергию ее натуры, не оставив возможности проявить интерес к чему-либо еще. Предметом разговора для миссис Уэст служили дела Сары Саутер, ее мысли и слова, судьба и мнение ее детей, а также вариации этих тем; они постоянно и без остатка занимали ее мысли. Дни, проводимые ею в пустых, однообразных разговорах с сестрой, были единственными светлыми и красочными пятнами в ее монотонном существовании, о которых она помнила, и которые с нетерпением ожидала.

   - Я поняла, - заметила Ханна после необычно длительного молчания, - что заставило меня так много думать о Джордже и мисс Эдит в последнее время. Мне кажется, с возрастом я становлюсь все более старомодной.

   На лице Сары появилось настороженное выражение. Сделав последние движения спицами, она посмотрела вниз, на реку, где маленькая парусная лодка пыталась добраться до деревни, воспользовавшись слабым ветерком, точно это был не ветер, а его призрак. История о несчастной любви ее сына и Эдит Грейман возникала в их разговорах каждый раз, когда они садились на крыльце вдвоем, и она сознавала, что сегодня у нее есть, что добавить к этой истории.