— Ты о чём? — переспросил Кроули.

— Всё дело в облике, — с нажимом повторил Азирафель, натягивая на себя тонкое одеяло. — Они придут за нами, ты знаешь. Они сделают что-то ужасающее. Может, отдадут тебя на расправу моим — и наоборот. Но мы их обманем. Мы поменяемся!

— Поменя… — начал Кроули, — но зачем?..

— Это единственное, что приходит мне в голову, — признался Азирафель. — И этого они от нас точно не ждут. Пусть у нас будет хоть один козырь в рукаве.

— Ну, или хотя бы посмеёмся напоследок, — вздохнул Кроули. — И когда?..

— Прямо сейчас, — Азирафель стрельнул глазами по сторонам, будто подозревал, что за ними подсматривают. Протянул Кроули руку.

Тот взялся. Они взглянули друг другу в глаза. Отголосок недавнего оргазма медленной молнией прокрался по телу, электризуя нервные окончания. Кроули знал этот облик, любил его, изучил до самой последней чёрточки — взять его получилось легко, будто обменяться рубашками.

— Оу, — сказал Кроули, задрав подбородок и оглядывая собственное лицо прямо перед собой — несколько более растерянное и мягкое, чем он бы хотел это видеть. То ли секс с ангелом был тому виной, то ли сам Азирафель, но это выражение лица было совсем не похоже на Кроули. Он протянул руку, пальцем слегка нахмурил ангелу брови, сомкнул губы, будто придавал скульптуре завершённые штрихи.

— Постарайся выглядеть посуровее, — попросил он.

— Я знаю, как ты выглядишь, Кроули, — не без высокомерия отозвался ангел. — Я знаю тебя шесть тысяч лет — думаешь, я не сумею тебя изобразить?

— Ну, от этого маскарада зависит наша жизнь, так что не удивляйся, что меня это беспокоит, — отозвался Кроули.

— А ты улыбайся чаще, — вкрадчиво посоветовал Азирафель. — Это располагает людей к тебе.

Кроули состроил гримасу, потом посерьёзнел, собрался. Улыбнулся — мягко, точно так, как это делал Азирафель.

— Всё будет тип-топ, — сказал он. Азирафель сдержанно рассмеялся. Спохватившись, метнул на Кроули взгляд, — мол, прости, я помню, что должен вести себя иначе — и расхохотался во весь голос, откинувшись на постель.

Кроули смотрел на него. Это было странное чувство — видеть себя со стороны, изображённым так, будто в зеркале — и знать, что это не ты. Как же хорошо Азирафель его знал, как внимательно он на него смотрел, если мог — и ведь правда мог! — изобразить Кроули с такой точностью, что Кроули сам мог бы потеряться, кто из них — настоящий.

Он улёгся на подушку рядом, Азирафель приткнулся к нему, положил голову на плечо.

— Как ты думаешь, когда за нами придут? — спросил он.

— Скоро, — сказал Кроули, глядя сквозь раздвинутые двери на тени колышущихся листьев. — Как только определятся, что с нами делать.

***

— А!.. Азирафель! Я рад, что ты к нам присоединился.

Гавриил хлопнул Кроули по плечу, проходя мимо. Он всегда был одним из самых высокомерных ангелов, так что Кроули иногда задавался вопросом: почему Люцифер, а не Гавриил, пал в итоге? В нём же гордыни был — мешок.

Он не помнил Рай — таким. В его воспоминаниях тот был облачным пространством, где-то вне всех пространств. А сейчас он был похож на ангар для исполинского дирижабля. Неприятное место — Кроули даже удивился, насколько оно неприятное. Хотя последние события должны были лишить его всех иллюзий насчёт Рая, оказалось — нет, парочка всё-таки завалялась, и теперь раскрошилась на зубах, оставляя гадостное послевкусие песка. Наверное, где-то в глубине души он никак не мог окончательно поверить, что ангелы — редкостные говнюки. До этого момента — не мог.

Где-то в отдалении крутились шарики планет, среди них он узнал Землю. Красивая. Голубая, зелёная, подёрнутая дымкой облаков. Она была живой, это чувствовалось даже на расстоянии.

— Вы могли бы просто отправить сообщение, — сказал Кроули. — Вот так похищать среди бела дня…

— Давай называть всё своими именами, — перебил Гавриил. — Это была «внеплановая экстрадиция».

«Внеплановая экстрадиция»?.. Поцелуй меня в жопу, — подумал Кроули.

— Так, что там с нашим новым партнёром? — деловым тоном спросил Гавриил.

— В пути, — ответил Уриэль, и Гавриил победным жестом воздел кулаки.

Кроули было тошно представлять, что вот на этом самом месте мог бы сидеть Азирафель. Примотанным к стулу, будто он совершил нечто чудовищное, а не предотвратил гибель миллиардов людей. Эй, Боженька, тебе разве не угодно, чтобы эти люди и дальше жили себе спокойно?.. Или они для тебя — побочный эффект эволюции, ты не подозревал, что они так расплодятся, когда ты велел им плодиться?..

— Он в пути, — с мерзкой ухмылкой повторил Гавриил. — Я думаю, тебе понравится. Я уверен. Спорим, вот этого ты точно не ждал, — доверительно сказал он.

Кроули смотрел на него, заставляя себя улыбнуться в ответ — как сделал бы Азирафель. Он так ненавидел Гавриила в этот момент, что трудно было сдержаться, чтобы не выдать себя и не пнуть его, скажем, ботинком в лицо, когда тот так удобно наклонился.

Звякнул лифт.

— Ух ты, а у нас внизу таких видов нет, — протянул демонёнок, осторожно шагнув вперёд.

Кроули проводил его взглядом. Тот плеснул из закопчённого котелка адским огнём в круг, выложенный из камней, и оттуда взвился огненный смерч. Демонёнок покосился на Кроули.

— А можно, я его хрясну? — спросил он. — Ну, понимаете, я никогда не бил ангела…

— Да Бога ради, — Гавриил сделал приглашающий жест. — Ты наш гость.

Гость. Кроули пришлось спрятать глаза и прикусить язык, чтобы не ответить Гавриилу так, как он того заслуживал.

Демонёнок с ухмылкой подобрался к нему, поднял руку, примериваясь, куда бить. Это Азирафель мог сейчас сидеть на этом месте. Азирафель, а не он. Демон удачно заслонил Гавриила, и Кроули встретился с ним взглядом.

Ну-ну, — думал он. — Ну-ну, давай. Рискни. Врежь. И потом я найду тебя — я найду тебя и сделаю с тобой такие вещи, что даже Господь Бог тебя не узнает. Давай, маленькая мелкая гнида, размахнись посильнее…

Демонёнок опустил руку. Передумал.

— Да нет, я… я пошёл. Меня ждут там…

Кроули глянул на Гавриила. Его грызла ярость и бессилие. Он не привык сдерживать себя — никогда. Но сейчас было необходимо, ради Азирафеля, смирить свою ярость. И он смирил.

— Итак, своим предательством ты предотвратил нашу войну, — объявил Гавриил.

— Ну, я думаю, ради всеобщего блага… — начал Кроули.

— Не заикайся про всеобщее благо, заинька, я Архангел Гавриил, блядь, — оборвал тот. — Всеобщим благом было бы, если бы мы разобрались с оппозицией раз и навсегда.

Он кивнул Уриэлю. Тот приблизился, снял с Кроули путы.

— Вставай.

Кроули встал. Оправил одежду, поправил клетчатую бабочку на горле. Где-то внутри он всё ещё боялся, что его раскроют — но, судя по лицам ангелов, им и в голову не могло прийти, что они с Азирафелем сблизились до такой степени, чтобы играть вдвоём против всех.

— Могу я предложить вам передумать? — спросил он, потому что так сделал бы Азирафель. — Бога ради, мы же должны быть хорошими!

— Вот Бога ради, — со значением повторил Гавриил, — мы и караем предателей, чтоб другим неповадно было. Так что, — он сделал приглашающий жест рукой, — пошёл в костёр.

Они даже не позаботились устроить суд. Они даже не хотели марать свои ангельские ручки. Добровольное самоубийство — что там Михаил говорил когда-то, мол, любой ангел с радостью умрёт за правое дело? Похоже, именно этого они сейчас и ждали. Улыбаясь, будто на корпоративном празднике, будто после казни, даже не отряхнув пепел со своих рук (ведь он на них не осядет), они пойдут планировать новую войну — или на ланч.

И он ещё думал, что их с Азирафелем связь — противоестественна? И он ещё думал, что ни один ангел и ни один демон никогда не будут сотрудничать? Да они сотрудничали все эти годы. Всё это время. Оппозиция оппозицией, а война по расписанию, и обе стороны работали на общую цель — и только они двое, два идиота, думали, что дело в чём-то другом, что дело в людях, что люди вообще кому-то важны.