Как я им завидую. Хотелось бы и мне быть такой беззаботной как эти дети. Ходить по музеям и выставкам, когда все остальные работают или учатся. Вот так, всем вместе, вместе со своими друзьями.
Проводив ребят взглядом, Кристина направилась дальше вдоль Товарищеского переулка.
Ей нравился этот район, как и остальные подобные старинные районы Москвы, где переплелась история и современность. Невысокие здания постройки XIX века, сохранившиеся с тех времён в неизменном виде, нередко служили источником вдохновения для Кристины. Ей нравилось думать, что она ступает по той же дороге и по тем же местам, где некогда ходили выдающиеся русские деятели искусства, например, братья Сергей и Константин Коровины, известные художники, которые выросли в Товарищеском переулке. Только раньше этот переулок назывался Дурным переулком. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Вот и Кристина мечтала однажды стать известной художницей, оставить после себя след в искусстве. Чтобы через много десятилетий, а может и столетий, о ней помнили и вдохновлялись её работами.
Пройдя ещё минут десять неспешным шагом, Кристина добралась до дома номер тридцать. Именно в этом здании находился её художественный институт. Подойдя к зданию, Кристина окинула его взглядом. Корпус института представлял собой современное здание из светлого кирпича и бетона. Здание имело четкие прямоугольные очертания и состояло из нескольких уровней разной этажности: самый нижний уровень составлял в высоту три этажа, а самая высокая часть здания – шесть этажей. Для облегчения визуального восприятия сооружения и создания оптимальных условий для работы художников, часть стен была выполнена из прозрачного высокотехнологичного пластика.
Среди исторических построек и невысоких зданий вокруг, данное строение выглядело несколько неуместно. Но это Кристине даже нравилось: сочетание современности и истории дает много тем для размышления и творческих изысканий.
Кристина подошла к железным воротам с красивыми коваными узорами и пиками на верхушках решёток и прошла через калитку, поздоровавшись с охранником, который удобно расположился на стуле и загорал на солнце. Пройдя через небольшой садик, разбитый у главного входа в институт, Кристина подошла к зданию и зашла внутрь. Она сразу оказалась в очень просторном зале, по бокам которого были расположены широкие белоснежные мраморные лестницы, ведущие на площадку второго этажа. Вдоль стен стояло несколько статуй, а на стенах висели картины – всё это были работы лучших студентов этого года. И каждый год, а иногда и каждый семестр, экспозиция менялась. И одна из картин, размещённых в зале, была написана Кристиной. Остановившись у своей картины, Кристина на несколько минут задумалась. С полотна на неё смотрела светловолосая девушка в полупрозрачном одеянии, руки которой были воздеты к небу, а в небе парила одинокая белая птица. Позади девушки была темнота. Тьма словно наползала на девушку, уже поглотив её ноги, но та не сдавалась и стремилась к свету. Именно эта картина была представлена на молодежном фестивале изобразительного искусства и про неё даже написали пару строчек в газете. Эту заметку Кристина перечитывала много раз и для мотивации повесила вырезку из газеты над рабочим столом у себя дома. Это был первый раз, когда её работа где-то выставлялась. Кристина помнила, как волновалась перед выставкой, боялась, что картину не поймут, боялась критики. Но преподаватель настоял на участии Кристины в выставке и, волей-неволей, пришлось выставить картину на всеобщее обозрение. К её удивлению, выставка прошла успешно. Творение Кристины получило в целом положительные отзывы, в том числе и от известных художников столицы.
Поднявшись на третий этаж, Кристина зашла в первую попавшуюся аудиторию и обнаружила, что она была пуста. Это была аудитория живописи. Вдоль стен тянулись ряды столов, заставленных гипсовыми головами, торсами, искусственными фруктами, цветами, вазами – в общем, всем тем, что могло бы послужить для написания натюрмортов и портретов при отсутствии натурщиков. В центре зала стояло четыре-пять пустых мольбертов. Стол преподавателя был завален готовыми картинами на холстах, картоне, акварельной бумаге, кистями, красками и карандашами. Также здесь были и пустые холсты, натянутые на рамы и должным образом подготовленные для того, чтобы молодые художники могли написать на них свои шедевры. Заведующий этой аудиторией – профессор Иннокентий Белов – всегда разрешал своим ученикам приходить в аудиторию и «творить искусство», как он говорил, поэтому дверь почти никогда не закрывали на ключ. Он считал, что вдохновение может застать человека, ищущего его, в любой момент, или, наоборот, могло покинуть на занятиях. Если, придя на занятия к Иннокентию Ивановичу, студент не находил в себе творческого порыва, он мог спокойно подойти к преподавателю и сообщить, что он сегодня «пуст», ни одной мысли. Для Иннокентия Ивановича это была веская причина отпустить ученика с занятия на поиск вдохновения, словно справка от врача о болезни. За это он был самым любимым учителем на потоке. Но когда наступала пора сдавать сессию, он становился жёстким и требовательным. Спрашивал работы с учащихся и досконально изучал их. С каждым студентом беседовал не меньше получаса о том, что вдохновило его на написание этой картины и что она несёт миру, что этим произведением хотел сказать художник.
Кристина прошлась вокруг мольбертов, подошла к столу, заваленному картинами и чистыми холстами. Взяла чистый холст, масляные краски и села за ближайший мольберт у окна. Окна в этой аудитории были во всю стену. Дневной свет полностью освещал помещение. Кристина установила холст на мольберт. Закрыла глаза и несколько минут сидела без движения, обдумывая, что же она хочет написать. Затем открыла глаза и начала смешивать краски.
Немного красной краски, немного синей. Может быть, нарисовать лёгкий цветочный этюд, например, первые цветки или ростки, пробивающиеся из-под земли? Тогда нужно смешать коричневый цвет, размышляла Кристина, выдавливая небольшие капли красок и смешивая их на палитре. Её взгляд был прикован к пустому холсту, за смешиванием красок она следила краем глаза. Своим внутренним взором она уже видела, чем заполнить эту пустоту, прорисовывала тонкие изгибы пробивающегося из-под земли ростка, тонкого и хрупкого, но полного жизни и стремящегося ввысь.
Через несколько минут подбора цветов, Кристина уже была готова начать писать картину. Она взяла немного краски на кисточку и занесла её над холстом, чтобы сделать первый штрих, но вдруг внезапно остановилась. Ярко-васильковый цвет! Кристина только сейчас поняла, что у неё получился цвет точно такой же, как необыкновенный цвет глаз у маленькой девочки, которая снилась ей сегодня. Поняв это, Кристина от испуга выронила кисточку.
– Ага, попалась! Кто тут у нас? – раздался позади Кристины весёлый возглас.
От неожиданности Кристина вздрогнула. Это преподаватель Белов вошёл в аудиторию. Иннокентий Иванович был в бодром и весёлом расположении духа, впрочем, как всегда. Выглядел профессор весьма экстравагантно: небольшая бородка и усы как у мушкетёра, каштановые волосы с сединой доходили почти до самых плеч, а на темечке уже виднелась довольно приличная залысина, которую с каждым годом становилось всё труднее скрывать за ещё оставшимися прядями волос. Одет он был в тёмно-коричневые брюки, пиджак горчичного цвета с коричневыми вставками, имитирующими заплатками на локтях. Под пиджаком был одет жилет тёмно-зеленого цвета в синюю полоску и белая рубашка. Довершал образ благородного джентльмена (или «последнего мушкетёра», как его прозвали студенты) шейный платок сине-зелёных оттенков, который он носил вместо галстука.
– Мадмуазель Миронова! Как я рад видеть вас в своей обители, – весело заговорил Иннокентий Иванович. Надо сказать, что его манера речи была такая же затейливая и неординарная, как его внешность.
– Особенно приятно вас здесь видеть после последних занятий, на которых вам, к сожалению, не удалось проявить себя как это обычно бывает, – продолжал Иннокентий Иванович, – как вижу, вам всё же удалось приманить музу, и она озарила вас своим светом! Это очень вовремя, так как через две недели предстоит экзамен. Было бы прискорбно лишиться удовольствия полюбоваться вашим творением.
