Когда портье принес третье письмо с тем же посланием, Анна-Лиза собралась ехать в старый дом. Заказав повозку, женщина ехала по той же самой дороге, по которой она уехала несколько лет назад из своего фамильного дома. Взгляд её невольно скользил по просторам болот, она вспоминала, как она была здесь счастлива с детьми. Вспомнился ей день, когда она попала на болото и обнаружила запертых птиц, а через некоторое время её супруга не стало. Она гнала от себя тревожные мысли и с тяжелым сердцем приехала в Хазельдорф.

Первым делом женщина решила осмотреть могилу, о которой шла речь в записке. На могильной плите было написано стихотворение самого Эмиля. Плита была покрыта зеленым мхом и некоторые слова уже невозможно было прочитать. Анна-Лиза смахнула шёлковым платком сухие ветки и листья с поверхности плиты и прочла надпись. Через несколько секунд её охватила дрожь и волнение. Слёзы брызнули из глаз и она бросилась бежать от могилы. Дорога её шла через парк к дому. Но она не успела добежать. Споткнувшись о неровную брусчатку, Анна-Лиза упала и сломала руку и ключицу. От боли женщина потеряла сознание. Из раны потекла кровь, а так как никого в округе не было, она пролежала несколько часов, пока слуга случайно не увидел стаю птиц, клевавшую бедную женщину.

Разогнав птиц, женщину подняли и уложили на скамейку. Как оказалось позже, лежащую без сознания женщину птицы заклевали насмерть. Совы и неясыти, которых раньше разводил её муж, оказались убийцами его жены. Когда слуга подбежал к женщине, она произнесла одно лишь имя «Эмиль» и голова её беспомощно повисла.

С тех пор дом совсем опустел. Поговаривали, что хозяйка все же успела увезти с собой все ценные вещи, но местные сплетники уверяли, что дом полон роскоши и драгоценностей. Хазельдорфский хозяйский дом начал потихоньку терять свой статус. Пороги зарастали травой, каналы покрывались ряской, а парк стал коротким путем к дамбе для рыбаков и велосипедистов. Плющ начал пускать многочисленные побеги и вскоре белый фасад дома полностью поглотило растение, оставив только небольшие просветы.

–Тётя Эльза, получается у Хазельдорфа нет хозяина?

–Наверное есть, – пожала плечами тётя Эльза, – только его никто не видел. В замке он не появляется. Да и зачем ему он нужен? Там нет ни современного водопровода, ни электричества. Это же нужно деньги вкладывать. Дом для жилья совсем не подходит. Марта рассказывала, что там всё трухлявое. Она там была много лет назад, когда работала в секретариате мэрии. Вот так вот, Клавушка. Вот так вот, моя хорошая. Ты останешься сегодня ночевать?

– Да, уже поздно. Шлюзы открыли. Не хочу ехать через Хазельдорф.

– Конечно. Ты что, а вдруг там кто-то на тебя нападет, как на того бедолагу? – сказала тётя Эльза и ушла стелить Клавдии на диван. Клавдия

Взяв Тэдди на поводок, Клавдия шла за собакой и размышляла. Что же случилось ночью в парке, а главное – тот человек. Кто тот человек, который позвал её в парке? И почему он умер? Неужели просто от того, что споткнулся? Но Клавдия слышала его душераздирающие крики… Нет, что-то тут не так.

Полицейская машина поперек улицы прервала мысли Клавдии и заставила её развернуться назад к дому. Тэдди не хотел прерывать прогулку, но дальше путь был закрыт.

Утром Клавдия уехала от тёти с чувством, что она случайно стала свидетелем происшествия. На месте Клавдии любой здравомыслящий человек сказал бы: «О чём только она думает? Надо срочно идти в полицию!» Но Клавдия думала о том, что она может там сообщить? Она почти ничего не видела, ни лица, ни внешности. Полиция всё это и так знает. Был только голос, да и его она уже не вспомнит. Было темно и страшно. Незнакомец стоял на отдалении. Даже опознать она его не сможет. Нет, в полицию пока идти рано. Вот если бы у Клавдии было ещё не много информации! Она попробует её добыть и тогда точно пойдет в полицию.

Проезжая указатель на Хазельдорф, Клавдия машинально свернула к деревне. До работы она успеет вернуться домой. В Хазельдорфе было только одно кафе, где можно было остановиться. Клавдия взяла кофе с булочкой и села за свободный столик. Основными посетителями утренних кафе во всех городах, в которых была Клавдия, обычно были пожилые люди. Типичная картина: женщина лет 80 в жемчуге и с красным маникюром пьёт кофе и курит изящную сигарету, а рядом у ног сидит маленькая собачка.

Клавдия хотела почитать Хазельдорфскую местную газету, но, как выяснилось, такой в деревне не выпускалось. Тогда Клавдии больше ничего не оставалось, как собирать местные сплетни. Потихоньку свободных мест в кафе становилось всё меньше и меньше. Наконец к Клавдии подсела женщина лет 70-ти с большой кружкой черного кофе. У пожилой дамы был тремор, и кофе постоянно расплескивалось в разные стороны.

–Возьмите салфетку, – предложила Клавдия.

– О, спасибо! Всегда наливают так много кофе – посетовала старушка.

–Может ещё сахар?

–Нет, спасибо, у меня диабет.

Женщина сделала несколько глотков и принялась рассказывать.

– Я была в церкви на утренней службе. Там было так холодно! Я очень замёрзла.

–Это в церкви Святого Габриэля?

–Что Вы, Святой Габриэль закрыт уже много лет. Он же был придомовой церковью Каролайтов. Как только последний Каролайт умер, церковь тоже перестала работать. Викарий тоже сразу уехал, а прихожане стали ходить в новую церковь Святого Якоба. Зато у нас в Святом Якобе есть большой орган и настоящее отопление, а не печное, как в Св. Габриэле. Только его викарий не включает. Всё экономит. Говорит, до зимы никакого отопления. Да и места много для всех. В Святом Габриэле было тесновато. Каролайты ведь для себя строили.

–Но ведь Хазельдорфский замок и парк – очень большое имение. Неужели никто не следит за ними? – Клавдия решила перейти к сути вопроса.

–Только за парком, и то, только чтобы главную дорогу не заваливало упавшими липами. Сам дом стоит законсервированным уже много лет и никому не нужен. Вот и этот несчастный, который туда забрёл, нашёл там свою смерть. Мы теперь всем приходом спать боимся.

–А смотритель или сторож?

–Нет никого, только пастух. Он живет недалеко от парка и часто гонит овец на стрижку через парк. Через упавшие деревья не могут перепрыгнуть овцы, поэтому он их распиливает и увозит топить печь, только и всего.

–Жалко, что такой большой дом пустует.

–Да кто будет там жить? Там толком ничего нет. Ни отопления, ни водопровода. Всё старое и трухлявое. Да и Каролайтов больше никого не осталось, все погибли на войне.

–А у Каролайтов не было детей?

–Как раз таки были, трое. Но как говорят у нас в приходе, они все после войны не вернулись. У старшего сына детей не было, он погиб. У дочки были дети, но из-за вспышки тифа обе малютки умерли. А третий вообще пропал ещё в детстве. А Вы откуда? Вы – не местная. – Проявила бдительность пожилая женщина.

– Я пропустила шлюз, его открыли, а я не успела. Теперь еду через Хазельдорф.

– Ой, да, эти шлюзы. Абсолютно неудобно. А сколько времени?

–Половина десятого.

–Мне нужно бежать, а то опоздаю на автобус до Хольма.

Дама убежала, а Клавдия решила, пока есть время, посетить могилу Эмиля.

Днём дорога к парку выглядела не так зловеще, как ночью. В деревне кипела жизнь, слышались голоса. Кто-то возился в саду, где-то дети играли с собакой. Клавдия остановилась у последнего дома. Это, по-видимому, и есть дом прежнего викария. Именно в этом доме в чердачном окне горел свет в ночь происшествия. Дом казался необжитым. Жалюзи были опущены, на дорожке от калитки до входа валялась старая листва. Газон тоже рос в разные стороны и давно требовал газонокосилки. Было видно по грязным окнам, что здесь никто не живёт. Ещё в саду отсутствовали такие милые садовые украшения: гирлянды, гриль, разноцветные ветряки, фигурки гномиков, собачек или кошечек. Да в конце концов даже коврика у входа не было, не говоря уже о цветах в кашпо. Значит, дом пустует. Но в чердачном окне Клавдия точно видела свет. Нет, ей это не показалось. А что, если обойти дом с другой стороны? Обычно в подобных домах есть так называемый «задний двор», куда тоже ведёт отдельный выход. Клавдия обошла дом и упёрлась в живую изгородь высотой почти два метра. Клавдии доводилось раньше бывать в подобных домах. Домик был не большой по сравнению с большими фермерскими домами. Он состоял из первого этажа и чердачного полуэтажа. На первом этаже в таких домах была кухня и гостиная, на чердачном этаже может быть либо спальня, либо кладовка. Это был крайний дом перед дворцом. Большое домов на этой улице не было. Домик как будто стоял на страже хозяйского дома.