Каролайты хотели отдать младшего из детей учится на священника. Но местный викарий, видя как ребенок не выдерживает воскресной службы, отговаривал их. По мере того, как младший Каролайт рос, забавы юноши становились все серьёзней. Несколько месяцев подряд садовник жаловался, что у него пропадает инвентарь из сарая за домом. Каролайт долго не верил, и списывал все на старость работника. Но через несколько месяцев произошло небывалое доселе событие. Когда в очередное воскресенье викарий открыл двери церкви для службы, он чуть не потерял дар речи. Вся церковь была завалена трупами птиц и их детенышами. Среди них были и совы, и пара аистов и гагары, и даже птенцы. В общем, всё, что водилось в округе. Птицы были выпотрошены и многие обезглавлены. Большинство трупов было старыми. Викарий в ужасе выбежал из церкви прочь со словами, что это Господь шлёт на весь приход кару небесную.

Когда начали выяснять, откуда в церкви птицы, выяснилось, что викарий за день до этого позволил Густаву прислуживать в церкви и дал ему ключи от церкви. Густав должен был подмести пол и расставить новые свечи. Все готовились к Рождеству. На все обвинения викария Густав отвечал отрицательным ответом, но больше в церкви он не прислуживал. Ключей от церкви Густав так и не вернул, сказав, что выронил где-то. После этого случая мать не перестала хорошо относиться к Густаву, но решила присмотреться к мальчику повнимательней. Однажды за месяц до этого случая, она увидела из окна кухни, как Густав выходил из сарая с киркой подмышкой. Зачем хозяйскому сыну кирка оставалось для неё загадкой. Через несколько дней, возвращаясь из Гамильтона с покупками в ясный солнечный день, Анна-Лиза смотрела из окна повозки на бескрайние болота, которые были залиты нагонной волной от прилива. Пейзаж нарушала маленькая фигурка в лодке, то исчезающая, то появляющаяся в зарослях болотной травы. На болотах ничего не было, кроме пары-тройки домиков, куда муж ездил наблюдать за птицами. Она бывала там пару раз, но сидеть в дощатой избушке часами под палящим солнцем и ждать прилёта птиц было не для неё. Всё лучше сидеть в саду в тени липы и смотреть, как на пяльцах возникают такие любимые для Анны-Лизы розы и пионы, пить чай и болтать с няней о местных новостях.

Но фигурка продолжала двигаться, и это не была игра воображения. Извозчик смотрел на дорогу, но всё же Анна-Лиза спросила:

– Курт, а кто это на болотах там вдалеке?

Курт посмотрел в сторону, куда указывала Анна-Лиза и ничего не увидел. Лодка исчезла в зарослях камышей.

– Я ничего не вижу, хозяйка. Может цапля шалит? – и рассмеялся.

Но Анна-Лиза была уверенна, что видела лодку. Когда она приехала домой, она спросила у мужа, давно ли он ездил на болота, но тот только отмахнулся от неё, ведь сейчас сезон, в садах вот-вот начнутся сельскохозяйственные работы и нужно каждый день следить за урожаем. Тогда Анна-Лиза решила сама съездить на болота. Дело в том, что Хазельдорф до строительства дамбы, полностью был окружен болотами. Хозяйский дом находился с краю. Точнее островок для церкви Святого Габриэля и кладбище с южной стороны было построены уже на искусственной насыпи. Дальше шёл лес и сразу за ним непролазные болота. Бывало во время осенних наводнений, когда ветер толкал воду Северного моря к материку, вода доходила до кладбища. Тогда можно было брать лодку и передвигаться на лодке среди могил. Так делали многие охотники, и Анна-Лиза решила, что тоже справиться.

Сказав садовнику, что хочет поглядеть на птиц, она села в лодку и отправилась в путь к домику на болотах. Подплывая к домику, она сразу заподозрила неладное. Домик был закрыт на замок и к домику была сделана пристройка в виде сарая. Муж никогда не закрывал домик на замок. Они служили только для наблюдения за птицами. Жить там было не возможно. Да и пристройки там никогда никакой не было. Везде по пирсу тянулись кровавые следы, кое-где валялись перья. Анна-Лиза сошла на маленький причал, обошла дом и заглянула в окно и обомлела. На полатях были расставлены клетки с птицами. Бедные совы, неясыти и цапли сидели в узких клетках друг на друге почти без движения. Внутри валялись инструменты из их сада, была там и уже знакомая кирка. Анна-Лиза обошла дом и хотела уже заглянуть в сарай, но обнаружила дверь на замке. Единственное, что представлялось возможным, это посмотреть в щель. То, что увидела женщина, еще долго оставалось в её сознании. Везде на полу валялись обезглавленные птичьи головы, внутренности. Что-то было сложено в кучу, что-то просто валялось на полу. Анна-Лиза села в лодку и всю оставшуюся дорогу ехала молча. Она догадывалась, кто обжил домик. Но сначала она хотела поговорить с мужем. Но случилось это странное происшествие с птицами в церкви под Рождество.

Ещё до этого дня няня часто жаловалась, что маленький Густав часто бродит по старому кладбищу среди могил и колотит палками старые надгробия. А деревенские дети не хотели с ним играть, потому что Густав часто нападал на маленьких детей и бил их, пока на их крики не приходили взрослые. Однажды соседские дети рассказали няне, что Густав пробрался в хлев и тыкал палкой в глаза коровам, до тех пор, пока не поднялся такой вой, что сбежалась вся округа. Густав сбежал, но слухи, что он мучает животных, разошлись по деревне.

Анна-Лиза не успела поговорить с мужем. На следующий день после происшествия в церкви Каролайта нашли мертвым на дорожке в парке, лежащим на спине с пробитой головой. Всё списали на неровную брусчатку. Мол, Каролайт вышел ночью покормить птиц, оступился и упал. Всё списали на несчастный случай. Буквально на следующий день юноша пропал. Дело в том, что ему исполнилось 16 лет и он должен был уезжать в семинарию. Но парень исчез. Поговаривали, что он связался с проезжими цыганами. Больше его никто не видел. С тех пор, если в деревне пропадали куры или болел скот, говорили, что приходил Густав.

Анна-Лиза пробовала искать непутевого сына, но все попытки были безуспешны. Время от времени до неё доходили слухи: то его видели в Италии на скачках, то в кругу революционеров в Париже. Но домой младший из Каролайтов больше не вернулся. Через некоторое время и дом в Хазельдорфе опустел. Анна-Лиза с прислугой переехала в Гамильтон. О Густаве не было новостей, и в конце концов Анна-Лиза смирилась, что больше не увидит младшего сына.

Тем временем началась постройка дамбы и часть осушённой земли была выкуплена у Каролайтов за ничтожную сумму.

– И что, никто не интересовался судьбой Густава?

–Интересовались. Только никто его больше не видел в здешних местах. Каролайт до конца своих дней разводил птиц и собирал чучела разных пород сов и аистов, судьба младшего сына его мало волновала. Всё, что она для сына сделать, это послать его учиться. В сыне он видел будущего викария. На этом, он считал свою отцовскую миссию выполненной и больше никаких усилий в воспитании ребёнка не прикладывал. Птицы были его главной страстью. Он восхищался красотой и статью ночных хищников, которых он мог видеть каждую ночь у себя в парке до последнего дня.

Поговаривают, что в хозяйском доме до сих пор есть комната, заставленная чучелами птиц. Так как вокруг были болота и лес, водились они в больших количествах. Ночные пронзительные крики неясыти компенсировались днём отсутствием крыс и мышей во фруктовых садах. Так что, отчасти, Каролайт своим необычным хобби помогал местным фермерам.

Глава 4.

Однажды на адрес гамильтонской квартиры Каролайтов пришло письмо, в котором было всего несколько строк. «Эмиль ждет хозяина». Сначала Анна-Лиза подумала, что кто-то ошибся адресом. На конверте не было ни даты, ни адреса. Анна-Лиза выбросила письмо. Уже немолодая женщина давно перебралась в Гамильтон и сразу даже не поняла, про что там написано. На следующей неделе такое же письмо пришло снова. Анна-Лиза обмолвилась об этом старой няне, что, мол, какие-то письма странные приходят. Старая няня ахнула:

–Как же так ты не знаешь, кто это? А как же могила у церкви? Там же похоронен Эмиль Каролайт.