– Я не испытываю отвращения к мужчинам.

– Ты хочешь сказать, что не считаешь меня мужчиной?

– Я сказала то, что сказала. Не более.

– Но…

– Хватит! Ты хитрый человек, Хепри, ты просчитал все возможности. Можно было испугать меня, оскорбить, убедить или купить. Ты перешагнул через первую и перепробовал все остальные. Но для меня существует лишь одна возможность.

Я подняла топор.

– Так! Ты, считающая себя умной, упустила еще один шанс с моей стороны. Я убедил тебя в том, что жирный болван умеет работать только языком. Мое оружие!

Один из офицеров подбежал и подал ему тяжелую шипастую булаву. Хепри легко подхватил ее, будто тростинку, и вскинул над головой.

– Оружие Солнца против оружия Тьмы! Все пошли прочь! – Он крутил и крутил булаву над головой, как Талое свои лопасти. – Все пошли прочь! Один на один! Поединок предводителей!

Темискирский топор – оружие Луны, а не Тьмы, но я не стала уточнять. Просто сказала своим:

– Делайте свое дело.

Несмотря на свои жиры, он оказался, сильным противником. Я и не ожидала, что он будет слабым.

Удар у него был мощный, сильнее моего, и мне давно не приходилось прилагать усилий, чтобы такие удары отражать. Кроме того, мне было интересно, топор против булавы – такого в моем боевом опыте еще не встречалось. Всегда полезно научиться чему-нибудь новому. Хотя здесь, как выяснилось, особо учиться нечему. За ним – мощь удара и тяжесть оружия. За мной – быстрота передвижения и техника боя. В этом я оказалась, несомненно, сильнее. И наверняка он тренировался не так много, как я. Да и опыта настоящей войны у него не было. Поэтому довольно скоро он начал отступать.

Я загнала его к маленькой арке, и он снова отступил.

Мы вошли в следующий зал, еще более высокий и длинный, чем предыдущий. Здесь тоже было пусто. Хепри по-прежнему отступал, теперь уже он отражал мои удары, а не я – его.

Что– то мне во всем этом не нравилось. Как будто поединок Пентезилеи и Ахилла повторяется в странно искаженном виде. Только из Хепри такой же Ахилл, как из меня – Пентезилея.

Может быть, он не отступает, а нарочно ведет меня к определенному месту? Ведь дотянуться до него, несмотря на ослабленную защиту, я по-прежнему не могу.

Не знаю, что было в начале – оглянулась я или краем глаза отметила глубокую нишу в боковой стене по правую руку от Хепри…

Оно летело вниз, скользя на тяжелой цепи, подобно тем, что я замечала в других залах – огромное ядро, утыканное металлическими шипами. Многократно увеличенный близнец вершины палицы Хепри. Уклониться с пути его полета было невозможно.

Зал не случайно такой узкий – почти коридор, если бы не высокий свод. Разве что уйти в стену – для того и ниша, к которой отступал Хепри. Он все-таки заманил меня в ловушку. С самого начала. Ведь для того, чтобы запустить эту махину, нужно было время. Для того он и задерживал меня. А словеса насчет «один на один» и «поединок предводителей» оставались лишь словесами. Достойно мужчины.

Когда надо, я умею думать очень быстро. А действовать еще быстрее. И все дальнейшее произошло гораздо быстрее, чем я об этом рассказываю.

Проведя обманный прием, я рубанула Хепри топором по ногам. Не уверена, что я их перерубила, учитывая их толщину, но кости сломала точно. Это был нечестный удар, подлый, но разве он поступил со мной честно? А затем прыжком влетела в нишу, которую Хепри планировал для себя. Теперь он не мог к ней даже доползти.

Думаю, что краткость ужаса, который Хепри испытал в последние мгновения своей жизни, вполне возмещалась его силой.

За нишей обнаружилась дверь. Я толкнула ее – она не была заперта. За дверью – прорубленная в стене лестница.

Рассудив, что делать мне здесь больше нечего, я стала подниматься наверх. И одолев крутой, но на сей раз вполне предназначенный для человеческих ног подъем, я выбралась на стену цитадели.

Поначалу мне показалось, что вновь наступило затмение. Потом я поняла, что это просто вечер – всего лишь вечер так давно начавшегося дня.

Мглу усугубляли клубы дыма, поднимавшегося над рвами. Ужасно воняло «кровью огня».

Нагнувшись над парапетом, я увидела, что от дворцовых ворот – одних из множества – надо рвом переброшен мост. Мои люди сумели как-то затушить огонь, или «кровь огня» просто выгорела. Стало быть, отряды отвлечения уже в цитадели. И дело близится к развязке.

Я прислушалась к доносившимся из глубины дворца звукам. Это были не только звуки боя. Ясное дело, раз я не разрешила самофракийцам грабить город, они могли отвести душу во дворце. Тем более что жалеть это сооружение у меня не было никакой причины. Внезапно я почувствовала, как сильно устала за этот день, и прислонилась к стене, ощущая, как тяжелеют руки и ноги, и как налипает к телу рубаха, еще недавно свежая.

Но колебание воздуха уловила и вяло отодвинулась в сторону. Дротик пролетел мимо и звякнул о плиты.

– А теперь достань меня, если можешь! – раздался сорванный голос.

Я с трудом повернула голову (мышцы болели, как проклятые). Передо мной высилась башенка, слишком узкая для того, чтобы там мог поместиться хоть один стрелок. Я сказала Хепри, что признаю целесообразность, но в этом дворце никакой целесообразности не было. Локтях в пятидесяти от меня красовалась точно такая же башенка, между ними горбатился мостик, на нем стоял Аглибол с еще отведенной для броска рукой.

– А, это ты, – без любопытства сказала я. – Ступай, отскреби от стены своего царя.

– Ну, попробуй, убей меня! – кричал он. – Достань меня! Иди сюда! Последний гвардеец последнего царя не сдается без боя! Вы, поганые рабы, уничтожили все, что было светлого в этом мире, так уничтожь и меня!

Я утомленно махнула рукой.

– Шел бы ты отсюда. Ты мне надоел.

Но он не уходил. Наверное, мечтал о поединке на горбатом мосту над горящим рвом, о поединке замечательно красивом и благородном… Звенящие клинки и рыжее пламя во тьме, последний гвардеец последнего царя убивает "гнусную варварку и гибнет сам…

А может, он просто был уверен, что я не смогу до него добраться. Ведь я не знала, как перебраться через эту дурацкую башенку.

Позади меня раздался топот. Я обернулась. Это был юный Архилох, о котором мне уже приходилось упоминать.

– Военный Вождь! – выдохнул он. – Дворец полностью захвачен! Гвардия побеждена! Но Хтония передает, что нужно уходить, потому что огонь из рвов уже перекинулся на внутренние постройки.

– Убей меня! – надрывался Аглибол.

Он надоел мне окончательно. И почему-то вспомнился мне Парис. Перевертыши. Насмешка…

– Много тебе чести умереть от женской руки! Застрели его, Архилох.

Юноша с готовностью извлек лук, достал стрелу из колчана, прицелился и выстрелил. Но стрелок он был хотя и старательный, да неважный. Стрела попала Аглиболу не в сердце, как положено, а в левое плечо.

Кажется, он совершенно не ожидал от меня подобного приказа, потому что перестал кричать, а замер, ошеломленно уставясь на стрелу, торчавшую в его теле.

– Ну, кто же так стреляет? – я зашла Архилоху за спину, чтобы поправить ему стойку. – Вспомни, как тебя учили. Позиция наискось. Направление ветра учел? Значит, целься левее. Теперь проверь натяжение. Стой, куда ты тетиву до плеча тянешь? И грудь зачем выпятил? Левое предплечье не сгибать. И голову на плечо не укладывай. Стрела – на уровне глаз, вправо от лука. Где у тебя право? А теперь – тетиву на полную длину стрелы – до мочки уха…

Аглибол поднял голову, и я впервые увидела ужас на его лице.

Я собиралась всего-навсего поучить парня стрелять. Но Аглибол явно решил, что я нарочно отдаю его неумелому стрелку, чтобы поразвлечься его, Аглибол а, мучениями. Наверное, такие развлечения дворцовой гвардии были здесь привычны. Иначе я не могу объяснить себе, почему Аглибол, все время, что яего знала, настроенный на красивую и славную смерть и готовый встретить ее лицом к лицу, дрогнул и побежал. Побежал, спотыкаясь, по мосту.