– Ну, будет дождь, – он пожал плечами. – Может, поболтает малость. Но я что-то не видел, чтобы ты травила за борт. Тебя это всерьез беспокоит? Надеюсь, что к ночи мы завидим сушу. И ночевать будем на берегу.

Итак, он собирался причалить. Не означало ли это, что я напрасно забивала себе голову, и мы, наконец, достигли Проливов?

Я отправилась проторенным путем – к рулевому веслу.

Там находился Гиагн. Он тоже не казался испуганным. Может, моряки – вроде нас – не высказывают своих истинных чувств? Я припомнила, о чем распространялся вчера Акмон.

– Часто бывают такие ветра в это время года? – спросила я.

Гиагн углубился в описание различных рейсов, в которых ему приходилось бывать, и штормов, которые ему пришлось пережить. Тема его действительно увлекала, на сей раз он обходился без вранья, каким обожают уснащать свою речь моряки.

– Но северный ветер осенью – это проклятие. Особенно, когда бьет в лоб, как сейчас…

– В лоб? – перебила я его. – Но ведь притом направлении, что мы идем, Борей должен бить нам в спину? Или нет?

Лицо Гиагна перекосилось, рот приоткрылся. Он боялся… Нет, не меня.

Я мгновенно повернулась. За моей спиной стоял Акмон, и от разлюбезного купца в нем не осталось и следа.

– Проговорился, сволочь… – прошипел он и метнул в меня нож.

Он очень хорошо умел это делать. Но и я не замученный гребец. Я уклонилась от удара, и нож глубоко вошел в дерево весла. Мой же кулак хорошо вошел Акмону под дых.

Гиагн, наконец, нашел в себе силы выпустить весло и двинулся на меня, взмахнув короткой тяжелой дубинкой, которой были вооружены все моряки.

Медленно, по крайней мере, в два раза медленнее, чем было нужно. Подсечка – и он уже катится по палубе. Но Акмон усйел распрямиться и закричал:

– Эй, пора! Бейте шлюх! Гоните их в трюмы!

И, набычившись, бросился на меня. Я уже упоминала – мы были примерно одного роста, но он тяжелее.

Не знаю, почему мне тогда в голову не пришло вытащить оружие. Должно быть, хотела разобраться с ним голыми руками. Я уже давно не дралась, с того самого боя перед гибелью Пентезилеи, потом драться мне просто не давали, и это было – как глоток воды в пересохшую глотку.

Очевидно, он ожидал от меня ловкости, но не силы. Он ошибался. Несколькими ударами я подогнала его к борту, добавила, в солнечное сплетение и, когда он откинулся назад, подхватила за ногу и перевалила за борт. Как того гребца. Последнее, что я от него услышала, когда он летел в воду, было:

– Сука!

«Сука» – это у них такое ругательство. И только тогда я позволила себе заорать по-боевому:

– Народ! Кончайте всех!

Тут все и началось.

Они были, без сомнения, худшими бойцами, но в своей среде, а корабль, оставшийся без рулевого (я не помню, что стало с Гиагном, по-моему, его просто затоптали) мотало все сильнее.

Не могу сказать, чтобы я чувствовала себя оскорбленной или обманутой оттого, что меня заманили в ловушку. Я даже не была удивлена. Скорее, в душе я все время ждала чего-то подобного.

Сейчас многие утверждают, что я заранее все рассчитала или просто предвидела. Нет.

Единственное, что я знала – за свои прихоти неизбежно приходится платить. Ничего не поделаешь. А что касается обмана – кто станет ждать от мужчин честной игры?

– Аргира! – крикнула я, смазав очередного нападавшего рукояткой меча по уху. – Бронте! На мачту! Поднимите мой щит!

Он лежал под навесом. Сигнал Хтонии!

Хвала Богине, у нас тоже есть условные знаки. А названные мной девушки были достаточно ловки и гибки, чтобы влезть на мачту при качке.

На том корабле должны были уже разглядеть, что у нас творится. Оставалось уповать на опыт Хтонии.

По палубе клубились тела. Я не замечала, чтобы кто-нибудь из нашего народа был убит.

Я дралась, отмечая про себя, что, когда свыкаешься с качкой, подобный вид боя можно сделать таким же привычным, как обычные упражнения.

Но это было только одно соображение. Были и другие. Я сразу же погнала Энно и еще с десяток наших вниз. Ясно, что с усилением шторма кони начнут беситься. Собаки наверняка уже больны.

Мне подчинились неохотно, но подчинились. Энно должна быть в стойлах, на палубе мне нужны такие, как Аэлло.

Та – да, получала сейчас и отдавала полной мерой. И, пока она неистовствует в священном безумии, я могу заняться и другими делами.

Я подняла голову. И увидела: Аргира стояла в той корзине, в которой обычно несет вахту впередсмотрящий матрос, – они с Бронте, очевидно, выбросили его, – подняв над головой обеими руками круглый щит. Последние лучи уходящего солнца, прорвавшиеся сквозь пелену облаков, скользили по его бронзовой поверхности. И – среди облаков полыхнуло! Я не успела даже подумать о том, что будет, если молния ударит в щит. Поднявшаяся волна так швырнула корабль, что многие на палубе кувырнулись, а я рухнула на колени. Рядом со мной покатился щит.

Но молния не ударила. Это была еще не гроза, а ее предвестие.

Аргира, вышибленная толчком из корзины, успела зацепиться за перекладину, на которой крепился парус, и соскользнула на палубу рядом со мной. Я поднялась, а она, все еще стоя на коленях, протянула мне щит. Мокрые от пота кудрявые ее волосы прилипли ко лбу, она довольно ухмылялась.

– Прими щит, Военный Вождь.

– Оставь его… – я не успела договорить. Нас снова тряхнуло. Может, и к лучшему, потому что я собиралась выругать Аргиру за показную лихость, а на это не было времени.

Пора было заняться делом. Кораблем никто не правил, он болтался по волнам, как отравленная крыса. По борту я добралась до рулевого весла и ухватилась за него. Конечно, я ничего не смыслила в морском деле, но достаточно долго смотрела на действия Акмона и Гиагна, и надеялась, что тех немногих уроков хватит, чтобы справиться. Я налегла на весло, как уже делала раньше, хотя не при такой сильной волне. Но – что-то было не так. Чего-то не хватало. Грохота барабана надсмотрщика. Но был другой грохот. Грохот… Передо мной выросла Энно.

– Мирина! – Она обратилась ко мне по имени, не по званию, что было только в самых важных случаях… Неужели она растерялась? Неужели такое возможно?

– Гребцы… Они выламывают скамьи…

Так… Не зря, значит, Акмон предупреждал меня насчет бунта в открытом море. Надо думать, терять им нечего, надсмотрщиков они уже кончили и сейчас вырвутся на палубу. А смерти они не боятся, это мы уже видели.

– Готовьтесь к бою, – сказала я. – Управимся до шторма.

Надо было управиться. А потом самим браться за весла и снасти.

Энно – а остальные и подавно – растерялась не из-за того, что гребцы взбунтовались, а из-за того, что корабль потерял управление.

Они выметнулись, волоча цепи, готовые превратиться в кистени, вооруженные обломками скамей.

Мы, увидев противника воочию, приободрились. Их можно было просто расстрелять для скорости, хоть это неудобно при качке. Но приходилось к ней приноравливаться.

Они бежали – все, как тот, прежний – бежали, несмотря на качку.

Не знаю, почему я медлила с приказом. Я уже разлепила губы, когда тот, что бежал впереди, хрипло заорал по-ахейски:

– Нет! Нет! Мы за вас! Мы с вами!

Я огляделась.

– Прими весло, Аргира.

Сделав своим знак быть настороже, я дви-нулась вперед. В любом случае я успею выхватить меч быстрее, чем этот вожак – ударить цепью.

Он успел довольно далеко оторваться от остальных и не делал попыток напасть. Тяжело дышал, со свистом уперев кулак во впалую грудь. С трудом вымолвил:

– Это пираты… были, – добавил, покосившись на палубу. – Здесь поблизости остров… Их остров. Протесилай пытался вас предупредить… Не вышло. Когда мы услышали бой… и вот… ты…

– Я – Мирина. А ты?

– Меня зовут Келей, я раньше был кормчим.

Корабль вознесло на гребень волны и бросило. Мы оба едва удержались на ногах. Видимо, Аргира не удержала весло.

– Похоже, ты им и будешь.

Закинув голову к небу, он сипло хохотнул. Он был так грязен, так зарос, что разглядеть его лицо оказалось невозможно.