«Я поступила как тварь, — она приложила ладонь к стеклу, как бы стараясь коснуться Алекса. — Я знаю об этом, и мне стыдно. Я обещаю себе, что больше никогда не изменю ему и ни с кем не пересплю. Кроме него. Только Боже, прошу тебя, пусть он провалит экзамен. Пусть не найдет способа попасть в ряды регулярной армии. Пусть не попадет в ВВС. Я не самый лучший человек и не самая лучшая женщина, я каюсь за это, но мне не хочется, чтобы он умирал. Я люблю его».

Она впервые обратилась к Богу, и мысль эта к ней пришла в момент страшного отчаяния. Раньше она считала себя атеистом, но в окопах атеистов не бывает.

***

Аэролет висел над бетоном аэродрома, шумя винтами и турбинами. Свет полуденного солнца отражался в крышке кокпита, за которой виднелось сосредоточенное лицо Данни, сидевшего в кресле пилота. Он очень умело регулировал обороты винта, держась за рычаг общего шага, и не давал машине уйти в сторону, удерживая нужный крен и тангаж, с филигранной точностью двигая манипулятор.

В Данни никто не сомневался. Он пять минут продержал учебный аэролет в висении, и затем плавно опустил рычаг общего шага, сажая машину на разметку посадочной площадки. Шасси коснулись бетона, под весом корпуса стойки амортизаторов качнулись, и когда несущие винты практически перестали вращаться, Данни щелкнул тумблером винтового тормоза на приборной панели, заставив лопасти замереть.

Он распахнул крышку кабины и спрыгнул на бетон, игнорируя лестницу, даже стопы слегка отсохли, но Данни был рад настолько, что на глаза его навернулись слезы.

— Есть! — крикнул он, с улыбкой взглянув на Айрис, и строй встретил его с одобрительным криком. — Да! — Данни подпрыгнул на месте, и бросился к Айрис в объятия, чувствуя, как товарищи хлопали его по плечам и приговаривали: «Красавчик, Данни! От тебя другого никто не ожидал!», «Молодец!»

— Тишина! — крикнула Василиса, и Данни тут же встал в строй, вытянувшись по стойке смирно. — Следующий…. — она посмотрела в планшет. Задумалась, подняла глаза, и сказала: — Курсант Хилтон, твоя очередь.

— Есть, — ответил Алекс, и, подойдя к аэролету (а у каждого курсанта для обучения и экзамена был личный аэролет), взялся за перила лестницы в кокпит.

Он засомневался.

До экзамена Алекс готовился очень усердно, ночи проводя на аэродроме и тренируясь, используя аэролет Райана. Алексу без проблем удавалось удержать машину в висении, причем, в аэролете Райана данный вертолетный прием давался исключительно легко.

Алекс не понимал, что могло пойти не так, выдохнул, успокоился, и, открыв крышку кокпита, уселся в кресло.

Все, как по учебнику — ускоренный запуск, активация приборов и проверка корректности приборных показаний, плавный и осторожный взлет. Все движения отточены, все нюансы учтены, каждое отклонение манипулятора от нормы чувствовалось ладонью, интуитивно понималось, когда нужно прибавить оборотов или сбавить их. Казалось, все умения Алекса отработаны до автоматизма за весь срок службы, казалось, ничто не могло пойти не так.

Шумели несущие лопасти, выли турбины, потоки ветра набрасывались на строй курсантов и курсанты прижимали кепки руками, чтобы их не сорвало с головы. Трава, растущая между стыками бетонных плит, дергалась из стороны в сторону. Вдоль края посадочной площадки стояло пять офицеров летных подразделений Дираксиса. Лучшие из лучших. Настоящие Воздушные асы, в навыках пилотирования которым не было равных.

— Что скажешь, Шэдоу? — щуплый длинноволосый офицер в серой форме. Он обратился к плечистому и высокому крепкому мужчине в черном кителе и строгом черном берете с логотипом подразделения «Воздушные асы». — Как думаешь, негласные Воздушные асы, вроде вас, взяли бы такого парня к себе в подразделение? Мне кажется….

— Обычно всех людей Василисы я беру к себе. Можешь даже не пытаться у меня его умыкнуть, Чарльз. «Короной Дираксиса» занимается другой инструктор. Не наглей, — Шэдоу подавляюще покосился на Чарльза, и столько силы чувствовалось в этих серых глазах, что противостоять ей невозможно.

Взглянув в волевое лицо Шэдоу, Чарльз изобразил спокойствие, но невольно сглотнул. В Шэдоу было что-то от скалы — спокоен, непоколебим, неразрушим практически. Он излучал нечеловеческую мощь, и даже когда выглядел расслабленным, то вызывал у окружающих страх и напряжение. В густой седой щетине Шэдоу тонул извилистый шрам, начинавшийся с виска. Ходили слухи, что Шэдоу смог справиться с десятком звуковиков в одиночку за счет исключительных навыков пилотирования. Говаривали, что звуковики вообще сорвали крышку его кабины, и переломали все приборы в кокпите. Так ему удалось практически в слепую уничтожить врагов еще до того, как к нему прилетели на помощь.

— Что-то не так…. — произнес Шэду и слегка прищурился. Он увидел в движениях аэролета Алекса нечто странное. — Движения недостаточно красивы и гармоничны.

— А? — с непониманием спросил Чарльз, вскинув бровь. — С чего ты взял? О чем речь?

На таймере Василисы набежало две минуты. Она напряглась, нахмурилась, и подняла взгляд на аэролет. Алекс продержался намного дольше обычного, а ей этого не хотелось, и она понимала, что что-то пошло не по плану. «Нет, — думала Василиса. По ее бровной дуге скользнула капелька пота. — Ты не пройдешь. Не попадешь в ВВС. Я этого не допущу! Я не допущу твоей смерти! Слишком долго! — она стиснула в ладони секундомер, и экран треснул. — Садись уже! Черт тебя подери, садись, Алекс!»

Она облегченно вздохнула, когда на третьей минуте аэролет привычно потянуло вправо, и Алекс, едва сохранив управление, был вынужден посадить машину. Василиса едва не заплакала от счастья, внешне оставаясь очень спокойной, но радуясь, что смогла, как ей казалось, сохранить Алексу жизнь.

«Я потеряла себя. Тебя не потеряю» — думала она, чувствуя, как ветер, обдувавший щеки, слаб вместе с падением оборотов останавливавшихся лопастей несущего винта.

Алекс сидел в кабине, и так крепко вцепился в манипулятор, что костяшки побелели. Он испуганно расширил глаза, глубоко дышал, чувствуя гулкий стук сердца. Как такое могло произойти? Как, после интенсивной подготовки, он мог проиграть? В голове не укладывалось.

— Твою мать! — Алекс от ярости обрушил кулак на звякнувшую приборную панель, и если бы она была недостаточно прочной, то разлетелась бы на кусочки. — Как так?! Что за бред?! Что за чертов бред?!

Часто то, что мы строим месяцами, рушится в одно мгновение.

Месть Алекса, его желание отомстить за отца, желание рассчитаться со звуковиками за то, что было отнято, все это рухнуло. Рухнуло на посадочную площадку вместе с аэролетом и разлетелось вдребезги. Месяцы подготовки, мучения тренировок, бессонные ночи и кошмары, преследовавшие Алекса — обесценились.

Лишено смысла. Стерто ластиком. Растворено в едкой кислоте реальности.

Алекс прыгнул на бетон, и взглянул на Василису испуганными, вопрошающими глазами. Потом он перевел взгляд на стик, который она решительно занесла над планшетом, и собиралась ткнуть в пункт «Не годен» напротив его фамилии.

Алекс медленно качал головой. И слова не говорил, но чувствовалось, что внутренне он умолял Василису этого не делать. Он не верил, что не годен. Ведь еще несколько ночей назад ему удавалось держать аэролет в висе. А теперь…. Теперь он должен был согласиться с мыслью Василисы, что пилотирование ему не дано? Должен был отступить? Отказаться от своей цели?

— Хилтон. По результату экзамена я могу спокойно сказать, что к пилотированию аэролета в боевых условиях ты не пригоден. Если тебе не удается замереть в висе из-за стресса в условиях экзамена, что говорить о сложных полетных маневрах во время боя? К сожалению, ты не имеешь права оспорить мое решение.

Забраковали, смяли, и выбросили. Алекс чувствовал себя попавшим на грязную обочину под холодный проливной дождь.

— Вопросов нет, — тихо ответил Алекс, и потупил взгляд. — Вопросов нет.