Прижимаю к уху, но почему-то молчу. Я слишком удивлена от всего происходяшего, чтобы вымолвить хоть слово.

– Варь? – И как только догадался, что это я?

– Минин, – голос хрипит, когда зову его по имени, – ты что тут устроил?

– Я не позволю тебе, матери наших детей, таскаться по городу, – говорит он невероятно серьёзно. – Что, если тебе станет плохо?

– Мне плохо, – выдыхаю я вместе с воздухом в морозную улицу.

И понимаю, что зря сказала, потому что дальше слышу:

– Сейчас я спущусь и мы поедем в клинику. Хорошую клинику, очаровашка. Где очень хорошие доктора проверят, всё ли хорошо с тобой и нашими детками. Садись в машину, маленькая упрямица, я буду через минуту.

Я чувствую себя странно. Словно меня спутали с кем-то другим, и теперь мне, а не ей, досталось внимание и забота человека, о котором ещё вчера я могла с полной уверенностью сказать: он самоуверенный эгоист, и, узнай он о наших детях, в лучшем случае просто выгонит меня.

Егор единственный человек, что заботится обо мне вот так – капитально и с размахом. Все мои подружки вдруг резко растворились, когда узнали, что я залетела по случайности. Пашина забота проявляется в ряде бесконечных запретов и ограничений. Мама сейчас где-то на островах, и её забота ограничивается в бескомпромиссном: «Слушайся Пашу!». С папой всё ещё проще – он звонит раз в пару дней и переводит приличную сумму на расходы. Естественно, на Пашину карточку.

Забота Егора щекочет что-то изнутри, а ещё почему-то напоминает мне тысячу маленьких мыльных пузырей, которые он старательно выдувает до покрасневших щёк. Их уже так много, что ещё мгновение – и меня оторвёт от земли и закружит в вихре, как снежинку.

– Варвара Михайловна, – привлекает внимание один из охранников.

Я пару раз моргаю, с трудом фокусирую на нём взгляд и запоздало возвращаю мобильный хозяину.

– А можно мне домой? – Без особой надежды спрашиваю у кого-то.

– Вам можно в клинику, – с намёком обрубают мой последний шанс на благоприятный исход.

Выбора всё равно нет, поэтому приходится нервно запахнуться и пойти в сторону автомобиля, дверь которого до сих пор радушно распахнута.

Я чувствую себя по меньшей мере женой президента, хотя, наверно, даже её не провожают до машины в таком составе. Это ощущение мне совершенно не нравится, от него трясутся коленки и появляется неконтролируемое желание поправить волосы, потому что я кожей ощущаю на себе множество любопытных взглядов.

В машине немного спокойнее, всё же тонировка на окнах – крутая и очень полезная вещь. Да и, чего скрывать, личная охрана тоже иногда бывает очень нужной и полезной.

Например, чтобы запихнуть беременную женщину в автомобиль без применения грубой силы. Этим ребятам только людей и похищать.

В последний раз на подобной скорости я покидал офис больше года назад – когда забыл встретить мать из аэропорта, а до приземления её самолёта у меня оставалось всего семь минут. Я не Флэш[1], так что в тот раз всё равно опоздал, за что при всём аэропорту получил вполне заслуженный подзатыльник.

Я с трудом дожидаюсь, когда лифт доедет до первого этажа, и выскакиваю из него раньше, чем окончательно открываются дверки. Выпрыгиваю на улицу, в несколько широких шагов оказываюсь у машины, забираюсь на заднее сидение и натыкаюсь на внимательный взгляд светло-зелёных глаз. Этот взгляд готов размазать меня по дверце автомобиля прямо сейчас.

– Это похищение, – бьёт Варя по ушам дрожащим звонким голосом.

Мне нужно несколько долгих минут, чтобы внимательно её оглядеть и успокоиться: ничего не происходит. Варя не рожает, не кричит от боли и не истекает кровью – она просто сидит, вжимаясь боком в дверку и не сводя с меня подозрительного взгляда. Не доверяет или даже боится, и от этого во рту становится мерзко.

– Я просто хочу убедиться, что с ними, – осторожно прикладываю ладонь к её упругому, как арбуз, животу, – и с тобой всё в порядке.

Нехотя убираю руку, когда моя очаровашка бьёт своими холодными пальчиками по ладони, сажусь в полоборота и смотрю на неё с видом совершенно уверенного в своих словах человека. Мне даже играть не приходится, я действительно полностью уверен в правильности своих намерений.

Моя умница тоже это понимает, поэтому снова закусывает нижнюю губу. В её распахнутых глазах без каких-либо трудностей читается сомнение.

Раньше, чем она успевает надумать глупостей своей прелестной головушкой, я добиваю её уверенным:

– Это не шутки, Варя. А если с детьми что-нибудь случится? Мы просто покажемся специалистам и убедимся в том, что всё хорошо.

Она мама уже сейчас, а у них у всех на генетическом уровне заложено: «дети превыше всего». Поэтому я знаю её ответ даже раньше, чем она произносит это, но всё равно терпеливо сижу и жду, пока моя малышка убедит саму себя в необходимости этой поездки.

– Ладно, – сдаётся она в итоге и тут же поджимает губы, бросая на меня ещё один внимательный взгляд. – А тебе ехать обязательно?

И чем я успел вызвать столько немилости? В конце концов, это не я сбежал из того отеля, умудрившись проскользнуть даже мимо моей охраны, а потом потеряться на полгода. Она знала, чьи это дети, так почему не пришла и не сказала? Хотя, я даже рад, что моя очаровашка оказалась не типичной охотницей за бабками, которые за деньги готовы и детей родных продать. Наверно, если бы она пришла и потребовала от меня выплат за моральный ущерб и содержание моих, подчёркиваю, детей, я бы сделал всё, чтобы её лишили родительских прав. Нужно быть полным уродом, чтобы продавать детей.

– Должен же я быть спокоен, – улыбаюсь ей широко и чуточку нагло.

Варька щурит глаза, и я почти уверен, что она просвечивает меня взглядом насквозь, как рентгеновский луч.

– У меня есть врач. Хороший, – говорит она в итоге и чуточку приподнимает остренький подбородок.

Первый раз у меня желание девушку не просто зацеловать, а закусать во всех возможных местах. Моя Варька нежная, маленькая и очень аккуратная, а ещё очень сильно напоминает мне сладкую карамельку.

А ещё у меня вот прямо сейчас встал.

В голове какая-то мешанина, потому что мне и смешно, и волнительно, и даже, ужас, немного страшно.

У меня встал на мою охренительную будущую жену – это, определённо, плюс. Она выглядит так, словно проглотила арбуз целиком, и это минус – кажется, повтор той нашей ночи придётся отложить как минимум на пару месяцев. Это как секс втроём, только третий просто лежит между вами и не делает совершенно ничего, только мешает. Эй, а кто-нибудь знает, секс беременным вообще разрешён? Если нет, то это ещё один, самый жирный минус. Даже два.

– А у меня есть очень хороший, даже парочка отличных врачей, – отвечаю Вареньке с непоколебимой уверенностью.

И даю знак водителю ехать, ставя тем самым точку в этом споре. И максимально незаметно поправляю пиджак. Никогда не страдал ненужным стеснением, но Варюшка – девочка впечатлительная, кто знает, чего она надумает, если увидит всю степень моей радости от её появления.

– Так нельзя, – конечно, не может она успокоиться просто так, а в ответ на мой насмешливый взгляд громко вздыхает и резко выдаёт: – Я заплачу за приём.

Нет, все это слышали? Эх, малышка, ну нельзя же вот так – ляпнуть в сердцах, не подумав о последствиях. Но я буду не я, если сейчас скажу «я за всё заплачу сам».

– Конечно, – киваю со всей серьёзностью, пару секунд любуюсь выражением маленькой победы на её очаровательной, по-детски наивной мордашке, а затем захлопываю капкан: – Ужин сегодня в восемь, со мной и на моих условиях – вот твоя плата.

Во-первых, я её всё равно утащу. Надо же будущей жене предложение руки и сердца сделать, так зачем тянуть?

Во-вторых всё куда проще: денег не хватит. В смысле, у Варьки. Да и не собираюсь я со своей уже почти жены и матери наших детей требовать деньги.